О последствиях кризиса в стране и в Омской области, о специфических особенностях омской экономики,
об итогах уходящего года и ожиданиях на 2017 год обозреватель «КВ» Николай ГОРНОВ расспросил известного омского банкира Владимира ВОЛКОВА, по мнению которого кризис полезен, а существенного улучшения инвестиционого климата можно добиться всего лишь коррекцией управленческих ошибок, допущенных мэром Омска Вячеславом ДВОРАКОВСКИМ и главой региона Виктором НАЗАРОВЫМ.
– Владимир Анатольевич, как вы оцениваете 2016 год? Насколько он был трудным?
– Вся страна, включая представителей бизнеса, подстраивалась к тем реалиям, в которых мы оказались. Если предыдущие кризисы в экономике проходили достаточно быстро благодаря сырьевой подушке, то к последнему кризису добавились и низкие цены на нефть, и экономические санкции, и у политиков, наконец-то, открылись глаза на то, что из себя представляет российская экономика на самом деле. К сожалению, в таких условиях нам придется жить еще долго. Весь следующий год, как минимум.
– По предварительным данным Росстата, в 2016 году инфляция в России составила рекордные 5,4%. Это явный успех политики Банка России...
– Спор двух экономических школ продолжался весь год. Одна школа, ярким представителем которой является Сергей ГЛАЗЬЕВ, предлагала запустить печатный станок и не обращать внимания на инфляцию. Мол, всем будет хорошо, в экономике появится много денег, старые долги обесценятся. Но побеждает пока другая школа, которая сформировалсь под влиянием идей кейнсианства. Был в первой половине XX века такой экономист – Джон КЕЙНС, он считается одним из основателей макроэкономики. КЕЙНС тоже считал, что инфляция полезна, с ее помощью экономика растет, но она полезна в небольших количествах, поскольку для любого государства есть риск «подсесть» на инфляцию, как на кофе, например. В малых дозах кофе ведь считается тонизирующим напитком, а в больших дозах – вреден для организма. В классической теории оптимальная годовая инфляция, обеспечивающая поступательный рост экономики, – 3%. К этому показателю, я думаю, и стремится новое руководство Центрального Банка России, которому близки теория КЕЙНСА и позиции экономической школы Евгения ЯСИНА. Если рассматривать аналогию с избыточным весом у человека, то если уж начал худеть, то придется продолжать, пока не добьешься результата, как бы ни было тяжело. А если сорвешься, будет еще хуже, наберешь даже больший вес, чем был изначально.
– Как думаете, это окончательная победа монетаристов или всего лишь очередной виток борьбы?
– Исходя из того, что мы видим, и из заявлений президента, можно сделать вывод, что глава государства разделяет точку зрения экономистов, придерживающихся жесткой монетарной политики. Когда говорят, что в экономике нет денег, это очень спорное утверждение. У банков явный профицит ликвидности. И есть даже достаточно недорогие деньги. Некоторые госбанки вполне могут выдавать кредиты по ставке в 10% годовых, а не выдают по той простой причине, что Банк России, стерилизуя денежную массу, сам привлекая деньги банков под 9%. То есть нет смысла кредитовать предприятиям под 10%, при этом имея риски невозврата, если можно разместить деньги практически с нулевым риском по ставке 9%. Еще можно разместить, кстати, в надежные ценные бумаги, по которым доход даже выше 9%.
Много денег скопилось и на счетах у предприятий. Прежде всего у экспортеров, получивших выгоду от подешевевшего рубля, и у перерабатывающих предприятий, которые расширили свои рынки сбыта за счет запрета на ввоз импортных продуктов питания, попавших под антисанкции. Сейчас они не торопятся их тратить, хотят понять, куда пойдет тренд, но нераспределенная прибыль – по некоторым оценкам, она достигает 2 трлн рублей – явно будет инвестироваться в основные средства. К этому подталкивает и государство посредством изменений в Налоговом кодексе. В 2017 году предприятиям уже не удастся уменьшить полученную прибыль на размер убытков предыдущих лет, и для уменьшения налога им придется прибыль направить на обновление производственных мощностей.
