8 сентября 2013 года в России впервые прошел единый день голосования. Выборы проходили в 80 субъектах Российской Федерации. Выборы в Омской области охватывали избрание 3 глав районов, 19 депутатов районных советов, 22 глав и 30 депутатов городских и сельских поселений, но были регионы, в которых выборы проходили и в другие уровни власти. Среди них Архангельская область, где консультантом избирательной кампании регионального отделения партии «Справедливая Россия» был директор ООО «ГЭПИЦентр-2» Вадим ДРЯГИН. Результаты «Справедливой России» в Архангельской области по количеству избранных глав и депутатов в органы власти различных уровней были признаны лучшими для «эсеров» по России в целом, а итоги выборов в Архангельское областное собрание стали вторыми после результатов выборов в региональный парламент Якутии. О местной специфике и федеральных трендах, о «сюрпризах» единого дня голосования для оппозиционных партий и о том, почему результаты опросов общественного мнения в России часто бывают далеки от реального поствыборного расклада, корресподент «КВ» Сергей МИЛАШЕВ побеседовал с Вадимом ДРЯГИНЫМ.
— Вадим Владиславович, ГЭПИЦентр не очень афиширует свою деятельность, а ведь существует он уже более 20 лет. Готовясь к этому интервью, собрал информацию в омских СМИ об участии вашего центра в избирательных кампаниях в Омске и области, чтобы задать вам прямой вопрос: вы имеете отношение к избирательным кампаниям Владимира ИСПРАВНИКОВА, Владимира ВАРНАВСКОГО, Юрия ГЛЕБОВА, Евгения БЕЛОВА, Геннадия МАЛИЦКОГО, Андрея ГОЛУШКО, Александра и Владимира ВЕРЕТЕНО, Игоря ЗУГИ, Андрея СТРЕЛЬЦА, Сергея КАЛИНИНА, Константина ПОТАПОВА, Юрия ШУШУБАЕВА, Дмитрия ШАДРИНА, Сергея ОРКИША, Виталия ПУТИНЦЕВА, Виктора ЧЕБАКОВА, Дмитрия ШИШКИНА, Игоря ПОГРЕБНЯКА, Алексея СОКИНА, Владимира ПОЛОВИНКО и даже к выборам Леонида ПОЛЕЖАЕВА в 1995 году? И это далеко не все, с чьими избирательными кампаниями связывают вас в омских СМИ.
— Вы правильно сформулировали вопрос. Мы действительно имеем отношение к этим избирательным кампаниям. Стоит добавить, что с большинством из названных руководителей мы работали не в одной и даже не в двух избирательных кампаниях, а в четырех-пяти, и в органы власти разных уровней, начиная от муниципальных образований и заканчивая Государственной думой. Были у нас и неудачные избирательные кампании, например, выборы главы Кормиловского района в марте этого года.
— Получается, что большинство представителей местной элиты работали с вами? За двадцать с лишним лет вы только в Омском регионе работали на выборах?
— Нет, конечно. Мы участвовали в выборах на Алтае, в Свердловской, Новосибирской, Московской, Оренбургской, Архангельской, Кемеровской областях, в Ямало-Ненецком автономном округе, а также консультировали кандидатов в Украине, Казахстане, Монголии. Всего на нашем счету более 130 избирательных кампаний.
— Еще говорят о том, что вы в одном из алтайских городов три раза подряд избирали по 16-17 депутатов-одномандатников, то есть полностью формировали местный Городской совет.
— Да, это так. Но я хочу сказать, что это, безусловно, не только наша заслуга, но и заслуга кандидатов и тех, кто работал в их штабах.
— В чем суть вашей работы на выборах?
— Главное — это определить сценарий, по которому будет развиваться избирательная кампания. Он, конечно, основывается на тех ресурсах, которыми обладает кандидат или избирательное объединение. Именно ресурсы кандидатов и партий являются основой всей избирательной стратегии, и решение первоначальной проблемы, которая стоит перед каждым кандидатом, – это информирование избирателя о предлагаемом выборе.
— В чем отличие избирателя 90-х от избирателя 2000 годов? И как это влияет на организацию избирательной кампании?
— Вообще, если сравнивать избирательные кампании 90-х и 2000-х, то сейчас бросается в глаза низкая мотивация участия избирателей в голосовании. Избиратель России отчужден от политических процессов, сказывается и неразвитость общественных коммуникаций. С одной стороны, в СМИ сообщается о различных общественных инициативах, гражданских проектах, программах, которые реализуют власти, а в реальности сейчас россияне в своем большинстве, как правило, ничего не знают об этих проектах, решениях, программах и не очень этим интересуются. Фактически избирательный процесс превращается в опосредованный через агитаторов и СМИ диалог кандидата чуть ли не с каждым своим избирателем. Кандидаты все чаще обращаются лично к избирателям, а не к корпоративным или социальным группам. Для россиян нехарактерна групповая солидарность, и поэтому обращение к пенсионерам или студентам вообще, как правило, не находит отклика. Установление и организация коммуникаций между кандидатом и избирателем – это и есть основная задача, которую мы решаем в ходе избирательной кампании. Способы, методы политической рекламы, технология контакта – все это только средства для установления устойчивой коммуникации между кандидатом и избирателем. Если в 90-е годы кандидаты соревновались друг с другом сначала по программам, а потом по личным качествам, то сейчас фактически такой задачи не стоит. Задача состоит в том, чтобы организовать «свой» электорат, то есть собрать «своих» избирателей и привести их на избирательные участки в день голосования.
