Андрей ТАРАН — арбитражный управляющий, продавший на аукционе один из крупнейших в России ликероводочных заводов ОГУП «Омскликероводка». Он перешел тем самым дорогу федеральному государственному унитарному предприятию «Росспиртпром», отчаянно сопротивлявшемуся данной сделке. С Андреем Борисовичем встретился корреспондент «КВ» Лев АБАЛКИН и задал ему ряд вопросов.
— Вы конкурсный управляющий на ОГУП «Омскликероводка». Как вы считаете, почему это предприятие не смогло возобновить свою работу? Ведь после покупки его администрацией области у него не было груза старых долгов.
— Основная проблема этого предприятия — нехватка оборотных средств. Сам по себе завод вполне может приносить прибыль. Но руководители, которые там были, не совсем хорошо, наверное, знали свое дело.
— Руководители ОГУП?
— И предыдущего ОАО тоже.
— Но когда область выкупила в 2000 году имущественный комплекс, то предприятие начало же работать с чистого листа.
— Водочный бизнес должен иметь постоянное пополнение оборотных средств. А ОГУП начинало работу без денег.Да, комитет по управлению имуществом области помогал, но средства у него были ограничены. Конкуренция на омском рынке жесткая. В этих условиях ОГУП не хватило денежной составляющей. Оно несвоевременно стало выплачивать налоги. Пошли штрафы и пеня.
— Кому больше всего было должно ОГУП «Омскликероводка»?
— В составе мораторной задолженности около 15 млн рублей — это долги Омск-банку, около десяти — в бюджеты и внебюджетные фонды.
—Состоялась продажа с аукциона имущественного комплекса, есть покупатель — ООО «Омскликероводка». Когда оно уплатит деньги?
— До конца октября.
— Куда эти деньги пойдут в первую очередь?
— На долги по заработной плате — это около трех миллионов рублей. Остальные кредиторы получат в следующую очередь. К тому же после введения процедуры банкротства завод наработал еще семь миллионов рублей налоговой задолженности, ее тоже нужно будет отдать.
— Каков был шаг аукциона?
— Сто тысяч рублей.
— Сколько было сделано шагов?
— Два.
— То есть продано практически по стартовой цене?
— Да.
— Как вы думаете, зачем покупатель купил этот ликероводочный завод?
— Как объект недвижимости он совершенно неинтересен. Так что цель может быть только одна — возобновление производства. На сегодняшний день, как мне представляется, если вложить туда несколько десятков миллионов рублей, предприятие вполне может работать. Хотя (и это известно) износ основных средств там порядка 70%.
— Насколько я помню, технологические линии там и морально, и физически устарели.
— Думаю, что на существующем на Омскликероводке оборудовании можно отработать максимум год, а потом следует поменять. На этих линиях добиться качества, ассортимента и низкой себестоимости невозможно.
— В таком случае каковы конкурентные преимущества покупки? Не легче ли былопостроить новый завод с нуля, купив где-либо цех с коммуникациями?
— В принципе, покупатель приобрел актив, в котором все уже есть. Нужны только оборотные, и бизнес начнет работать. Буквально через два-три месяца. Ему остается лишь получить соответствующие лицензии.
— А Росспиртпром с вами общался?
— К сожалению, нет. Лишь один раз, когда на меня были поданысразу три жалобы, ко мне приехал молодой человек, представился Александром МИРОНОВЫМ — главным специалистом отдела судебной защиты правового департамента Росспиртпрома. Он приехал узнать мою позицию. Я ему ее обозначил. Он сказал, что доложит обо всем руководству и оно со мной свяжется. Это было давным-давно. Но, похоже, его руководство не сочло нужным со мной встречаться и вести переговоры. Вместо каких-либо предложений, возражений Росспиртпром выбрал, на мой взгляд, достаточно странную манеру поведения — направление абсолютно необоснованных жалоб, исковых заявлений, публичных выступлений в тех или иных СМИ, обвинял во всем и меня, и кредиторов, и власть. Просто все кругом виноваты, за исключением Росспиртпрома. Никаких прямых диалогов они со мной не вели. Хотя, мне кажется, любой нормальный человек,перед тем как обратиться в суд, должен объявиться перед руководством, обозначить каким-либо образом свои намерения, претензии, проблемы, обговорить их.Тогда, возможно, будет достигнут и консенсус. В данном случае все было поставлено с ног на голову.
— Насколько юридически чиста продажа имущественного комплекса ОГУП «Омскликероводка»?
— Абсолютно чиста. Иск Росспиртпрома о возврате этого имущества в ОАО «Омскликерводка» сам по себе уже проигрышен, потому что у ответчика — администрации Омской области — этого имущества уже нет. И прав у субъекта Федерации на это имущество на сегодняшний день уже нет никаких. А он (Росспиртпром) собирается истребовать завод именно у администрации. Те, кто сейчас купил Омскликероводку, однозначно добросовестные приобретатели. В этом нет ни малейшего сомнения.
— Что самое сложное в работе арбитражного управляющего?
— Иногда приходится долго убеждать кредиторов и работников самого предприятия в том, что процедура банкротства предусматривает и такую ситуацию, когда не всем хватит денег. Люди, которые впервые сталкиваются с проблемой банкротства, предполагают, что всем должны раздать долги. Но денег нередко меньше, чем необходимо, иначе не было бы банкротства. Не все это адекватно воспринимают: вы же арбитражныйуправляющий и должнывернуть нам.