– Кстати, давно в России ставки по депозитам в банках не обгоняли так сильно инфляцию...
– Да, год получился в этом смысле интересный, если вспомнить, что в начале 2016 года депозиты даже в самых надежных банках вполне можно было разместить по ставке 9% годовых, а инфляция по итогам года получились ниже 6%. Такой разрыв в нашей стране бывает редко. И в следующем году, я думаю, на такие подарки от государства рассчитывать нет смысла. Ставки по депозитам, безусловно, будут снижаться.
– В омской экономике те же проблемы, как во всей стране? Или у нас какая-то своя колея?
– Омские оборонные предприятия, насколько я понимаю, в прошедшем году отработали с полной загрузкой, государство честно исполняло свои обязательства перед ВПК. Были небольшие сложности, связанные с тем, что государство наводило порядок в финансах, и под каждый оборонный контракт предприятия ВПК были вынуждены открывать отдельные расчетные счета в банках. Для некоторых этот процесс был болезненным, но цели государства понятны – раньше деньги оборонных заказов растворялись, порой, неизвестно куда.
В сельском хозяйстве Омской области тоже все достаточно нормально, в том числе с точки зрения энерговооруженности и использования новых технологий. Высокий урожай зерновых, понятно, привел к снижению цен, но при этом мы видим явную тенденцию по выходу сельхозтоваропроизводителей из тени. Они долгое время использовали теневые схемы финансирования, уходили от налогов, используя близость к Казахстану, но теперь государство наводит в сельском хозяйстве порядок. И повышение урожайности – это результат в том числе фискальных мероприятий, поскольку в предыдущие годы реальный сбор зерновых был выше, нежели официально декларировалось. Очевидна и еще одна тенденция – в сельском хозяйстве происходит дальнейшее укрупнение землепользователей, и в 2017 году активность представителей крупного агробизнеса по скупке омских сельхозземель усилится.
А в строительной отрасли все сложно. В Омске по нашим оценкам, порядка 10 строительных компаний умеют строить недорогое и качественное жилье. За два десятка лет они прошли через многие испытания, за это время научились работать, оснастились техникой, сформировали хорошие трудовые коллективы, но платежеспособный спрос в прошлом году продолжил снижаться. На сегодняшний день 5-7 крупнейших компаний имеют непроданных квартир примерно на 10 млрд рублей. Естественно, эти непроданные квартиры давят на рынок, и пока они не распродадут этот «навес», новых домов будет закладываться меньше. Пару лет назад омским строителям повезло, когда рубль подешевел относительно казахстанского тенге, очень много квартир тогда приобрели инвесторы из соседней страны. В 2016 году на строительном рынке позитива было совсем мало. Много омских строителей пострадали так или иначе на строительстве космодрома «Восточный». К тому же на рынок до сих пор влияет банкротство «Мостовика». По сегодняшней оценке, кредиторы «Мостовика» в результате конкурсного производства реально потеряют порядка 70 млрд рублей, и существенная часть из этой суммы – требования омского малого и среднего бизнеса. Очень многие имели с «Мостовиком» субподрядные отношения.
– Два года назад в интервью «КВ» вы говорили, что кризис не так уж плох, поскольку отрезвляет горячие головы. В кризис бизнес вынужден, мол, перестраиваться, оптимизироваться, становиться более конкурентным. Как вы оцениваете результат? Омский бизнес перестроился или все еще чего-то ждет?
– Опять же напрашивается сравнение с человеком, который борется с избыточным весом. 5 лишних килограмм – это одна проблема. Ее можно решить легко и без потерь для здоровья за полгода. А если у кого-то лишних 25 килограмм, то быстрый сброс веса приведет к проблемам со здоровьем. Понадобится год, а еще лучше два, нужно будет изменить образ жизни, причем такие длительные сроки потребуют уже сильной мотивации и видения перспектив. Человек выдержит длительную программу по коррекции веса, только если четко осознает, что дальше так жить уже нельзя.
