Нада не нада, куня, — давай!

А все потому, что мы забрались туда, где обман возведен в степень искусства – в торговлю. Здесь даже случающаяся изредка правда – неполная, временная – всего лишь часть неправды. И в этом компоте чем полнее, достовернее правда, тем успешнее ложь. А цель одна – продать, укрыв при помощи уловок (и совершенно искренних заверений) истину. Как правило, это удается – ведь истин немного, всего две: цена и качество. Цель и смысл – загнать подороже вещь поплоше. В том и доблесть. И… какой жалкий жребий. Не хотел бы я вытащить такой билет судьбы и на весь остаток жизни заделаться китайским продавалой... Но покупалой быть приходится.

Шопинг!
Увы, теперь считается, что именно в этом подлинное предназначение бывшей Поднебесной империи. Рекомендуемый маршрут: остров Хайнань (морские и солнечные ванны плюс экскурсии к псевдодостопримечательностям) – Пекин (место закупки всего и вся – от трусов и жемчуга до шуб и iPhone, плюс культурное приложение в виде Великой Китайской стены, оперы и пекинской утки на закуску).
Такой набор удовлетворит запросы большинства страждущих приобщиться к великой китайской культуре, от которой на самом деле осталось не больше, чем в России – от русской. Из нас за время красных лет вытравили национальную душу, а уж китайцам пришлось и того хлеще. И не случайно они теперь такими стройными толпами путешествуют по родной стране. С одной стороны, конечно, подчиняясь призывам и заветам все еще здравствующей компартии, но с другой – с горячим (и пусть не вполне осознанным) желанием вспомнить – а кто ж они такие – китайцы.
Ведь величие нации не измеряется количеством небоскребов на душу населения. А доблестный труд от зари до зари за гроши во славу великого кормчего (и во благо нарождающихся местных олигархов) – не единственно возможное предназначение человека. Даже китайца. Они достойны большего. Хотя бы потому, что так терпеливы, так доверчивы и так трудолюбивы.
Но именно сейчас ломает их не по-детски. Коммунизм никто не отменял. В то же время в процессе достижения светлого будущего теперь дозволено использовать капиталистические методы. И еще – совсем чуть-чуть – стало можно верить в богов. Гремучая смесь. Боюсь, и Конфуцию не удалось бы примирить и соразмерить все ее компоненты.
И вот еще что странно: вроде бы наша дорожка не так извилиста и алогична, и глаза у нас не раскосые, но чувство, что Китай – этакий филиал Советского Союза, было и осталось. И ни разу не возникло ощущение, что мы – за границей. Несмотря на фатальное непонимание. Вот уж воистину братья навек. Впрочем, я бы поостерегся писать этот завет на общих знаменах – как известно, и у братьев бывают разные интересы. Случается даже – взаимоисключающие. Впрочем это уже вотчина политиков, пусть шушукаются в своих кабинетах.
А мы пойдем на рынок.

Сам ты куня
«Ку-уня! – нараспев заводит продавщица шелкового бутика, губы ее сами растекаются в улыбку, а личико маслянеет, — силка, силка нада, куня! – и начинает взбивать, взлохмачивать свой товар – халатики, пижамки, маечки… — ку-уня…» — искренне удивляется, обижается и тускнеет она, когда мы проходим мимо.
Куня – это я. И вы тоже. Это вообще любой русский, оказавшийся на китайском рынке. Англичане, французы и пр. – те просто сэры да мистеры. Куни – это мы.
«Откуда знаешь, что мы из России?» — ловлю очередную девчонку, толкающую нам постельное белье. Та смеется, жмет плечами и неожиданно выстреливает: «Молда!» Тут же сама спохватывается, заливается, чуть успокоившись, обводит рукой собственную физиономию и поправляется: «Лисо».
Вообще-то это мелкая месть. Я не про молду, я про куню. Как пояснили знатоки, словечко это родилось от китайского гуньян, что значит… девушка. Родилось и быстро прижилось, и все китайцы для наших стали кунями: куня, давай, куня, тащи, куня, че ты мне брак суешь – и так далее, ко всем, без различия пола и возраста. Бывало, даже таксистам кивали: куня, гони на вокзал. Таксисты обалдевали. Теперь наша очередь – русских, но не челноков. Китайские продавалы, довольнехонько лыбясь, возвращают нам нашу же «вежливость общения». А мы ничего, мы ж не в курсе. Каких только версий не наслушался от соотечественников на пекинских рынках на тему, что такое куня. Многие вполне серьезно уверяли, что это слово означает – товарищ.