— Это же относится и к избирательным объединениям?
— В принципе да, но в общественной жизни, если достаточно большой срок существует какое-либо явление, в нашем случае избирательное право, то образуются группы, я бы сказал, «болельщиков». Они малочисленны относительно всего количества избирателей, но они есть. То есть это люди, которые в силу своих привычек, вкусов, восприятия, выбирают тот или иной партийный бренд и голосуют за него вне зависимости от реальных достижений этих партий. Но это относится только к оппозиционным партиям. Голосование за «Единую Россию», за ПУТИНА – это демонстрация лояльности к правящему режиму. У нас в России лояльность к власти – это один из механизмов идентификации личности в обществе. При этом, конечно же, свой личный выбор россиянин всегда оправдывает житейским прагматизмом и своим жизненным опытом. Очень часто во время рефлексии – исследований после выборов — избиратель говорит о своем голосовании как о наиболее правильном, выгодном выборе: «Я голосовал за Иванова, потому что он директор крупного завода, построил детскую площадку и его ценят в органах власти». При этом данный избиратель в большинстве случаев не видел этой детской площадки и вряд ли рассчитывает получить ту или иную преференцию от этого директора завода. То есть личности важно найти объяснение своих действий, которое помогло бы ему самоутвердиться в своей позиции.
— Учитывая такой расклад, при каких условиях, к примеру, могла бы победить оппозиция?
— Сейчас все меньше на выборы приходят «свободные» избиратели. Участвуют, как правило, только кем-то организованные группы голосующих. Каждый ведет «своих» избирателей на голосование. И численность этих личных электоратов обеспечивается в том числе и пресловутым административным ресурсом. Поэтому, если говорить о возможности победы оппозиции на выборах и не касаться темы фальсификации, то это возможно, если оппозиция будет обладать влиянием в крупных производственных, коммерческих структурах. Потому что если где и можно избирателя скоммуницировать, так это на работе, в крупных трудовых коллективах. А если избирательный округ по территории небольшой, то это формы общественной организации на местах. Кстати, Омск в этом смысле уникален: у нас существует готовая инфраструктура КТОСов, которые в течение многих лет выполняли функцию организации электората на территориях в интересах власти. В других городах мне ни разу не удавалось встретиться с такой развитой системой организации избирателей, как у нас в Омске.
— Что вы думаете о едином дне голосования 8 сентября? Для чего федеральной власти понадобилось переносить голосование на первую неделю сентября?
— Это, безусловно, сделано в интересах правящей бюрократии, потому что оппозиции, системной и несистемной, в летний отпускной период сложнее организовать свои электоральные группы. То есть фактически на избирательную кампанию остается небольшой временной период конца августа и первой недели сентября. В летний период проводить агитационные мероприятия, безусловно, сложнее, кроме того, та же Архангельская область имеет сложную географическую доступность. При этом надо понимать, что на Русском Севере 8 сентября – это последний выходной, когда можно выкопать картошку и собрать клюкву. Понятно, что власти, обладая организационными возможностями, выводят «своих» избирателей в день голосования, поэтому не случайно явка в Архангельской области составила 25,23 %, а в городе Архангельске – 19,94%. Безусловно, законодатель должен ставить вопрос об изменении даты проведении выборов, так как это фактор, который повышает значимость административного ресурса. Стоит добавить, что стал ясен истинный смысл позиции властей, упростивших процедуру регистрации новых партий. В Архангельской области к выборам были допущены партии, у которых была только одна функция – дезориентировать избирателя. По своим названиям они были схожи с оппозиционными партиями и были размещены в бюллетене, вследствие так называемой электронной жеребьевки, прямо перед соответствующей оппозиционной партией. Так, перед КПРФ была партия «Коммунисты России», перед ЛДПР – ДПР, а перед «Справедливой Россией» – «Партия За справедливость!». Никаких агитационных мероприятий данные партии не проводили. При этом все оппозиционные партии были в середине списка, чтобы труднее было их найти. «Единая Россия» занимала почетное второе место после партии «Союз горожан», эмблемой которой был уходящий человек. Вообще использование демократических институтов в России для политических спекуляций – это, к сожалению, характерная картина последних лет. В таких условиях для «Справедливой России» в Архангельской области многое решила принципиальность и, если хотите, мужество членов регионального отделения этой партии.
— Чем омский избиратель отличается от архангельского?
