Санкт-Петербургское издательство «Алетейя» выпустило книгу Ильи ОГАНДЖАНОВА «Человек ФИО: роман в рассказах».
316 стр., 700 экз.
18+
«Мозаичное полотно романа, искусно сложенное из небольших повестей, остросюжетных и бессюжетных рассказов, импрессионистических миниатюр, представляет трагическую судьбу потерянного поколения 90-х, пережившего жестокую и бесславную эпоху перемен», – анонсирует издательство.
Илья ОГАНДЖАНОВ – поэт, переводчик, родился в 1971 году. Окончил Международный Славянский Университет (МСУ) по специальности «История» и Литературный институт. Печатался в журналах «Черновик» и «Крещатик», сборнике «Легко быть искренним» и др. Публиковал также переводы американской поэзии XX века. В общем, все узнаваемо:
«Я брел по Невскому, жадно вдыхая сырой промозглый воздух, словно в нем таилось для меня нечто целебное. Но от чего, собственно, следовало мне излечиться? Я знал одно – так больше продолжаться не может: ежедневное протирание штанов в редакции, нескончаемая болтовня, выпивки, снова болтовня, уже пьяная, натужное писание никчемных статеек. «Конечно, все вы тут воображаете себя великими писателями, – кисло кривясь, говорил наш главный редактор. – Позволяете себе задерживать материалы, высказывать в статьях собственные мнения и всячески выпячивать ваше Я. А кто вы есть, чтоб «сметь свое суждение иметь»? Ваше дело маленькое – в лучшем виде обслужить рекламодателя. Засуньте свои амбиции сами знаете куда и извольте писать без выкрутасов – в повествовательном ключе, от третьего лица, в меру присочиняя». Главный редактор в молодости тиснул повестушку в толстом журнале и получил благожелательные отзывы и авансы критики, но потом с кем-то повздорил, что-то про кого-то где-то ляпнул не то, и больше его рукописи нигде не брали. Недолгое время он писал в стол, но скоро разочаровался в литературе, убедившись, что кругом торжествуют одни бездарности, «да и признанных классиков тоже отредактировать бы как следует, насочиняли всякой чуши от безделья». Я не стремился писать от себя, высказывать мнения. Статьи строчил в меру небрежно и сдавал в срок. И ни о чем таком, великописательском, не мечтал. Но иногда, вдруг, ночью скрипнет форточка, испуганно дрогнет волнистая тень на снегу и отчего-то кольнет в груди… И неодолимо потянет написать об этом. Но как? Какими словами? И чтобы никаких выдуманных чувств, а просто цвета, запахи, звуки.
Я вдыхал сырой промозглый воздух, благодарно ощущая скудное непрочное тепло своей кожаной куртки. Проспект тянулся широкой просекой сквозь выстроившиеся как на параде дома. Низкое свинцовое небо почти касалось крыш, грозя придавить город».
