Омская компания «ЭПАСК-Сервис» вошла в рейтинг двухсот крупнейших предприятий среднего бизнеса по объемам реализации в 2007 году (830,8 млн рублей) еженедельника «Эксперт-Сибирь». Помимо этого у предприятия за 16 лет деятельности есть и другие достижения. К примеру, «ЭПАК-Сервис» является одним из лидеров по реализации в нашей стране импортного оборудования контроля качества нефти и нефтепродуктов. С генеральным директором компании Николаем СВИНАРЕВЫМ встретился корреспондент «КВ» Сергей ЧЕРНАКОВ.
— Николай Витальевич, что вас побудило оставить научную работу и открыть собственную компанию?
— Деятельность компании напрямую связана с моей специальностью. Вообще я один из тех счастливых бизнесменов, которые занимаются тем, чему учились. Я не профессиональный менеджер и никаких специальных курсов не заканчивал. Но я профессионал в предмете бизнеса, знаю заказчиков, рынок. Начал я свою предпринимательскую деятельность с попыток внедрить в производство томские академические разработки, в первую очередь связанные с измерением загрязняющих веществ. Попробовал и быстро убедился, что наши поделки реально в промышленности внедрены быть не могут по причине низкого качества. Научная поделка не может быть предметом бизнеса. Потому что, пока рядом ходит разработчик, она работает, как только он отошел – ломается. Затем вышел на зарубежные компании. Первый контакт был с датской фирмой «Брюль и Кьер» — производителем оптоакустических газоанализаторов, которые в итоге были поставлены в Омск, в Госкомэкологию и экологическую лабораторию Омского нефтеперерабатывающего завода. Буквально через год понял, что экология — это не бизнес, и для Омска она не входит в десятку приоритетных задач. Вместе с сотрудниками ОНИИП и Нефтехимавтоматики я участвовал в создании проекта экологического мониторинга Омска, был экспертом. Это огромные деньги. Потом выяснилось, что эти деньги на проект давать никто не будет.
— И вы решили больше с экологией дела не иметь?
— Нет, мы по-прежнему оснащаем экологические лаборатории, но в структуре продаж это направление не является приоритетным – не готовы еще наши компании, да и государство, тратить серьезные средства на экологический контроль. С 1993 года мы стали поставлять в Россию приборы контроля качества нефти и нефтепродуктов. И первымклиентом компании стал Омский нефтезавод. Мы вышли на лабораторию технического контроля завода. Там тогда оснащение было очень слабое – в основном отечественные приборы, которые сильно отставали от западных и не соответствовали уровню решаемых на заводе задач. На сегодняшний же день наш нефтезавод по уровню аналитических лабораторий контроля качества является одним из самых оснащенных в мире. Благодаря нам. В 1994 году мы заключили дилерское соглашение с американской компанией «PerkinElmer Inc», крупнейшим предприятием по производству аналитического оборудования. На этот период все представительства иностранных компаний, изготавливающих приборы, находились только в Москве. Мы были первые дилеры не москвичи. Сейчас в России есть примерно 10 серьезных компаний, которые работают на рынке профессионального аналитического оборудования. Из них девять находятся в Москве и Санкт-Петербурге и одна в Омске. В 1995 году мы совершили поход на Север. Вместе с «PerkinElmer Inc» компания «ЭПАК-Сервис» выиграла большой тендер Сургутнефтегаза» на поставку аналитического оборудования. Сумма контракта составила около млн. Это был очень серьезный прорыв и для нас, и для американцев. До этого у них не было продаж в нашем регионе. В то время пробиться к нефтяникам мечтали все. В последующие два года мы продолжали осваивать Тюменский Север и заключать контракты с монстрами нефтедобычи – ТНК, ЛУКойлом, Газпромнефтью. Поэтому дефолт мы пережили без особых потерь. После 2000 года наметился бурный рост объемов продаж. Были заключены дополнительные дилерские договоры с иностранными производителями аналитических приборов. На сегодняшний день мы имеем официальные соглашения с полутора десятками самых серьезных компаний-производителей по всему миру.
