Наталья РОМАНОВСКАЯ, адвокат: «Принципиально не работаю с циничными людьми, которые считают адвоката посредником во взятках и ставят ему в задачу купить всех и вся»

«КВ» продолжают знакомить своих читателей с основными фигурами омского юридического сообщества. Известный адвокат Наталья РОМАНОВСКАЯ, выступавшая защитником во многих громких судебных процессах, рассказала корреспонденту «КВ» Олесе КУЗНЕЦОВОЙ о том, как складывалась ее карьера, и о личной жизни.

— Наталья Андреевна, насколько я знаю, родители у вас из преподавательской среды, так почему же вы не пошли по их стопам?
— Да, действительно, моя мама — Марина Викторовна ФРОЛОВА долгое время преподавала физику в Омском государственном политехническом институте, а папа — Андрей Степанович ФРОЛОВ — профессор кафедры уголовного права и криминологии Омского государственного университета. Фактически папа и меня выучил, и моего мужа — однокурсника Михаила РОМАНОВСКОГО. Сейчас муж работает проректором Омского юридического института, имеет ученую степень кандидата юридических наук, а также занимается адвокатской практикой. После окончания университета я сразу же была нацелена на адвокатуру. А вот родители очень хотели, чтобы я пошла по их стопам. Не скрою, мне периодически поступали заманчивые предложения перейти на преподавательскую работу — в то время это означало обрести какую-то стабильность и, как считали родители, более приличный социальный статус. Однако я категорически отказывалась. Когда маму спрашивали, куда устроилась работать Наташа после окончания университета, она, опустив глаза, стыдливо говорила: ну, пока в адвокатуре, так получилось...

— Профессия адвоката считалась недостаточно почетной...
— Наверное, так считали не все. Но преподавательская среда — это определенная каста, там свои традиции, свои нравы. Мои родители хотели, чтобы я так же как они, написала диссертацию, выступала на конференциях, то есть жила бы в некой рафинированной среде, где обсуждаются только научные проблемы, где есть светлые аудитории и осиянные умом лица профессоров и студентов. Родителям неприятно было осознавать, что мне приходится общаться с людьми, которые совершили какие-то ужасные поступки. Иногда от моих рассказов о работе у родителей ужас застывал в глазах. Они очень опасались за мой моральный облик, предостерегали от профессиональной деформации. Конечно, академическая кафедра кажется красивее, чем следственный изолятор или колония. Но как можно сравнить гербарий с настоящими джунглями?

— Так почему же вы выбрали именно адвокатуру?
— У моего отца было много знакомых из среды адвокатов. Эти люди всегда меня поражали своей начитанностью и неким налетом богемности. Все они обожали театр, дружили с актерами, знали от и до репертуар Омского академического театра драмы и театра музкомедии. Это были люди исключительно широких взглядов. Привлекательностьпрофессии адвоката для меня была также в том, что этим людям позволительно было высказывать свое мнение, не зажатое рамками советской идеологии. Ведь адвокаты защищали и диссидентов, считавшихся тогда изменниками Родины. Все это будоражило воображение школьницы: противостояние догме, опасность.

— В университете тоже, наверное, были в числе вольнодумцев...
— Что вы, какое там вольнодумство! В университете же мой папа преподавал. Ответственность невероятная. Я уверенно шла на красный диплом. Однако на госэкзамене по научному коммунизму произошел трагический для меня случай — получила четверку. Я до сих пор помню этот изумительный вопрос, который мне попался: особенности советского образа жизни. Все эти материи вызывали у меня глубокую иронию. Наверное, поэтому при ответе не было блеска в глазах. Самое поразительное, что в экзаменационной комиссии присутствовал Алексей Иванович КАЗАННИК — по тем временам главный свободомыслящий человек из числа преподавателей. Я понимала, что ему самому была безумно смешна сложившаяся ситуация. Но что поделаешь! Было море слез, казалось, жизнь кончилась. Потом, когда уже прошло много лет, я вспоминала и задумывалась, а во имя чего все это было. Какая разница, красный диплом или нет — главное знать, к чему ты стремишься. Приложение к моему диплому открывалось всего лишь один раз — в августе 1980 года, когда я поступила в Омскую областную коллегию адвокатов. С тех пор доставать мне его больше не приходилось.