— Что действительно заметно, так это то, что омичи, конечно, стали более искушенными в политических интригах, в избирательных технологиях. Архангелогородцы — более добродушны и несколько наивны. И их неучастие в выборах просто подтверждает тезис о том, что среднестатистический россиянин не хочет брать на себя ответственность за свой политический выбор. Вообще дата 8 сентября как первого выходного дня осени — просто шикарный повод не голосовать и не участвовать в гражданской жизни. Кстати, в архангельской прессе перед самыми выборами было размещено откровенное заявление заместителя губернатора Людмилы КОНОНОВОЙ, которая открыто сказала, что власти не нужна высокая явка, им нужно привести только «своих». Это было ее обращение к главам муниципальных образований. Под «своими» имеются в виду, конечно же, сторонники «Единой России».
— Вадим Владиславович, с чем связаны новые законодательные инициативы «Единой России», которые были озвучены сразу же после выборов, в частности, снижение до 25% числа мандатов, которые будут распределяться по партспискам в региональных парламентах? Спикер Совета Федерации МАТВИЕНКО заявила о необходимости возврата графы «против всех». Идет обсуждение переноса самой даты голосования.
— Это говорит о том, что голосование 8 сентября подтвердило кризис кремлевского проекта политической системы России. Избиратель, как я уже говорил, отчужден от выборов, и низкая явка однозначно подчеркивает нелигитимность выбранных властей. А сама «Единая Россия» так и не научилась побеждать по-честному во многих регионах. Поэтому сокращение по инициативе «Единой России» партийной квоты депутатов в региональных парламентах говорит о переориентации властей на непартийные образования. В нашем случае это, конечно же, Народный фронт. Что касается возвращения графы «против всех» и порога явки, то это, безусловно, повернет Россию к возрождению подлинных демократических институтов, поэтому вряд ли власти пойдут на это в ближайшее время. Это может произойти только после того, как у Кремля будет уверенность в том, что Народный фронт сможет стать универсальным инструментом для ответов на все запросы общества и оппозиции.
— После выборов известные московские социологические компании оправдывались за то, что результаты их опросов, особенно по Москве, не показали реальной картины исхода голосования. Можно ли в принципе говорить об опросах общественного мнения накануне выборов как о достоверном барометре политических предпочтений избирателей?
— Опросы общественного мнения как прогнозы результатов выборов не имеют смысла в нашей системе голосования. Сама идея моделирования выборов до дня голосования принадлежит институту Гэллапа, который почти точно предсказал результаты президентских выборов в США в 1936, 1940 и 1944 годах. У нас в России это невозможно по следующим причинам: во-первых, у нас низкий процент явки граждан на сами выборы. При правильной выборочной совокупности вы будете фиксировать мнение всего населения избирательного округа, а реально в голосовании будут участвовать только небольшие ангажированные группы. Во-вторых, американский да и европейский избиратель формирует свое мнение не в день голосования, а опираясь на систему политических клубов и широкое освещение в СМИ, отдает свой голос осознанно и продуманно, а для российского избирателя характерен случайный выбор. Даже на наших опросах респонденты говорили, что голосуют, допустим, за «Единую Россию», а на самом деле они имели в виду «Справедливую Россию». И, в-третьих, у американцев воздействие на избирателя носит традиционный, я бы даже сказал, привычный характер, а у нас это воздействие всегда спонтанное и, как правило, относится к последней стадии выборов. Часто кандидат только за неделю до дня голосования начинает рассказывать о себе. Естественно, под воздействием активной агитации позиция избирателей может меняться. Поэтому какой смысл в опросе общественного мнения, если он был проведен за месяц или даже за неделю до дня голосования?
— Вадим Владиславович, почему многие наши сограждане хотят стать депутатами?
— Это очень интересный вопрос. Существует расхожее мнение о том, что большинство кандидатов, как говорят у нас в народе, идут во власть, чтобы решать свои проблемы. Но этой самой власти зачастую как раз и нет. Законодательные инициативы и нормотворчество в большинстве случаев принадлежат исполнительной власти. Да и депутату-одиночке очень сложно подготовить законопроект, который прошел бы все предварительные юридические экспертизы. И уж тем более депутатский мандат давно перестал быть ключом, открывающим двери «высоких» кабинетов. Поэтому чаще всего участие в выборах свидетельствует как раз об отсутствии в обществе тех самых социальных лифтов. Это попытка состоявшейся, например, в бизнесе или в своей профессии личности попробовать себя в сфере политики, занять значимое место в довольно унылой гражданской жизни. Поэтому на любых выборах очень много конкурирующих предложений. У нас в России иногда на одномандатный округ регистрируется более 30 кандидатов. При этом поражение на выборах, в отличие от многих других стран, не является показателем политической несостоятельности. У нас есть один омич, который участвовал в выборах, начиная с 90-х годов, более 16 раз, и подобных примеров много. То есть выборы не осознаются обществом как инструмент формирования представительной власти, а воспринимаются как некая игра, в которой сама победа является окончанием этой игры, в то время как в развитом гражданском обществе выборы – это, наоборот, начало процесса реализации политического проекта. У нас день голосования – это завершение политического противостояния, а за рубежом, как правило, это только его начало.
Сергей МИЛАШЕВ