Душной ночью в Чарльстоне

Остров сокровищ

Вообще должен сказать, что работа эта в Чарльстоне считалась одной из самых лучших и высокооплачиваемых. в час получали даже новички вроде меня. Опытные строители получали в полтора-два раза больше. Работать всем приходилось свыше сорока часов в неделю, поэтому и в чеках суммы стояли гораздо более привлекательные, чем все ожидали при найме. Да и в городе среди жителей можно было услышать разговоры об этой строительной компании. Мол, как там хорошо платят, как там заботятся о своих сотрудниках и так далее. Однажды я зашел в магазин после работы. Каску держал в руке. Заметив меня, один из продавцов бросил другому: «That's PBC guy». То есть «это парень из Palmetto Bridge Constructors». Приятно, когда узнают!

В PBC пытается устроиться, наверное, половина мужского безработного населения города Чарльстона. И берут, надо сказать, в компанию практически без разбора. Только одно условие — никаких наркоманов и алкоголиков. Политику найма в компании можно охарактеризовать следующими словами: «На работу возьмем кого угодно, но если он не будет справляться — уволим». Шанс дают всем, кто может легально работать (это касалось мексиканцев, русских и болгар), и всем кто проходит «допинг-контроль». А дальнейшая судьба трудящихся — дело рук самих трудящихся.

Самые часто встречающиеся работники на мосту — черные. Но они же и лидеры по выбыванию. Детские условия приема на работу расслабляют большинство из них и будто обещают легкие дни и беззаботные ночи. Но это далеко не так. Как и в любой компании Америки, в PBC бригадиры четко следили за каждым человеком и составляли особое мнение.

Многие мексикинцы сделали карьеру в этой компании. Когда-то давно они начали работать, а сегодня надели зеленые жилеты и белые каски бригадиров, хлопчатобумажные рубашки и полосатые галстуки в офисах PBС. Один румын мне как-то сказал: «В Америке человек может начать новую жизнь каждый день». Как верно!

Так однажды на мосту в дневную смену появился некий черный наркоторговец Чарльз, которому правительство Соединенных Штатов дало шанс исправиться при помощи труда. За смену Чарльз забивал гвозди в три-четыре доски и при этом постоянно рассказывал, как скоро он продолжит развивать свой ночной клуб и покрикивал русским парням: «Hey! Yo, man!». После недели работы он исчез...

И все бы хорошо было на этом месте, да только досталась мне ночная смена — с девяти вечера до девяти утра.

Ночной дозор

Смотрю на часы: двадцать часов ровно. Остается двадцать минут до приезда моего коллеги Мигеля. Я уже одет в рабочее: желтая каска, оранжевый светоотражающий жилет поверх х/б рубашки (в ней не жарко), джинсы и ботинки с укрепленным носком. Удобно, свободно и в соответствии с правилами безопасности. Кстати, о безопасности! Американцы ставят ее во главу жизненных приоритетов. Любой вид деятельности, будь то рыбалка или работа на химическом заводе, сопровождается инструкциями по безопасности. И перед тем как начать строительство, я прошел специальный видеопросмотр, на котором в скучнейшем фильме велся рассказ о принципах и методах безопасной работы. Кстати, время просмотра было оплачено мне по той же таксе — в час.

Каждый раз, проезжая мост, я находил, что он гораздо интереснее смотрится при дневном свете, а в темноте (сумерки в Чарльстоне наступали уже в 19 часов) он практически не виден. Разве только фонари освещают дорогу. Наша строительная площадка занимала огромное пространство, и трудились на ней посменно сотни рабочих. Ночью, конечно, строителей было гораздо меньше. Только наша бригада и тридцать-сорок бетонщиков, которые по шестнадцать часов в сутки заливали мост серой бетонной массой.

А теперь позвольте представить мою бригаду: мексиканцы Мигель и Хекто, афро-американец Джо и ваш покорный слуга. Начальствовал над нами бригадир Глен. Первые двое постоянно что-то обсуждали между собой на испанском, Джо говорил, как-то странно обрывая слова (его я начал полностью понимать только к концу работы), а Глен все время подозрительно ко мне присматривался. Впрочем подозрительность — это особенность менеджмента в Америке, о которой я расскажу в одной из следующих статей.

Первые три дня в нашей бригаде работала черная женщина с необычным именем — Перл. Она много говорила о том, что хочет найти интеллектуальную работу, чтобы кормить троих детей... Она сильно выматывалась и на четвертый день не вышла на работу.

В первый день я решил, что мне повезло меньше, чем другим русским, работавшим в дневную смену. Очень тяжело было оказаться одному среди англоговорящих, пусть и с жутким мексиканским акцентом. Но все это были лишние страхи — через неделю мы уже отлично сработались.

