Дмитрий ФЕДЯЕВ, проректор на научной работе Омского государственного педагогического университета, доктор философских наук: «От того, что педагогический и классический университеты соберут вместе, наша материальная база кардинально не улучшится…»

В последнее время все чаще приходится слышать о планах объединения омских вузов. Долго говорили о создании федерального университета на базе Омского госуниверситета, педагогического университета, автодорожной академии и Института сервиса. Теперь активно обсуждаются планы о скором включении ОмГПУ в состав ОмГУ. О том, насколько реальны эти планы и как относятся к ним в педагогическом университете, обозреватель «КВ» Николай ГОРНОВ выяснял у проректора по науке ОмГПУ Дмитрия ФЕДЯЕВА.

— Дмитрий Михайлович, реально ли объединение педагогического университета и ОмГУ?

— Все это вполне возможно, тем более что о целесообразности подобных объединений не раз говорил министр образования и науки ФУРСЕНКО. Идею объединения вузов поддерживает, насколько я знаю, и областная администрация. Возможно, что именно сейчас в верхах отечественного образования уже готовятся приказы, которые нам скоро придется выполнять.

— А как вы к этому относитесь?

— Разумеется, отрицательно. Мне жаль своего вуза. Я в нем проработал 30 лет. Министр образования и науки считает, что оптимизация вузовской системы необходима и неизбежна, поскольку потенциальных студентов с каждым годом становится все меньше. Это действительно так. В вузе уменьшается количество студентов. Соответственно, ему уменьшают бюджетное финансирование, вполне пропорционально. Чтобы сохранить вуз, придется сокращаться, возможно, год за годом. Это тяжело и мучительно. Но зачем еще и форсировать процесс крупными акциями вроде планируемых объединений-присоединений?

— Вы уверены, что объединение, если оно произойдет, вызовет сокращение рабочих мест?

— Хорошо, если этого не случится, но, по-моему, вероятен следующий сценарий. Сначала сокращение коснется административно-управленческого персонала: бухгалтеров, кадровиков, работников других служб. Потом – наверное, не сразу – начнется так называемая оптимизация преподавательского состава. Как у нас, так и в классическом университете имеются филологический, исторический и другие одноименные факультеты. Слияние вузов приведет к потерям среди преподавателей, которым тоже нелегко будет найти работу.

— Но педагогический вуз готовит учителей, а не филологов или историков…

— Да, учителей. Но для того чтобы учить детей истории, ее надо знать. Поэтому факультетские кафедры ориентированы каждая на свою науку, а в результате оказывается, что, например, кафедра отечественной истории нашего вуза ничем принципиально не отличается от такой же кафедры классического университета.

— Но в дипломе вашего выпускника написано «учитель». Необходимо ли области и городу такое количество учителей?

— Наверное, нет. Но так можно сказать и о многих других вузах. Почти в каждом крупном городе, в том числе нашем, самый крупный вуз — политехнический. Где заводы, способные занять делом такое количество инженеров? Хватит ли полей и ферм для выпускников аграрного университета? Если ограничиться подготовкой специалистов, как сейчас любят говорить, «под конкретные рабочие места» или «по заказам работодателей», можно здорово сэкономить. Но, спрашивается, чем займется масса молодых людей в нежном возрасте от 17 до 22 лет, которые сейчас посещают занятия, сдают зачеты и экзамены?

— Получается, что главная задача вузов – занять молодых людей?

— Не только. Вузы дают им образование.

— Что же за профессиональное образование, применение которого проблематично?

— Есть шутливая формула: образование есть то, что остается, когда все выученное забыто. По-моему, она не так уж смешна. Остается, во-первых, понимание того, что человечество располагает некоторыми знаниями, принципиально отличающимися по уровню и характеру от набора элементарных сведений, сплетен и потоков сознания, которые несут средства массовой информации. Во-вторых, способность к более чем среднему напряжению, необходимому для того, чтобы эти знания усвоить и применить. Кроме того, четыре-пять лет систематической работы, сопровождающейся общением с хорошо образованными и не праздными людьми, оказывают и определенное воспитательное действие, так что в результате обучения из вузов выходят в большинстве своем адекватные люди. Если выпускник вуза не находит работы по той специальности, которая обозначена у него в дипломе, он способен освоить что-то другое. Кстати, крайности в этом поиске нетипичны. Выпускник технического вуза не так уж часто решается преподавать литературу, а историк – производить химические эксперименты. Чаще профессиональные зигзаги не выходят за границы группы профессий, которые в чем-то главном совпадают. Так, выпускники педагогических вузов традиционно находят приложение своей энергии не только в школах, но и на другой работе, но в рамках системы «человек – человек», что вполне оправдано их педагогической и психологической подготовкой.

— Что же им в школе не нравится?

— Давайте смотреть правде в глаза. Не нравится нищенская зарплата при интенсивной работе. Не устраивает насаждаемый многие десятилетия образ тупого, вздорного учителя. Имеется и множество других причин, но названных вполне достаточно. Тем не менее большинство работающих в школах учителей – выпускники педагогических вузов.

