Николай ВАЛУЕВ: «Как я мог не заметить Виктора ШРЕЙДЕРА? На расстоянии вытянутой руки я все замечаю»

18 апреля поддержать учреждение региональной федерации кунг-фу и открытие детской спортивной школы в Омск приехал именитый боксер, а ныне член Государственной думы Николай ВАЛУЕВ. «КВ» знакомят читателей с самыми интересными ответами депутата-тяжеловеса на вопросы журналистов.

— Николай Сергеевич, вы приехали в Омск, чтобы поддержать федерацию кунг-фу. Чего вы ожидаете от этого проекта?
— Действительно, в первую очередь я приехал, чтобы поддержать создание новой федерации по кунг-фу. Отчасти я воспитан на этом виде спорта, хоть сам и боксер. Когда появлялись еще самые первые кассетные видеомагнитофоны, мы, мальчишки, пересмотрели огромное количество фильмов с Брюсом ЛИ. Все были поражены и влюблены в этого замечательного спортсмена и актера, который заявил всему миру о том, какой это прекрасный вид боевого искусства — кунг-фу. То, что в Омской области создается федерация по кунг-фу, это здорово. В школу, которую планирует создать федерация, дети будут ходить бесплатно. Это тоже стало важным фактором моего приезда. Воспитанный в советском союзе, я прекрасно помню, что все мы без исключения, мальчишки и девчонки, имели возможность прийти в любой спортзал на абсолютно равных возможностях. Сегодня тоже много возможностей, но далеко не все ими могут воспользоваться, потому что бесплатного спорта стало в разы меньше.
— Где сложнее — в политике или в спорте?
— Вопрос не предполагает однозначного ответа. Это зависит от того, что подразумевать под сложностью. В спорте человеку необходимо преодолеть испытание духа и тела, которые для многих проходят на грани между жизнью и смертью. Если говорить о политике — там точно так же. Та же грань, но иного рода. Речь идет о жизни и смерти в качестве публичной личности. Политика — дама такая, хвостом виляет туда-сюда постоянно. Ее еще многие сравнивают с древней женской профессией, к сожалению. Я не считаю, что занимаюсь этой профессией, но это определение удачно характеризует политику. У каждого политика есть вероятность оказаться на той самой грани. Сегодня ты конкретный человек, с определенной долей узнаваемости и уважения в обществе, завтра можешь оказаться по другую сторону баррикад. Причем это не зависит от тебя — кто-то просто может захотеть, чтобы ты там оказаться. Здесь и влияние СМИ, и других факторов. В политике существует огромное количество подстав. В спорте в этом смысле все понятней — у тебя есть видимый соперник, палка, дистанция… Ты соревнуешься, борешься и либо побеждаешь, либо проигрываешь. В политике же огромное количество движений и подчас своего соперника ты даже не знаешь. В этом отличие.
— В Госдуме у вас за спиной сидит бывший мэр Омска Виктор ШРЕЙДЕР. Вы уже познакомились с ним или не заметили этого соседства?
— Как бы я не заметил? Во-первых, на расстоянии вытянутой руки я все замечаю. Мы, конечно, познакомились. Я в курсе, что он возглавлял город. И с его помощью, в частности, я участвовал в продвижении Алексея ТИЩЕНКО, которого очень уважаю. Это, кстати, тоже одна из причин, почему я в Омске. Мы уже успели встретиться с Алексеем и еще раз встретимся после пресс-конференции. С Виктором ШРЕЙДЕРОМ в Думе мы регулярно здороваемся, как и положено. Но пока только такими формальными контактами и ограничиваемся. Хотя, может быть, с этого все и начинается.
— В Омске идет спор по поводу дворовых площадок, которые горадминистрация хочет забрать в свою собственность. Как вы относитесь к этому?
— Не могу понять — как это администрация может забрать детские площадки? Во-первых, она не имеет никакого юридического права, чтобы оформлять детские площадки в какую-то собственность. Есть муниципальная собственность, и детские площадки к ней относятся. Если вы говорите об этом, то я не вижу никаких причин для беспокойства. А если городская администрация собирается взять под свое крыло детские площадки, хотя она и так обязана за них отвечать, то в каком виде тогда она их собирается забрать? Я не понимаю. Приватизировать их невозможно, это противозаконно. Построить что-то другое на их месте — тоже. Это стало бы прецедентом, который жителям можно будет опротестовать в суде. Без их согласия никакая детская площадка не может быть застроена. Это по закону так, вы можете проверить.
— Вы хотите, чтобы ваш сын занимался каким-либо видом единоборства?
— Он и так ходит на рукопашку. В июле поедет в летний лагерь, рядом с Сочи. У них в группе несколько ребят, и они каждое лето ездят туда с тренером, замечательно там время проводят — купаются, тренируются. Мне очень нравится, что у них там складывается боевое братство. Я не могу сказать, что борьба для него — серьезное занятие. Регулярное — да, но к соревнованиям он не готовится. Не вижу пока в нем такого стремления. Он на плавание ходит, в футбол играет, так что это скорее общефизическая нагрузка. Ему еще 10 лет. Я в его возрасте о спорте вообще не думал. Только лет в 12 начал заниматься, а до этого отец меня пинками не мог выгнать даже на утреннюю пробежку.
— Чему вас научил ринг?
— Ринг меня научил уважать соперника, рассчитывать свои силы. Научил определенному страху, благодаря которому я одерживал победу. Там страшновато на самом деле. Там никто не поможет, и при этом огромное количество людей могут увидеть, как тебя положат на настил, а этого очень не хочется. Ринг — хорошая штука, на самом деле. Мужчине встречаться лицом к лицу с другим мужчиной не помешает. Для характера, стойкости, мужских качеств это не лишнее. Даже по этой причине я сына в рукопашку и отдал, хотя понимаю, что, может быть, и не его это.
— Как у профессионального спортсмена и депутата хотелось бы узнать — насколько в российском спорте распространена коррупция?
— Лично меня не коснулась коррупция. Грязные технологии — да, но это не было коррупцией. Профессиональный спорт — это несколько другая сфера, сродни шоу-бизнесу. Никто не скрывает, что там все делается ради денег. Есть правила игры, и в них обычно спортсменов не посвящают. Люди там лишь средство для достижения целей. Я всегда это прекрасно понимал и старался выбрать для себя лучшие условия. Некоторые мои принципы, которыми я не поступался никогда, в каком-то деловом плане мне, возможно, и мешали. Но я ни о чем не жалею, потому что благодаря этому сумел сохранить внутреннюю гармонию. Поэтому я всегда возвращался домой, а не оставался за границей после боя. А если в целом про коррупцию говорить — куда без нее деться? Есть у нас такой институт. Дошло уже до того, что те, кто в перспективе мнят себя высокопоставленными чиновниками, идут на госслужбу не ради службы государству, а ради достижения своих целей. Это я и называю коррупцией — когда у человека в мозгах не все в порядке.
— Вы часто посещаете детские спортивные школы. Легко ли вам найти общий язык с детьми?
— Это самое простое, что я могу делать. Не знаю почему, но с детьми я гораздо проще общаюсь, чем со взрослыми. Наверное, просто потому, что я их люблю. Так сложилось, что я один ребенок в семье. У нас с Галей летом будет уже третий — это и есть доказательство того, что мне дети нравятся и мне просто находить с ними общий язык.