Убить Джека

Большинство ночей, которые я провел в Чарльстоне, были действительно душными: летняя жара еще не спала, а уже пришел сезон ураганов со стороны Флориды. Влажность и солнце делали свое дело — к вечеру дышать становилось совершенно нечем. Правда, такая погода стояла только три недели из тех четырех с половиной, которые мне пришлось работать. Остальное время нас даже иногда приходилось пристегивать металлическими тросами к мосту, чтобы ураганный ветер не унес наши тела куда-нибудь к океану...

Работа нам досталась не столько созидательная, сколько разрушительная. Некоторые плотники нас так и называли — «разрушители». Поясню. Перед тем как на мосту заливается бетон, строители укладывают специальные наслоения металлических прутьев и листов, которые скрепляют бетон. А для обеспечения безопасности такой работы плотники (или карпентеры) вдоль обоих краев моста устанавливали специальные заграждения и дорожки из дерева. По этим дорожкам и передвигались рабочие во время строительства. Сама дорожка состояла из двух частей: широких тяжелых деревянных листов и опор, выглядывающих из-под моста. И эти-то опоры называются (не знаю почему) «джеками». Джеки были один к одному — тяжелые, деревянно-металлические.

Задача нашей бригады состояла в том, чтобы убрать с моста после окончания бетонных работ все эти джеки, заборы и так далее. Джо и Хекто ругались каждый раз, когда подавали мне снизу, из-под моста, очередного джека. Иногда джеки падали с моста на землю. Тогда Джо и Хекто ругались еще сильнее.

Каждый джек весил примерно сорок килограмм и крепился на расстоянии шестидесяти сантиметров от своего собрата. Чтобы очистить шестьдесят метров моста от дорожек, приходилось убирать примерно сто джеков, перетаскивать почти четыре тонны груза за ночь. Причем занималась этим не армия рабочих, а всего четыре человека (бригадира в расчет не берем — он не работал, а только наблюдал). Признаюсь, поначалу я джеков ненавидел, но после — просто привык. В конце концов, ко всему в этой жизни привыкаешь!

Джо постоянно кричал откуда-то снизу: «Алекс! Мне нужна твоя помощь, Алекс! Джек на подходе, Алекс». Причем мое имя он кричал, всегда одинаково расставляя ударения: «а» он почти проглатывал, а слог «ле» он выкрикивал особенно громко. Что получалось, проверьте сами. А я через пару недель этих криков перестал относиться к своему имени как к имени. Для меня это был уже просто сигнал к действию: «О! Джек тащить надо».

Потехе — 30 минут

Самое лучшее время за ночь начиналось в три часа и заканчивалось в три тридцать. Перерыв. Каждый человек в это время бежал с моста к своей машине, где лежал его горячий ланч, закрытый в герметичной пластиковой коробке. Самая распространенная еда на работе — «горячие собачки», то есть хот-доги. Их проще всего готовить, а наедаешься ими быстро и надолго. На еду нельзя много времени тратить. Хочется ведь еще и поспать пятнадцать-двадцать минут. Глен однажды заметил, что мы. как кошки, которые могут бегать всю ночь, спать четверть часа, а после еще весь день провести в играх.

У меня машины не было, поэтому я оставался со своей коробкой на мосту. Обедал обычно в кабине огромного передвижного крана или за рулем трактора-подъемника. Но еда не главное. Согласитесь, когда заканчивается суматоха, то тишина, наступившая за ней, кажется особенно приятной. Я во время ночного ланча наслаждался именно этой тишиной. Если, конечно, не брать во внимание далекий шум двигателей генераторов, дающих электричество для прожекторов.

Кстати, о последних. Прожекторов на мосту было достаточно много, чтобы освещать одну-две сотни метров расстояния. И эти прожекторы собирали за ночь несметное количество разных насекомых. Там я увидел впервые в жизни самку богомола, жука-оленя и уйму других неизвестных мне видов. Но не могу сказать, что насекомые вызывали у окружающих чувство благоговения перед природой. Все, что хотелось с ними делать, — это давить.

К месту стройки из близлежащего леска выбегали также лисы и олени. Голодные, наверное.
Машин, стремящихся из Чарльстона и обратно, к трем утра осталось совсем мало. Луна перемещалась с левой стороны далеко направо. Но все эти изменения замечаешь только во время перерыва. В остальное время — некогда.

Спать хочется очень сильно. Кресло в кране становится каким-то необыкновенно мягким, и уставшие от постоянной ходьбы ноги больше не чувствуются. Все, заснул.

— Алекс! Вставай! Перерыв закончился. Ты что, и правда заснул?
Заспанное лицо Хекто просовывается в кабину.
«Вот черт!», — думаю я каждую ночь, когда только что сотворенный сон прерывался самым неожиданным образом.

Теперь опять за работу.

К южным широтам...

В следующем году Palmetto Bridge Constructors собирается переезжать в Майами — на строительство нового моста. Наверняка он будет еще более длинный, широкий и устойчивый. Ведь шторма в том регионе особенно сильные и приносят больше неприятностей, чем жара. Но все равно хочу снова к ним присоединиться.

Алексей МЕДВЕДЕВ