— Ну а вдруг наши омские вузы, собравшись вместе, смогут дать студентам лучшее образование, чем они дают по отдельности?

— Едва ли. Качество образования, на мой взгляд, зависит не от содержания утвержденных свыше стандартов и программ, не от какой-то изощренной методики обучения, а от того, кто именно занимается преподаванием той или иной науки, то есть от качества личностей. Существенна и материальная база. От того, что мы соберемся вместе, наши преподаватели не станут лучше. И материальная база кардинально не улучшится. В России по инициативе «сверху» создается несколько так называемых федеральных университетов, причем именно на основе объединения нескольких вузов. Но при этом планируется выделение федеральным университетам хороших денег, которые можно использовать на создание лабораторий, на жилье, на привлечение выдающихся ученых. Омску ничего подобного не предлагается. А идея объединения без денег напоминает мне об одном стихотворении Демьяна Бедного, где несколько бедняков, у одного из которых была только крепкая изба, у другого семена, у третьего еще что-то, объединились в колхоз и стали богатыми. Но это была «великая сила искусства».

— Может быть, вам не нравится конкретно госуниверситет, присоединение к которому угрожает педагогическому университету?

— Это хороший вуз, ничуть не хуже нашего, а в чем-то и лучше. Мы вообще очень похожи друг на друга: количество студентов, преподавателей с учеными степенями и званиями, количество докторов наук и многие другие характеристики различаются незначительно. Более того, насколько я могу заглянуть назад, мы всегда были готовы работать вместе. Конкуренция тоже всегда была, но в разумных пределах и в цивилизованной форме. Например, в 2001 году нашим министерством были резко усилены требования к качественному составу диссертационных советов. Мы встретились с моим коллегой из госуниверситета и нарисовали общую картинку: совет по таким-то наукам должен быть у нас, по таким-то – у них, по каким-то еще мы должны создать объединенные советы. Сбылось, конечно, не все. Оказалось, например, что не все профессора наших вузов готовы к сотрудничеству, поэтому по некоторым направлениям нам пришлось конкурировать. Где-то выиграли мы, где-то они, но никаких обид в этой ситуации и быть не могло. В последние несколько лет нынешний ректор госуниверситета СТРУНИН был проректором по научной работе, то есть моим коллегой. Мы много работали вместе без всяких конфликтов и амбиций.

— Но если все так хорошо, так в чем проблема? Если вы объединитесь, выпускники будут получать университетский диплом, который гораздо привлекательнее с точки зрения и студентов, и работодателей…

— Насколько я могу судить, вопрос о том, что лучше для дела – конкуренция или монополия – до сих пор не имеет однозначного ответа. На мой взгляд, у нас в Омске наличие похожих друг на друга вузов оказывает позитивное бодрящее действие на оба вуза. Насчет привлекательности диплома классического университета возражать не буду. Стартовое преимущество университета им. Ф.М. Достоевского перед нами именно в том и состояло, что он изначально создавался как просто университет, без всяких прилагательных. И я в какой-то степени горжусь, что, несмотря на прилагательное педагогический, мы нормально живем, у нас есть студенты, которые при поступлении выдерживают высокий конкурс, что мы заработали определенную репутацию, которая «перекрывает» даже непопулярное прилагательное. И давайте не будем забывать еще об одной стороне проблемы. Мы готовим учителей, технический университет – инженеров, медицинская академия — врачей, аграрный университет – агрономов и других специалистов для сельского хозяйства. А кого готовят классические университеты? Юристов-экономистов-менеджеров? А чем должны заниматься филологи, математики, химики, историки, подготовленные в классическом университете? Чистой наукой? Где именно? Есть, конечно, в России замечательные научно-исследовательские институты, но едва ли там ждут всех выпускников ОмГУ.

— Выпускники ОмГУ пойдут работать учителями. Нередко в школах работают вовсе не выпускники педвузов…

— Я тоже знаю много примеров тому, как физики, химики, инженеры работают учителями, причем хорошо работают. Но это нельзя превращать в систему. Можно обучить «чистого» химика основам педагогики и методики и направить работать в школу. Но не исключено, что он не сможет поддерживать минимальную дисциплину на уроке. С выпускником педагогического вуза такое тоже может случиться, но с гораздо меньшей вероятностью. Даже если предположить, что наш выпускник знает основы той или иной науки несколько хуже, чем выпускник классического университета, но он еще умеет ее преподавать, а потому у него больше шансов заработать хотя бы на кусочек хлеба без масла. В общем, я думаю, что реформа не принесет ничего, кроме вреда. Причем ее последствия скажутся не сразу, а через десяток-другой лет. К тому времени нынешние реформаторы уже будут на заслуженном отдыхе и забудут о том, что именно они совершили. И тогда придут новые реформаторы и придумают что-нибудь еще. Это противно.