О поэзии, славе и женском тщеславии

Эту книгу можно рассматривать как провокацию. А можно — как попытку непредвзятым взглядом посмотреть на человека и его славу. То же самое не раз уже проделывалось с «солнцем русской поэзии», залакированным до невозможности усилиями политиков, литературоведов и учителей.

Суть написанного Тамарой КАТАЕВОЙ проста: АА — крепкий поэт второго ряда, еще при жизни собственноручно создавший себе имидж классика — гонимого, гениального и сравнимого разве что с тем самым «солнцем».

«На жизнь и на творчество Анны Ахматовой десятилетиями наводят именно глянец. Начавшись как интеллигентский и, отчасти, диссидентский (на фоне пресловутого постановления о журналах), этот процесс стал в постсоветской России официальным и даже официозным, приобрел характер секулярной канонизации. По принципу маятника пришла пора взглянуть на легендарную поэтессу без ретуши. Вплоть до заведомо пародийного снижения образа, которое было однажды предпринято эстетически чутким Владимиром Сорокиным в романе «Голубое сало». Так написал в предисловии петербургский литератор Виктор Топоров.

КАТАЕВА построила книгу очень просто: процитировала воспоминания современников об АА, особенно те места, где люди, скорее, не говорят, а проговариваются, столкнула эти воспоминания друг с другом и откомментировала их на собственный лад. Например, по поводу известного постановления 1946 года, которое вознесло АА на крест, КАТАЕВА пишет, что в контексте партийного окрика в адрес журнала «Звезда» собственно поэтессе в нем былопосвящено несколько слов о том, что журнал предоставлял свои страницы для «пустых и аполитичных стихотворений Ахматовой», и, таким образом, «видим, — продолжает КАТАЕВА, — что самая жестокая реальная (поскольку она сама не сидела,..., о сыне особенно не переживала, военных тягот счастливо избежала, от непечатания страдала только по причине неписанья, замуж не брали — особенно молодые, удачливые и богатые — это действительно) трагедия в жизни. Ахматовой заключалась в том, что в ее адрес были произнесены слова «пустой» и «аполитичный». Далее автор анализирует, как распорядилась АА этим «политическим капиталом»: «Продлив ахматовские годы, Господь дал ей силу заставить людей верить в ее судьбу такой, какой она хотела показать ее. Поистине шекспировская мощь: она говорила «Буря!» — все видели бурю. Роскошь платья на голой королеве видели даже те, кто жизнь провел в портняжных мастерских».

Чтение подобного рода опусов оставляет их содержание на совести автора, а суждения по этому поводу — на совести читателя. У каждого свой жизненный опыт.