Панков стало больше, панки стали веселей

Старая гвардия омского рока ушла вместе с ЛЕТОВЫМ, ибо те, кто по силе воздействия мог встать рядом с Игорем Федорычем, ушли еще раньше. Поляна освободилась. И тут начался полный панк. Панк — команды в Омске растут, как росли грибы в советских лесах, а на улицах рябит от анархистских значков и надписей «Punk not dead». Нельзя сказать, что омская панк-музыка отличается оригинальностью тем и звучания, а сами музыканты умом и сообразительностью. Просто нынешний панк так удобен для не умеющих играть на музыкальных инструментах, но желающих иметь аплодисмент, что британская эстетская панк-культура восьмидесятых типа «Сьюкси энд зе беншиз» или «Клеш» омскими панками была видена в «ГрОБу» в светлой обуви. Да ну и не в формальностях счастье. Главное даже не то, что кто-то не умеет играть, а его все равно слушают, важно то, что есть группы молодежи, которым активно не нравится то, что происходит вокруг, и вот это уже дорогого стоит. Именно в смысле высвобождения социального действия уход ЛЕТОВА сыграл свою роль.

В эпоху, где главный догмат — ПРАГМАТИЗМ, находятся люди, способные понимать, что это слово означает просто подлость, точнее, согласие стать подлецом в любую минуту, как только некие интересы того потребуют. Это отрадно. Юные, с ясными глазами, они не заморачиваются на темы шмотья, бабок, карьеры. Они верят, что мир можно переделать, значит, и совесть у них есть, и нравственность в какой-то мере присутствует. И, наверное, поэтому они ненавидят капитализм, превращающий людей без всякого полицейского принуждения в клонов с вживленной одной-единственной программой: «ПОКУПАЙ!». Я покупаю, следовательно, существую! Ненависть их кумира – ЛЕТОВА – к совку им, выросшим в иных культурно-исторических условиях, была непонятна. Что проросло из совка – ясно и отвратительно до предела. Поэтому игра в панков у них становится все более осмысленной, и вскоре мы получим вполне себе активные силы прямого действия. Не стоит приписывать политикам и денежным мешкам социальные завоевания двадцатого века. Все, что сегодня доедает Европа, – завоевание бунтарских шестидесятых. Но это наследство уже почти промотано. И события пятидесятилетней давности даже не были отпечатаны в памяти «эффективных менеджеров». А вот опыт прямого действия передался по преемственной прямой поколений представителей контркультуры. Правда, для России это утверждение не подходит, но тем больше соблазн все прочитанное в книгах опробовать на практике. И процесс пошел.

В Омске появилась организация «FNB» — «Еда вместо бомб» по-русски. Зародилось движение в восьмидесятых в Штатах в анархистских антивоенных группах. Простой лозунг изначально вскоре превратился в прямое действие. Во время собрания владельцев крупнейших банков, участвующих в ядерной программе, в Бостоне, анархисты устроили под окнами капиталистов раздачу бесплатной еды нищим. Перед глазами банкиров прошли три тысячи бедолаг. В течение нескольких лет такая форма протеста против милитаризма захватила умы американцев. В Нью-Йорке развернулась настоящая война властей с «FNB», с арестами и насилием. Анархисты выстояли. Движение, доказав свою жизнеспособность, пошло дальше и несколько лет назад прибыло в Россию. Сейчас это одна из любимых форм влиять на мир молодых панков и прочих новых левых.
Два месяца назад «кормильцы» появились и в Омске. Омские панки, может, и туги на ухо, но готовить, как выяснилось, умеют. Во всяком случае бомжи и нищие, над которыми взято панк-шефство, пищу хвалят. Ребята вскладчину покупают продукты, вместе готовят и вместе выезжают в определенное место раз в неделю накормить тех, кому еда важнее идеологии. Пока «кормильцам» хватает собственных средств, но количество их «клиентов» постепенно растет (и среди бомжей действует сарафанное радио), и при дальнейшем развитии кампании, могут возникнуть трудности. Понимая эту перспективу, обращаются они к торговцам продовольствием с просьбой выделять на кормление нуждающихся слегка просроченные продукты. Пока безрезультатно. Жаль. Не стоит все-таки забывать, что Россия – страна отсталая, к ней все с опозданием приходит.