Визг и топот
Впрочем, заранее веселясь, китайцы-продавалы работают себе в минус, расслабляются и дают нам фору. Не теряйтесь, сбивайте цену! Опустите ее вдвое – и, глядишь, улыбка остыла – верный признак, что подбираемся к предельной цифре. А пока улыбаются – значит, еще с прибылью. Если ж бледнеют от злости да остервенело заталкивают проданную вещь в ваш мешок, значит, все, вы достигли дна, сбили цену ниже некуда. Опытным путем установлено, что для футболок с рисунком этот нижний предел — 15-20 юаней; для шелковых халатиков, спортивных штанов, шерстяных джемперов и пиджаков – 60-80-ю, плащей, спортивных курток и шелковых пижам – 120-150 ю. Это в пять, а то и в 10 раз меньше изначально заявляемой цены.
Вообще Китай не Восток, китайцы не арабы, торгуются без выдумки, изнурительно однообразно, как будто работу работают. Торговля для них – не образ жизни, а лишь путь к существованию.
Сперва назначат за пижаму, которую после отдадут за 160 юаней, цену в 1700 (это больше 6000 родных рублей!), потом быстро упадут до 600-700, а дальше тянучка. Уходишь – хватают за руки, хнычут, проявляют все признаки детской истерики. Отошел уже метров на 30, а продавала стоит, на тебя смотрит, ножками стучит, ручками себя по коленкам хлопает, вещичкой трясет, кричит: «Куня, нада — не нада?» Мол, ты реши: хочешь ты эту вещь или нет, сильно она тебе нужна или обойдешься. Допустим, нужна, да и надрывается человек: «Нада – не нада, куня? Давай!» — машет, мол, вернись. Возвращаешься: «Ну?» А тебе снова с того же места: «600 юань». Да ёшь твою!.. Уходишь. Виснут на руке, тормозят, начинают доказывать в стиле: «Ты посмотри какой коттон, какие лэйблы! Ты что, с Урала, не видишь? Настоящий китайский шелк, свежайший, шелкопряды вчера только наплели!». «Ой, куня-куня, — качаешь головой в ответ, — что ж ты меня лечишь, вон в соседнем бутике эти лэйблы тюками продают, да и пижамы такие на соседнем ряду по 120 мелким оптом». «Где?! – орет продавала, — эта капрон, эта ниилон, силка только тут, моя пизама – силка, нет ниилон!» Минут через 15, сильно помрачнев, он отдает свою силка-пизаму за 150.
Под конец я делал так. Поднимал два пакета с покупками на уровень глаз, говорил: «Вот, смотри, мы здесь уже полдня, много-много всего купили, цены знаем, называй сразу реальную». Продавалы кивают. «Так почем плащ?» — «Две тысяся». Руки от безнадежности и тоски сами опускались. Снова 15 минут борьбы по той же схеме, и китаец соглашался, что плащ стоит всего лишь 120. Несмотря на то, что MaxMara самой последней расцветки.
Но это на Жемчужном и Шелковом рынках Пекина – самых популярных у иностранцев. На спокойном и «искреннем» русском рынке Ябаолу торговаться не придется. Здесь сразу называют конечную цену и если уступят, то немного – процентов 10.