— У компании есть филиалы?
— Сейчас в нашей компании работают 242 человека. Открыты филиалы в Сургуте,
Нижневартовске, Ханты-Мансийске, Ноябрьске, Тюмени, Москве. Планируем открывать филиалы в Иркутске, Красноярске, Томске. Нефтяной рынок большой, и его необходимо обслуживать. Мы продаем самое лучшее, что есть в мире, поэтому являемся ведущей компанией на этом рынке.. Помимо Севера, мы поставляем оборудование в Казахстан, Беларусь,Украину и даже дальнее зарубежье.
— Сложно конкурировать с московскими компаниями?
— Деформация страны в сторону Москвы всегда была и есть сейчас. Я считаю, что это вредно, иметь один такой образцовый коммунистический город, который был еще в СССР, и бедные регионы. В нашем случае регионализацию бизнеса инициировали именно западные компании. Москвичи были категорически против дилера в Омске. Но на этом настояли западные компании. С московскими фирмами у нас была жесткая конкуренция, которая на Тюменском Севере длилась лет пять. И мы выиграли эту борьбу. Что касается Омска и Тюменской области, мы здесь устойчивее, мы здесь номер один. Может быть, победили за счет того, что у «ЭПАК-Сервиса» не такие аппетиты, как у москвичей. За счет того, что мы ближе к заказчику. Возможно, есть какая-то региональная солидарность. К сибирякам на Севере отношение другое, чем к москвичам, которые «опять понаехали». К тому же я считаю, что мы работаем лучше, профессиональнее.
— Причина открытия филиала в Москве?
— Мы работаем с иностранными компаниями, поэтому филиал выполняет представительскую функцию, но это не самое главное. Многие компании про нас знают и хотят с нами работать, но когда нужно звонить в Омск, у них не поднимается рука. Это какой-то психологический фактор. У нашей компании появилась линейка эксклюзивных продуктов, с которой мы работаем не на региональном рынке, а на всероссийском. Для этого нужна своя структура в Москве.
— Вы не думали перенести свое производство в центральную часть России, поближе к европейским поставщикам?
— Было такое. Думал, ну что мне здесь делать, в этом провинциальном городе с неразвитой инфраструктурой? Я долгое время размышлял, оставаться мне и компании в Омске или нет. И до некоторого момента ответа у меня не было. Но совсем недавно решил, что мне как бизнесмену выгодно иметь головной офис здесь. В Москве содержать компанию в 200 человек будет в 10 раз затратнее. На сегодняшний день никто из московских конкурентов не может себе позволить прединсталляцию, то есть проверку приборов, которую мы проводим перед тем, как их отправить заказчику. Это исключает потери на месте при запуске. Для предварительной проверки нужна дополнительная площадь, как минимум, в 1 тысячу квадратных метров со всеми коммуникациями. В Москве иметь такие площади очень накладно.
— Аналитическое оборудование пользуется устойчивым спросом?
— Где-то после середины 90-х годов нефтянка стала наукоемкой отраслью. Компании стали закупать серьезное аналитическое оборудование для исследования нефти, моделирования в лабораториях процессов, которые происходят на глубинах в несколько километров. Все это необходимо для правильного понимания физико-химических процессов в пласте и в конечном итоге — для правильной разработки режима добычи нефти и газа с максимальной эффективностью.