— С чего начиналась ваша карьера?
— Понятие «карьера», наверное, не вполне применимо к адвокату. Сначала молодой адвокат, потом старый адвокат — вот и вся адвокатская карьера. Другое дело, что наступает период самодостаточности, когда адвокат может сам выбирать себе клиентов из числа обратившихся. А начинать приходится с малого, с беготни по незначительным делам. В Омскую областную коллегию адвокатов я пришла стажером и находилась в этом статусе девять месяцев. Зарплата у меня была 90 рублей в месяц. Прежде всего, я должна была свято выполнять все указания заведующего юридической консультацией № 1, уважаемого человека, Рувима Гавриловича ПОЛЯКА. Он считал, что я должна пройти всю адвокатскую школу как она есть, поэтому никаких поблажек для меня не было. Будучи молодым адвокатом, я объездила всю Омскую область. Представляете, каково было лететь на «кукурузнике» в какой-нибудь Усть-Ишим. Никто тебя не встречает. По морозу нужно было добраться до суда, выступить там, затем найти место, где можно было бы переночевать, а наутро — снова на «кукурузнике» в Омск. Сейчас задаюсь вопросом, а зачем я совершала такие экстремальные поступки? Тогда об этом просто не задумывалась, был азарт, был интерес постижения профессии.

— Какими тогда были районные суды?
— В то время и городские суды комфортом не отличались. В основном это были старые одно- двухэтажные строения совершенно убогого вида. Сейчас жалею, что не фотографировала их. В некоторых районах области суды располагались в старых рубленых избах. Заходишь в такой домик, а там, как в романах пишут: уютно трещит печка, мурлычет кот, пахнет борщом. На стене обязательно портрет Ленина. В валенках, на потертом дерматиновом кресле сидит районный народный судья. Как правило, это были пожилые суровые люди, прошедшие войны, со своим взглядом на жизнь. С ними нужно было как-то уметь находить общий язык. По крайней мере, не вызывать раздражения городским гонором. Приехав в какой-нибудь район на электричке или же рейсовым автобусом, я старалась быстро решить все дела в суде, с тем чтобы засветло вернуться в Омск. Часто приходилось добираться до города на всевозможных попутках, чаще всего на грузовиках.

— Неужели вам не было страшно?
— Очевидно, молодость не знает страха. Помню, как-то в одном райцентре опоздала на последний рейсовый автобус, возвращавшийся в Омск. Смеркалось, завьюжило. Я стою на большой дороге в сапожках на шпильке, а машины проносятся мимо, никто не останавливается. Замерзла страшно. И вдруг — чудо. Подъезжает старенький горбатый «Запорожец». Распахивается дверь, и древний дед радостно командует: «Садись, девонька!». Внутри машины передней панели не было, все провода торчали наружу, мотор рычит и фыркает. На заднем сиденье куча рыболовных снастей — грязь страшная. Но я доехала до дома с ощущением абсолютного счастья и большой благодарности к неожиданному спасителю.

— Вы сказали, что адвокаты, друзья вашего отца, обожали театр и тем самым были привлекательны для вас. А какие у вас взаимоотношения с искусством, вы творческий человек?
— С восьмого класса я стала участвовать в постановках Омского академического театра драмы. Это произошло с легкой руки Нелли Ефимовны ЛЕТИНСКОЙ, у которой я занималась в балетном кружке Дома учителя. Она же ставила танцевальные номера в спектаклях драмтеатра. Вот так я и попала на сцену. Это были замечательные спектакли «Вкус черешни» и «Василиса Прекрасная». Были еще и выходы в массовках в других постановках. Никогда не забуду эту удивительную творческую обстановку и очень доброе ко мне отношение со стороны актеров. Отдельная история — Татьяна Анатольевна ОЖИГОВА. Она исполняла главную роль в спектакле «Вкус черешни». Там мы и познакомились. Я смотрела на нее, как на богиню, это был мой кумир. Не знаю, как это получилось, но Татьяна Анатольевна ОЖИГОВА и Ножери Давидович ЧОНИШВИЛИ стали меня опекать. Тогда я твердо решила, что стану актрисой. Первый свой заработок я получила в девятом классе за то, что все каникулы отработала на сцене. Сумму уже не помню, но на нее я купила себе туфли. С тех пор прошло много лет. Вместо сцены — адвокатура со своими сюжетами и монологами. Но с театром я не расставалась никогда. Недавно по приглашению режиссера Анны БАБАНОВОЙ участвовала в подготовке спектакля «Леди Макбет Мценского уезда». В программке я указана как консультант по юридическим вопросам. Какие это были вечера. Мы с Анной встречались в каком-нибудь кафе, пили чай, иногда плакали, обсуждая концепцию спектакля и просто женские судьбы. Режиссер БАБАНОВА выпытывала у адвоката РОМАНОВСКОЙ, как можно объяснить и оценить поступок женщины, совершившей тройное убийство. Мы вместе шлифовали сценарий. Так родились речи защитника и прокурора. Это моя большая гордость.