Гоя Даша и другие
Вернемся к шубам, с которых начал. Мне не надо. У жены есть. Но умоляла сестра, используя что-то совсем уж запрещенное типа: «Ребята, поймите, ваша поездка в Китай – это же мой последний шанс!». Попробуй откажи.
Желая облегчить нашу участь, сестра присмотрела варианты шубки своей мечты в омских бутиках, показала, примерила, краснея и крутясь. Ей нравится годе, подол в диаметре три метра, расклешенка от пояса. Нужна была точно такая же, только в три раза дешевле… В Китае же все дешевле... Кто бы только напомнил об этом самим китайцам – это во-первых. А во-вторых… у них годе не в моде! Не шьют! Ни из норок, ни из шиншилл. Тем более вроспуск от талии. А если и шьют, то где-то прячут, выдерживают как дорогое вино – не иначе. Потому что во всем бескрайнем Ябаолу (а в других местах и вовсе искать бесполезно) не было таких.
Но мы нашли. Всего три. Полтора дня времени, четыре свежие мозоли. Прочесали 20 этажей высотки Вань Бан, комплексы помельче, в том числе только что открывшийся «Гоя-Даша», и всем известную улицу шуб (среди здешних бутиков есть даже центр с гордым именем «Москва»).
Мы видели (щупали, мерили) столько шуб, что в них можно нарядить всех людей, которые когда-либо нам встречались. И хочется крикнуть: «Господа! Куни мои дорогие! Нету в Китае классных шуб» (о немногих исключениях чуть позже). Я на это дело не гурман, но сестра что попало носить не станет.
Состояние наше после первого вечера исследования рынка описывается одним словом — шок. Жидкий мех. Я не знал, что бывают норки без подшерстка. Бывают. Валом! Щели в плечевых швах – почти норма. А сшито… Черт с вами, сделаем вид, что верим — эти шкурки родом не из Китая, но их происхождение ничуть не мешает местным швеям-мотористкам из заезжих норок шить вполне себе китайские шубы. А слова «китайское качество» дословно переводятся так: завтра порвется. В общем, смотрите в оба. Одно дело – футболочка за 15 юшек, другое – шуба за пару тысяч настоящих зеленых баксов.
Я даже там не выдержал. Тетушка из наших мерила норку-«бабочку». Тетушка сверхгабаритная, свой размер едва отыскала – и тому была рада, но мех у «бабочки» уж больно макулатурный. Сняла, побрела в муках и терзаниях – видимо, у нее тоже последний шанс, вернешься из Китая без шубы – не поймут. Но я догнал и добил: «Женщина, — говорю, — не терзайтесь и не думайте, у шубки воротник с проплешинами и спина не сегодня — завтра в лысину обратится».
Возьмите шубу за подол, да переверните, тряхните – все огрехи обнаружатся. Хороший мех в любом положении хорош. Но и дорог: в одном-единственном обнаруженном нами бутике с действительно роскошными шубами цены начинались от 4500 у.е. за экземпляр.
…Но сестре мы шубку привезли, даже уложились в выданную сумму. До сих пор помню заклинание: «Нам нужна годе, темная, сильно расклешенная, подол три метра, длиной ниже колена и с капюшоном» (сопровождается обильной жестикуляцией с поклонами). Повторил это все раз 300. КПД – три модели из многих тысяч. В итоге одну отбраковали сами, другая была очень уж не по карману, а третья теперь в Омске – сестра всю зиму относила, претензий нет.

Глаза карманника
Утомленные и удовлетворенные, отужинали в ресторанчике «Ассоль» (директор Маша, Цена Не Дорогая, русское и кимайское меню – так на визитке, но кормят вкусно, по-русски, по-домашнему), пошли на автобус. К тому времени мы настолько освоились в Пекине, что пользовались только общественным транспортом. Однако возле остановки сильно озабоченные полисмены быстро-быстро поймали для нас такси, усадили, отправили и вздохнули с явным облегчением. Видно, всякое случается возле русского-то рынка.
Хотя чисто вымытый в честь Олимпиады Пекин и Китай в целом производят впечатление абсолютно безопасной территории. Здесь забываешь чего бы то ни было бояться и беречь карманы, но… только в этой стране нам «посчастливилось» посмотреть в глаза карманникам. Дело было в Чэнду. Мы улетали, точнее – ждали экспресс в аэропорт, стоя на остановке и напряженно разглядывая иероглифы и цифры на подъезжавших автобусах. Вдруг передо мной нарисовался дурачок и давай кривляться да мемекать. Шоу длилось пару минут, за это время другой расстегнул карман рюкзака, висевшего на спине у Натальи. Ловко расстегнул, но ничего не взял – тот карман был пуст. Самое непостижимое – карманник и не думал никуда исчезать, стоял и ждал, когда будет можно совершить второй подход. Пришлось буквально выдавливать его взглядом. Так что не расслабляйтесь. И помните — китайцы по отношению к иностранцам всегда блюдут дистанцию, так что если кто-то вдруг трется рядом – это повод насторожиться.
После мы вынуждены были еще минут 10 наблюдать, как карманники трудятся (всего в шайке было четверо) – вольются в поток пассажиров, рванувших на посадку, потерлись-потерлись и вынырнули обратно. Добыча (если случалась) не афишировалась. Все тихо, молча, быстро и абсолютно хладнокровно, безо всякого страха. А еще говорят, им до сих пор рубят руки, если поймают…
Так что заботу полисменов, дежуривших возле Ябаолу, мы приняли без сопротивления.
А город Чэнду нам запомнился вовсе не карманниками. Он вошел в перечень тех мест, где мы поймали-таки свои минуты счастья. Но об этом – через неделю, в заключительной части этих заметок.

Окончание следует.


Михаил ПИМОНОВ