«КВ» продолжают цикл бесед с омскими финансистами о причинах кризиса и о возможных путях выхода из тяжелой экономической ситуации. По мнению председателя правления ОАО «АКБ «ИТ Банк» Олега СИЛЬНЯГИНА, сегодняшние проблемы имеют не столько финансовую, сколько экономическую основу. Дисбаланс в мировой экономике вызван перепроизводством товаров и услуг, которое стимулировалось избыточным предложением денег. Соответственно, и рецепт оздоровления экономики один – разумный баланс между предложением и реальным спросом.
— Олег Александрович, долгое время политические и финансовые власти России категорически не хотели признавать, что у нас тоже есть проблемы. Зато теперь, когда очевидное отрицать стало уже невозможно, власть говорит только о кризисе и заседает в антикризисных комитетах. Вас это не удивляет?
— Конечно удивляет. Власть — и на уровне Федерации, и на местах— мало того что отказывалась своевременно признавать сложности в экономике, но и совершала порой, действия, которые только подливали масла в огонь. Но еще больше меня занимает другое. Проблемы, которые проявились на рынках, связанных с жилой и коммерческой недвижимостью, далеко не вчера, долгое время не замечали и сами участники рынков. Между тем сигналы были не такими уж слабыми. В сопредельном с Омской областью государстве рынок недвижимости обрушился еще год назад. И не надо было при этом далеко ездить, чтобы понять, что это может произойти и у нас. Я допускаю, что ситуация на рынке Казахстана была чуть более острой, но все равно отличий не так уж много. Гораздо больше сходства. И о том, что будет тяжело, говорили многие финансисты. И не потому говорили, что хотели показаться очень умными. Просто мы понимали, что экономика не может иметь локальности. Тот же рынок недвижимости — это ведь не изолированная система, а часть общей экономики. И дестабилизация на этом рынке бьет по всем участникам экономического процесса. И если на каком-то рынке могут возникнуть проблемы, а его участники ведут себя не совсем адекватно, не пытаются минимизировать собственные риски, то они создают при этом проблемы в перспективе не только для себя.
— Допустим, сигналы финансистов не были услышаны рынком недвижимости. Но и сами финансисты тоже могли действовать осторожнее, если видели отчетливые проявления наступающего кризиса...
— Да, действительно, например, американские банкиры, перешли грань разумной осторожности и стали чересчур рисковыми в погоне за сверхприбылями, высокими бонусами и годовыми вознаграждениями. Но все же проблема несколько шире. Этот кризис, на мой взгляд, имеет основу скорее не финансовую, а экономическую. И если рассматривать его под этим углом зрения, то многое становится понятнее. Мы переживаем классический кризис перепроизводства, описание которого можно найти в любом учебнике по экономике. Но если раньше мировая экономика сталкивалась только с перепроизводством товаров и услуг, то сейчас впервые столкнулась с глобальным перепроизводством всего. В том числе финансовых инструментов, в том числе и денег. Деньги — это ведь тоже товар, хотя и весьма специфический. Почему перепроизводство товаров и услуг в США некоторое время оставалось незаметным? Потому, что создавался искусственный спрос, который стимулировался созданием избыточных денег и финансовых инструментов.
— Но долго так продолжаться не могло?
— Нет, не могло. В итоге некачественные кредиты, которые стимулировали спрос, в определенный момент стали занимать на рынке чересчур большую долю. Тогда и обнаружился дисбаланс между предложением и реальным спросом. Соответственно, понятен и выход из этого кризиса. Экономика начнет выздоравливать тогда, когда уровень предложения на товарных рынках станет адекватным спросу. Естественно, по пути к выздоровлению нас ожидают такие неприятности, как снижение уровня жизни, уровня производства, уровня затрат. Но экономика в любом случае должна пересмотреть свою структуру, отказаться от всего лишнего и оставить только самое необходимое. И это должно произойти, по логике, во всем мире.
— Насколько быстро, на ваш взгляд, произойдет восстановление?
— Если действия властей во всем мире будут скоординированными, то кризис преодолеем за достаточно короткий промежуток времени. Но это в теории. Удастся ли быстро реализовать антикризисные меры на практике — я не уверен.
— А в России?