— Почему же не пошли в театральный вуз?
— Я действительно серьезно задумывалась об актерской карьере, но потом, видимо, во мне возобладал практицизм. Актеры тогда очень мало зарабатывали. Кроме того, я видела, как тяжело приходится молодым актрисам, ведь им приходится играть не только королев, но и лягушек противных. Я подумала, неужели меня кто-то когда-то заставит делать то, чего я не хочу. Тогда я решила, что лучше сама буду режиссером своей судьбы и режиссером других человеческих судеб. Как раз это и дает адвокатура.

— Хорошо, ну а почему в вашем понимании именно адвокат является режиссером человеческих судеб, а не прокурор или в конце концов судья?
— В 80-е годы, когда я начинала работать, была еще и коммунистическая партия с ее руководящей и направляющей ролью. Судьи и прокуроры ощущали это идеологическое давление на себе в большей степени, чем адвокаты. Зачастую им приходилось поступать вопреки своим внутренним убеждениям. В 1984 году мне довелось защищать молодого парня, которого обвиняли в распространении порнографии. Фильмы, за которые его привлекали к уголовной ответственности, сегодня свободно показывают по телевизору — «Греческая смоковница» и «Калигула». Уголовное дело ввиду его повышенной важности было отнесено к подсудности областного суда, рассматривалось в закрытом судебном заседании в актовом зале здания КГБ. Следствие также было окутано глубокой тайной. Наши уважаемые представители театральной общественности, а также профессура из ОмГУ были привлечены к даче экспертного заключения по поводу этих фильмов. Они бедные вынуждены были изобретать невероятные критерии, по которым эти фильмы были отнесены к разряду порнографических. Меня как защитника подсудимого вызвали в райком партии к начальнику отдела идеологии. На меня смотрели совершенно дикими глазами как на какого-то вражеского лазутчика, подозревая во мне жуткую распущенность и изначальную порочность. Продолжение последовало в Верховном суде, куда я приехала обжаловать приговор. Трое пожилых членов судебной коллегии с орденскими планками смотрели на меня с осуждением, как на нашкодившего подростка, и спрашивали: «А вы хоть замужем? А дети-то есть? Куда же муж-то смотрит, он вообще знает, чем вы занимаетесь?». Тогда в 26 лет я, конечно, была смущена, но все равно мужественно довела защиту до конца, хотя успеха не было. Моему подзащитному так и пришлось отбыть три года в местах лишения свободы. Сегодня, конечно, жизнь другая. И молодые адвокаты даже не способны, как мне кажется, оценить, насколько кардинально изменился в наши дни судейский корпус, а также корпус следственных работников по сравнению с теми людьми, с которыми приходилось работать адвокатам в 80-е годы.

— Какими были судьи в то время?
— Все судьи были выдвиженцами из народа. Это была выборная должность, и членство в партии было, конечно, необходимым условием. Практически никто из судей не имел очного высшего юридического образования. Все они пришли с производства, из армии. Таким образом, судили не с позиций юридической науки, а «от души», как пролетарское правосознание подскажет. В этой обстановке иногда даже попытки защитника представить смягчающие обстоятельства воспринимались в штыки: да как можно, ведь он убийца, вот и весь сказ. Изучая уголовные дела, приходилось сталкиваться с удивительными образцами характеристик из следственного изолятора № 1, подписанных тогдашним начальником СУРОВЫМ. Каждая из них заканчивалась словами: «Диссидент и ренегат, враг всего трудового народа.». Но что ты этому противопоставишь! Сейчас судьи совсем другие — они готовы непредвзято воспринимать любую информацию, обладают высокой юридической квалификацией.