СССР не очень много уделял внимания научным основам правильной добычи нефти. К примеру, Самотлор загубили за неделю. К какому-то съезду партии нужно было добыть миллион тонн нефти в сутки на одном месторождении. Добыли. Но после этого объемы добычи упали. К тому же здесь применили варварский метод — закачали слишком много воды. На сегодняшний день на Самотлоре обводненность нефти доходит до 96%. У нас всегда считали, что нефти в стране много, поэтому незачем тратиться на умные технологии. Ну что там сложного, продырявил дырочку в земле — и нефть сама пошла. И до 95-98-ю годов так ее и добывали. А потом легкая нефть закончилась. Сама из земли не выходила. И тут нефтяники задумались. Они стали у себя создавать научные центры, куда стали вкладывать огромные деньги. С конца 90-х годов все компании имеют такие центры, где разрабатывают научные методы добычи нефти. Они и стали потребителями сложного аналитического оборудования. Сейчас требования ко всем компонентам, связанным с разработкой и эксплуатацией месторождений, возросли. Они все стали наукоемкими. Соответственно, есть спрос и на аналитическое оборудование.
Недавно мы начали удовлетворять еще одну потребность нефтяников – стали выпускать блочно-модульные лаборатории.
— Это ваше собственное производство?
— В текущем году мы открыли свое производство, которое находится на улице Нефтезаводской. Блочно-модульные элементы затем доставляются на месторождение и монтируются как здание. Весь Тюменский Север застроен такими домами. Просто для лаборатории есть специальные требования – по пожарной безопасности, по вентиляции, по высоте потолка. Мы сдаем лаборатории «под ключ» — здание со всеми инженерными сетями и вентиляцией, лабораторной мебелью и комплект приборов для проведения всех необходимых измерений. Для этого привлекаются бригады монтажников, электриков и других специалистов. А на самом производстве на постоянной основе работает около десяти человек. Но это наше второе производство. Пять лет назад компания «ЭПАК-Сервис» стала производить металлическую лабораторную мебель.
Наш цех находится на Старой Московке, там работают 120 человек. Если при производстве блочно-модульных конструкций, комплектующие можно купить в России, то с мебелью сложнее – многие комплектующие приходится закупать за границей. Здесь определенные требования к арматуре, столешницам и другим деталям, которые должны быть коррозийно- и кислотоустойчивые.
— По данным журнала «Эксперт-Сибирь», в прошлом году объем реализации по сравнению с предыдущем годом вырос на 203 млн рублей. С чем это связано?
— С 2001 года мы прибавляем в объеме реализации по 30%. До 2000 года моя позиция на этот счет была консервативная. Я предпочитал иметь 5 — 8 стратегических заказчиков, монстров нефтедобычи, на которых мы работали. Они нам гарантировали объемы и позволяли не распыляться. Дальше попробовали поработать и с другими заказчиками, не теряя основных партнеров. И это дало свои результаты. Мы расширили число заказчиков. За счет бурного роста нефтяной отрасли. Последние пять лет идет наращивание темпов добычи нефти. Число игроков на рынке увеличивается. Мы начинаем с ними работать. Мы осваиваем также новые виды продукции. Например, начали поставлять оборудование для контроля качества буровых растворов и тампонажных цементов.
— Повлияет ли на ваши объемы продаж в текущем году мировой кризис?
— Думаю, удержимся на прошлогоднем уровне. А в следующем году прогнозирую спад. Нефтяники сворачивают инвестиционные программы, корректируют свои бюджеты. Соответственно, будет отложено освоение новых месторождений. Это связано как с кризисом, так и с падением цен на нефть. Однако для нас и нефтяников следующий год будет тяжелым в меньшей степени. Другие отрасли пострадают больше. Как это ни грустно говорить, но кроме нефти и газа в нашей стране ничего нет. Мы — страна сырьевая. Нефтегазовая отрасль формирует 70% российского бюджета. Поэтому, если будут нормальные цены на сырье, у нас останется все хорошо. В противном случае будет катастрофа. Я ничего нового тут не открываю. Будем надеяться на лучшее, но при этом будем реалистами.
— Чем занимаетесь в свободное время?
— В основном занимаюсь двумя вещами. Играю в большой теннис. Уже около 15 лет. Регулярно участвую в городских турнирах, в своем возрасте даже побеждаю, помогаю в проведении детских теннисных турниров. А второе – это охота. В кабинете находятся мои трофеи (на стене висит огромная голова лося, возле стены стоит медведь ростом с человека. — Прим авт.).