— Какие еще крупные предприятия Омска были под вашим управлением?
— Омскптицепром на Масленникова, мясоперерабатывающий завод «Омский» на проспекте Маркса...
— О-о! Так он под вашим управлением! Самое скандальное предприятие города. Сколько лет уже там бьются бывший (или еще не бывший) директор ЕЛЕЦКИЙ и группа из Омсктрансстроя во главе с СЕБЕЛЕВЫМ...
— Руководство завода показало всю свою неспособность. Имея все возможности, такое предприятие в самом центре города разбазарило. Потенциал у ОМПЗ был поначалу огромен. И технология была приличная, они выпускал сырокопченые колбасы, колбасы в натуральной оболочке... Но на балансе у Мясоперерабатывающего завода «Омский» к моему приходу уже не было никаких активов. Остались лишь огромные долги, в том числе 600 тысяч — по зарплате собственным работникам.
— Но если МПЗ передал кому-то имущество, то за что-то?
— Схема была такая. У МПЗ был кредит в Омскпромстройбанке, под который было заложено практически все имущество. ООО «Агропромышленный комплекс» заплатило заводу живые деньги, которыми был погашен кредит, а снятая с залога недвижимость перешла к АПК. Вполне чистая сделка. Оставшееся оборудование было передано в «Спарта плюс». Оба эти предприятия учредили ООО «МПЗН», передав туда все, чем владели на этой территории. А МПЗН в свою очередь передало все полученное в аренду МПЗ-2 на 25 лет. И сейчас между этими всеми структурами идут ожесточеннейшие споры по аренде, по имуществу, по тому, кто что передавал.
— А вы здесь каким боком?
— Мы судимся с ООО «Спарта-плюс», которое за полученное оборудование не рассчиталось.
— Но сейчас там что-то мясное производят?
— Я туда доступа не имею, ведь там уже чужая недвижимость. И могу рассуждать, как и все омичи, только проезжая мимо и разглядывая арендованные там магазины. Но если бы они что-то выпускали, то мы бы видели их колбасу. А ее нет.
— Когда была приватизация, говорили, что государство или общество — неэффективный собственник и предприятия должны перейти к частным владельцам. Это произошло. Но с тех пор достаточно большое количество предприятий уже прошло через стадию банкротства. А значит, вновь поменяло собственников. По крайней мере, формально. Что это такое? Новый передел? Поиски еще более эффективного собственника?
— Такова логика экономического процесса. Банкротства начинались ведь с крупных предприятий, где было много миноритарных акционеров. Они первые и посыпались. Какое может быть эффективное управление при коллективном владении. После банкротства владельцев стало меньше — один, два. Сейчас идет волна банкротства сельхозпереработки, где акции тоже были распылены. На очереди — МУПы и ГУПы. У каждого предприятия должен быть один-единственный владелец. А все неэффективные, убыточные организации умрут. Так происходит во всем мире.
— Кстати, среди «ваших» предприятий числится маслосырбаза «Омская», реорганизовавшаяся после банкротства в завод плавленых сыров «Омский». Там тоже был поиск более эффективного собственника?
— Крупные акционеры маслосырбазы приняли решение, что иметь за собой хвост множества мелких акционеров не стоит. Думаю, это и стало основной причиной введения процедуры банкротства.
— Вы раньше работали в той или иной структуре, являясь ее элементом, потом, став арбитражным управляющим, ушли в самостоятельное плавание. Никто с вас не спрашивает, но никто и не защищает. Как вы себя ощущаете в качестве индивидуального предпринимателя?
— Мне больше нравится самостоятельно управлять своим бизнесом. Я, наверное, уже вырос из того, чтобы находиться в чьем-то подчинении и быть зависимым от принимаемых кем-то решений. Понятно, что риск больше, но, как известно, кто не рискует, тот не пьет шампанское.
— То есть сейчас интереснее?
— Конечно. Я сам могу планировать своидоходы и не зависеть от заработнойплаты, предоставляемой мне работодателем. Могу реально рассчитывать свои силы, зарабатывая собственными мозгами.
— Где были в последнем отпуске?
— Три года не уходил в отпуск. Вот сейчас думаю: может быть, ближе к Новому году.
— Поедете куда-нибудь?
— Пока не знаю. Шалаш у реки — это не для меня. Хотя люблю рыбалку, грибы. Не охотник. Жалко птиц и зверей. Предпочитаю цивилизованный отдых — когда есть возможность отвлечься, подумать о том, что сделано, где были допущены ошибки. Поразмышлять об этом. Построить какие-то планы.
Андрей ТАРАН
Андрей Борисович родился в Омске 6 июля 1970 года. В 1987-м окончил среднюю школу №6 и поступил на юридический факультет омского госуниверситета. После первого курса был призван в армию, где отслужил два года в саперной части. Восстановился, вернувшись со службы, и окончил ОмГУ в 1995 году. Уже во время учебы работал в Первомайском РОВД старшим следователем, там и остался после окончания вуза. В 1996 году стал юрисконсультом в Куйбышевской районной налоговой инспекции. В 1998-м, поработав несколько месяцев в прокуратуре Омского района, перешел в юридический отдел банка «СБС-Агро». С 2000 года в банке «Сибирское ОВК», специализируясь на взыскании и реализации проблемных активов, занимал должность старшего юрисконсульта в управлении защиты банковских активов, переименованном позже в управление активных операций. Параллельно работал арбитражным управляющим. В 2004 году из банка ушел.