— Что нужно, чтобы стать успешным адвокатом?
— Прежде всего добросовестность. Пунктуальность, возведенная в принцип. Кроме того, адвокату важно умерить собственные амбиции и не воспринимать процессуальную борьбу по делу как борьбу против него самого. Если адвокат сегодня необдуманно вступит в серьезную конфронтацию с представителями силовых структур или судом, то это может сказаться на его подзащитном завтра. Задача адвоката — обойти все острые углы и не дать развиться конфликту. Что греха таить, иногда наши коллеги умышленно идут на скандал, дабы потешить клиента и самим покрасоваться. Но это путь в никуда. А теперь об этической составляющей защиты. Адвокат действительно должен испытывать искреннее сочувствие к своему подзащитному. Но от адвоката ждут также действенной помощи, он не должен бояться мыслить и настаивать на своей позиции. Клиентам, которые пытаются навязать мне какую-то свою линию защиты по делу, я предлагаю сначала изучить все материалы дела, а потом уже совместными усилиями сделать вывод о том, как надо защищаться. Клиент приходит к специалисту не для того, чтобы тот был просто рядом, гладил его по голове, приговаривая: «Ты не виноват, все будет хорошо». Адвокат нужен для того, чтобы взять своего подзащитного жестко за руку и вывести его из той сложной ситуации, в которой тот оказался. Для защитника важна способность мобилизоваться самому и настроить своего клиента на достижение максимально благоприятного исхода по делу. Этот результат не всегда будет заключаться в освобождении от уголовной ответственности, прекращении уголовного дела или оправдании. Возможны какие-то компромиссные результаты.

— Как вы решаете для себя, с какими клиентами работать, а с какими нет? Есть у вас какие-то принципы на этот счет?
— Я принципиально не работаю с циничными людьми, которые считают адвоката посредником во взятках и ставят ему в задачу купить всех и вся. Я уже не говорю о запредельных случаях, когда обращаются за защитой маньяки, педофилы и т. п. Безусловно, такие обвиняемые имеют право на защиту. Однако я стараюсь заработать себе на жизнь, общаясь с другими людьми. В некоторых случаях я все же соглашаюсь защищать лиц, которые обвиняются в особо тяжких преступлениях, но для меня важно осознавать, что, защищая того или иного человека, я не вступлю в разлад с собственной совестью. Я не хочу, чтобы мне было стыдно смотреть в глаза потерпевшим и судьям из-за того, что я пытаюсь извратить истину и сочинить какую-то совершенно неудобоваримую версию защиты подсудимого. Такая линия защиты порой демонстрирует злостность личности подсудимого, что в итоге сказывается при назначении наказания. Я всегда стараюсь хоть как-то примирить своих подзащитных с потерпевшими, это очень сложная работа, которая ведется и в ходе следствия, и в суде. С одной стороны, этим я преследую моральные цели, а с другой — практические, ведь ни один судья никогда не вынесет мягкий приговор, видя негативный настрой потерпевшего, который непременно попытается обжаловать такие действия суда.

— Правильно ли я поняла, что результат по делу практически всегда можно предсказать?
— Да, это так, обычно уже после изучения материалов дела его исход можно спрогнозировать. Ведь существует определенная судебная практика, наработанный опыт. Редко какой приговор вызывает удивление. Однако иногда возникают случаи, которые заставляют пересматривать стереотипы. Вот пример. За сбыт наркотиков задержан цыган. Неграмотный. Паспорта нет и никогда не было. Фамилия и имя первоначально устанавливаются с его слов. Родственники подтверждают: это наш младшенький, Александр, он очень больной и очень положительный, ранее не судим. Но вдруг из базы данных по отпечаткам пальцев поступает информация, что это вовсе не Александр, а Джаил, хотя и с той же фамилией, что он на два года старше и, более того, шесть лет отсидел в колонии за разбой. Пытаюсь выяснить у подзащитного и у родственников, кто же он на самом деле. Все плачут и клянутся, что обвиняемый — именно ранее не судимый Александр, а в тюрьме сидел его старший брат Джаил. На просьбу привести брата и разобраться, отвечают что его нет, уехал далеко. Продолжаю настаивать, говорю про отпечатки. Мне в ответ опять слезы. Прошу следователя запросить карточку Джаила со всеми приметами из колонии. Получаем. На карточке — фотография. Нет сомнения, это он, обвиняемый. Но подзащитный настаивает: мы все одинаковые, вот и у сестры родинка на щеке. Обстановка накаляется. Для следователя я почти уже враг — затягиваю сроки. Но смотрим дальше карточку из колонии. Особая примета: отсутствует большой палец на левой ноге. С замиранием сердца проводим освидетельствование. Чудо! У нашего парня все пальцы на месте. Значит, действительно ошибка, он не был судим, он не рецидивист. Наказание будет не столь суровым. А как же отпечатки, спросите вы. Кто его знает, всякие бывают ошибки. Кто-то что-то перепутал. Из этой истории вывод один: наработанная практика и стереотипы полезны, но очень опасно жить в их плену.