— В России, на мой взгляд, ситуация ничем существенно не отличается от общемировой. У нас тоже имеет место кризис перепроизводства. С единственным, пожалуй, отличием, что в России перепроизводство было не во всех отраслях экономики. Проблемы перепроизводства затронули такие отрасли, как автомобилестроение, нефтехимия, строительство. И прямые иностранные инвестиции, и неоправданно высокие прибыли сырьевых и металлургических компаний российская экономика в целом не готова была переварить, поэтому деньги шли на те рынки, которые, на взгляд инвесторов, способны были их освоить быстро. А это прежде всего банковский рынок и рынок недвижимости. Отсюда неоправданно высокий темп прироста объемов потребительского кредитования, объемов строительства жилья и коммерческой недвижимости. Вполне естественно, что рост рынка недвижимости при недостатке производственных мощностей приводил к появлению сверхприбылей. А появлении на каком-то рынке сверхприбылей приводит к тому, что на этот рынок устремляется спекулятивный капитал, что еще больше усугубляет ситуацию и способствует дальнейшему разрастанию «пузыря».
— В списке антикризисных мер государства есть и довольно кардинальные. Например, планируется приобретение квартир у застройщиков за счет бюджета. На ваш взгляд, это правильные действия?
— Я думаю, что выкуп избыточного предложения на строительном рынке за счет бюджета — это хороший способ, чтобы помочь строительному рынку быстрее восстановиться. Без строительства ни одна экономика существовать не может. Недопустимо, чтобы строительство и все отрасли, с ним связанные, опять вернулись в то состояние, которое было в начале 90-х. Но при этом господдержка должна быть точечной и дозированной. Она должна обеспечить выживание отрасли, то есть наиболее сильных компаний. Нельзя поощрять неразумные действия всех участников рынка. Ничего страшного, на мой взгляд, не произойдет, если часть строительных компаний с рынка уйдет и собственники этих бизнесов разорятся. Они знали о рисках предпринимательской деятельности и должны нести ответственность за свои действия.
— Но тогда будут демонстрации протеста обманутых дольщиков и соинвесторов, которые не получат в результате своих квартир и офисов...
— Будут, совершенно верно. Но я считаю, что нельзя воспринимать эту ситуацию прямолинейно. Да, мне тоже жаль людей, которые заплатили деньги и не получили квартир. Жаль каждого персонально. Но с точки зрения высшей социальной справедливости обществу нельзя воспринимать таких соинвесторов только в качестве невинно пострадавших. Экономическая свобода подразумевает не только право людей что-либо делать, но и ответственность за эти действия. Человек, который приобретает недвижимость, которой еще нет, должен понимать, что он рискует. И не надо сейчас обвинять во всех своих проблемах государство. Куда, мол, оно смотрело? А государство смотрело за тем, чтобы у каждого было право тратить свои деньги так, как он считает нужным. Я практически уверен, что если бы государство вовремя запретило тем самым обманутым дольщикам приобретать строящееся жилье, то они бы устраивали такие же пикеты и шествия, только протестовали бы против вмешательства государства в их дела. Исключение, пожалуй, только одно – недееспособные граждане. За действия такой категории граждан должно нести ответственность государство. А все остальные так называемые обманутые дольщики рисковали, на мой взгляд, осознанно. И я не понимаю, почему мы все, кто платит налоги государству, должны разделить с ними эти неоправданно высокие риски.
— Сегодня многие, думаю, сделали вывод, что нельзя жить в кредит...
— Если человек способен нести риски, то ничего не вижу плохого в том, чтобы он жил в кредит. Важно, чтобы не нарушался баланс между возможностями общества в целом и интересами каждой конкретной личности.
Еще сегодня многие опасаются массового банкротства банков…
— Банковский рынок регулировался и контролировался государством последние годы достаточно жестко. Конечно, я не могу утверждать, что все банки адекватно отнеслись к той массе денег, которая поступала в Россию. Да, кто-то из участников банковского рынка вполне мог переоценивать свои возможности, некоторые, насколько я знаю, пускались в авантюрные проекты и раздавали кредитные ресурсы направо и налево. В той ситуации это был нормальный бизнес, он давал высокую прибыль. Но сейчас все изменилось. И я не исключаю, что некоторым банкам будет тяжело. Особенно тем, кто входил на розничный рынок среди последних и слишком быстро наращивал свой кредитный портфель. Но последствий банковских банкротств, я думаю, опасаться не нужно. Сегодня для клиентов проблемных банков последствия будут на порядок менее болезненными, чем в 1998 году, так как существенно изменились и законодательство, и сама банковская система. Из нормативных изменений прежде всего нужно говорить о системе страхования вкладов. Основными достижениями отечественной банковской системы считаю: повышение профессионального уровня служащих и накопленный опыт; повышение уровня прозрачности и контролируемости банковской деятельности, в том числе и со стороны государства; укрепление клиентской базы; повышение уровня социальной ответственности и сознания как среди менеджеров и собственников банков, так и среди клиентов.