Почему сейчас экономисты говорят, что если цена нефти вдруг опять вырастет, то для нашей экономики это будет сильным ударом? Опять расцветет популизм, который в очередной раз замаскирует проблемы. Тот же экс-министр финансов КУДРИН, если помните, всегда ратовал за складывание нефтяных сверхдоходов в кубышку. А популисты требовали, чтобы нефтяные деньги тратились сразу. И если бы тогда победила популистская точка зрения, то сейчас, наверное, без кудринской кубышки нам было бы кратно хуже. Причем откровенным популизмом грешат не только представители оппозиционных партий. Среди чиновников и депутатов Госдумы от партии власти тоже хватает популистов.
– Как оцениваете сегодняшний инвестклимат в Омске?
– Если сравнивать с соседними регионами, Омск по-прежнему не самое привлекательное место для инвестиций. К сожалению, во властных структурах Омской области этого даже не осознают. Качество госуправления – крайне низкое. Когда область и город возглавляли ПОЛЕЖАЕВ и ШРЕЙДЕР, мы могли хотя бы оценивать качество управления. Сейчас, как мне кажется, даже оценивать нечего. Можно даже сказать, что управления нет вообще. Есть некое хаотичное движение, мы видим, как на ответственные посты назначаются люди по клановым и родственным принципам, видим их незаработанную заработную плату. Судя по декларациям о доходах большинства этих людей, которые пришли в команды мэра ДВОРАКОВСКОГО и губернатора НАЗАРОВА, в бизнесе они зарабатывали намного меньше, чем в муниципальных и государственных органах власти, чего не должно быть в принципе. Некоторые назначения выглядят вообще как передача на «кормление» определенных направлений представителям силового блока. Со всеми, как говорится, вытекающими негативными последствиями для экономики региона.
– Только ли в Омской области так происходит? Или эти тенденции характерны для всей страны?
– Я далек от мысли, что в других регионах проблем нет. Но если судить по тому, насколько охотно омский капитал инвестирует свои средства за пределами Омской области, а также по темпам потерь высококвалифицированных кадров, которые уезжают из Омска вовсе не за границу, а в соседние регионы, – у нас сильнее выражены проблемы, связанные с низким качеством госуправления.
– И в этом наш резерв?
– Да, потому что улучшение качества управления – это самый малозатратный способ повышения инвестиционой привлекательности региона. Нужна лишь политическая воля, чтобы преодолеть клановость и прочие негативные моменты.
– И все-таки, на ваш взгляд, в прошлом году была стагнация или это продолжение кризиса 2014 года?
– Я думаю, что вопрос здесь о дефинициях. А назвать можно и так, и этак.
– Как вы оцениваете текущее состояние финансовой системы? Можно ли назвать ее сегодня устойчивой? Все ли правильно делает Банк России?
– Я думаю, что Банк России действовал в прошлом году правильно. Наша финансовая система имеет, естественно, те же самые пороки, как и все государство. Обналичка, коррупция и так далее – все это было бы невозможно без участия финансовой системы, но по крайней мере она нисколько не хуже, чем другие системы в российской экономике. В нашей финансовой системе наравне с российскими банками работают и стопроцентные «дочки» крупнейших западных банков, они давно уже привнесли в Россию и свои технологии, и аналитику, и деньги. По сути, российские банки ничем от них не отличаются. Плохо, что на банковском рынке возрастает доля государственных банков, но это понятные последствия. В кризисы успешно работает только мобилизационная модель экономики. Я думаю, что у финансовых властей хватит ума, чтобы ограничить влияние госбанков на рынок, когда ситуация изменится в положительную сторону. В этом смысле планы правительства по приватизации ВТБ, которая должна произойти в 2017 году, я категорически приветствую. И надеюсь, что рано или поздно будет принято решение о приватизации Сбербанка.
– Какие прогнозы у вас на 2017 год?
– Судя по всему, в наступившем году хуже уже точно не будет. Я настроен оптимистично и допускаю даже возможность небольшого роста российской экономики. Надеюсь, что предприятия, которые доживут до середины 2017 года, и дальше будут жить. И очень надеюсь, что в 2017 году умрут те, кто конкурирует нерыночными методами, применяя административный ресурс.