— Как рассчитывается гонорар адвоката, зависит ли он от исхода дела?
— Никому из клиентов не запрещается по окончании разбирательства по делу отблагодарить адвоката, но запрещается ставить оплату труда адвоката в зависимость от результата по делу. Адвокаты действуют строго в рамках кодекса профессиональной этики. Какого-то фиксированного оклада у нас нет. Существуют расценки, рекомендованные Советом Адвокатской палаты Омской области — по ним оплата труда адвоката производится за каждое следственное действие по делу с его участием или же за каждый день его присутствия в суде. На гонорар адвоката влияют сложность дела и необходимость составления каких-либо процессуальных документов. Деньги официально вносятся через кассу адвокатского формирования. Адвокат получает зарплату за вычетом соответствующих налогов. Существуют также обязательные отчисления в адвокатскую палату и коллегию.

— Как распределяются между адвокатами заявки на бесплатную правовую защиту граждан в уголовном процессе, предусмотренную законодательством РФ?
— Адвокатской палатой утвержден график дежурств адвокатских формирований по судам и следственным органам. В соответствии с графиком туда направляются заявки, которые распределяет заведующий адвокатского формирования. Здесь существуют свои сложности. Для того чтобы адвокат получил из федерального бюджета плату за такую работу, ему нужно предъявить документ, подтверждающий выполнение определенного количества следственных действий или судодней. На стадии предварительного расследствия такой документ заверяется следователем или дознавателем. Получается, что материальное обеспечение стороны защиты возлагается на сторону обвинения. Некоторые адвокаты, пользуясь своими связями со следователями, приходят осуществлять защиту не по графику, а по приглашению знакомого следователя и таким образом зарабатывают деньги. Об уровне защиты в таких случаях говорить не приходится. Адвокат знает, что, если он будет добросовестно выполнять свои обязанности, заявлять ходатайства, направлять жалобы и т. п., в следующий раз следователь его просто не пригласит и станет дружить с более сговорчивым защитником. Это совершенно неправильная, даже провокационная ситуация. На мой взгляд, она неминуемо влечет нарушение прав граждан на защиту. Для многих начинающих адвокатов, к сожалению, это становится легким заработком — они набирают себе побольше заявок, особо не заботясь о качестве своей работы. За нарушение графика работы по заявкам адвокатов наказывают. Но мне, честно говоря, их очень жалко. Все это происходит не от хорошей жизни. Я считаю, что нельзя подвергать людей искушению. Эта проблема обсуждается в адвокатском сообществе, предлагаются варианты ее решения. Но, очевидно, это дело будущего.

— Как проводите свободное время, отпуск?
— Несмотря на то, что рабочий график у меня очень жесткий, всегда стараюсь найти возможность пообедать дома вместе с мужем — это святое. Отпусков у меня практически нет и я молю бога, чтобы такое мое состояние продлилось как можно дольше. Азарт и интерес в работе, которая дает мне море адреналина, заряд положительных эмоций, для меня важнее, чем курорт, хождение по музеям или магазинам. В этом я убеждаюсь всегда после редких поездок. В свободное время — театр, концерты. Периодически занимаюсь в спортзале. Люблю читать. Прочитала вот недавно книгу Эдварда РАДЗИНСКОГО про Александра II. Вот уж действительно история движется по спирали, все уже было. По телевизору смотрю новостные программы, канал «Культура». «Comedy Women” очень люблю. Раздражение вызывают «юридические» представления на ТВ типа «Час суда», «Адвокатские истории» и т. п. — такие телепрограммы вбивают гражданам в головы дичайшие стереотипы, которые потом очень трудно преодолеть в жизни, в работе. Фильмы смотрю, как правило, по DVD.

— О чем мечтаете?
— Давно мечтаю написать книгу в стиле записок американского адвоката Бориса Паланта «Дура Lex». Интересного материала у меня накопилось много, но вот времени пока не хватает.

— Спасибо за интересную беседу.