7 февраля в гости к «КВ» пришел директор Омской государственной областной научной библиотеки имени Пушкина Александр РЕМИЗОВ. Основной темой кухонных посиделок стала растиражированная в СМИ ситуация недельной давности, когда в библиотеке 16-летней школьнице по причине возрастных ограничений отказались выдать книгу Теодора ДРАЙЗЕРА «Финансист». Александр Викторович рассказал «КВ» не только о том, какие сложности возникают у библиотекарей в связи с соблюдением требований закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», но и о своих планах по развитию библиотеки, о проектах, которые вскоре будут реализованы, и многом другом.
— Александр Викторович, хотелось бы из первых уст услышать, как произошла эта ситуация со школьницей, которой не выдали книгу.
— Ситуация произошла недели две назад. Кто-то называет ее инцидентом, я бы скорее назвал казусом. 16-летняя девочка подала заявки в читальном зале на книги Бориса ВАСИЛЬЕВА «Завтра была война» и Теодора ДРАЙЗЕРА «Финансист».
— То есть она хотела почитать толстенного «Финансиста» именно в читальном зале?
— Да, в читальном зале. Конечно, ни у кого и не возникло мысли, что нельзя выдавать книгу ВАСИЛЬЕВА. Хотя на многих информационных ресурсах утверждают, что мы и ВАСИЛЬЕВА не выдали, — мы его выдали. Камнем преткновения стал именно «Финансист». Хочу сразу сказать, что мои коллеги и я — не драйзероведы, и не специалисты по американским романам этого времени, у нас другая функция. Просто, раз девочка несовершеннолетняя, мои коллеги внимательнее отнеслись к заказу. В течение тех 20 минут, за которые книгу должны доставить читателю, сотрудники библиотеки зашли на сайты книготорговых организаций и увидели, что в новых изданиях «Финансист» имеет ограничение 18+. Поэтому мы сочли возможным и правильным воздержаться от выдачи ДРАЙЗЕРА. Да, маркировку имеют только новые издания, а у нас в наличии издание 80-х годов, когда ни о какой маркировке и речь не шла. Понятно, что мы, библиотекари, не ставим маркировки на книгах самостоятельно, но мы смотрим, что там, под обложкой. Можно же привести и более одиозный пример, допустим, «Камасутру», изданную в 2011 году, закажет несовершеннолетний читатель, и на ней тоже нет маркировки. Что мне делать? Я посмотрю, что с 2012 года все новые книги этого плана промаркированы. Правильно или не правильно поступила библиотека, не выдав ДРАЙЗЕРА, на этот счет есть разные мнения.
Например, директор Российской государственной библиотеки (бывшей Ленинской), прокомментировал, что библиотекари не вправе маркировать книги. Но на это мы и не шли. Да, согласно закону маркировка — это обязанность издателя. Я не могу предъявить претензии издательству «Правда», выпустившему эту книгу в 80-х годах, но я сориентировался на современные издательства, увидел, что есть возрастное ограничение, и воздержался от выдачи. Воздержаться здесь, на мой взгляд, вариант более приемлемый, чем выдать. Меня особенно поразил комментарий депутата Госдумы от ЛДПР, одного из инициаторов этого закона, в духе того, что надо поощрять любое стремление ребенка к чтению. Хотелось бы спросить у него: а вы тогда закон этот продвигали зачем, если считаете, что любое стремление к чтению нужно поддерживать? Раз закон есть, то его надо исполнять, хотя лично каждый из нас может с ним соглашаться или не соглашаться.
— Может, депутат просто забыл, что именно он и был одним из инициаторов этих ограничений? А лично вы с требованиями закона согласны?
— Знаете, я вынужден был на выставке, посвященной 70-летию со дня снятия блокады Ленинграда «Блокадную книгу» Даниила ГРАНИНА поставить в шкафчик запертой, потому что на ней маркировка 16+, а на эту выставку валом идут школьники. А лично я как гражданин не считаю, что эту книгу надо прятать от детей. Но как директор библиотеки, видя, что человеку еще 15 лет, ее не выдам, скажу: извини — подрастешь, придешь. Да, он может тут же пойти и прочитать эту книгу дома, в Интернете, но это уже дело не библиотеки, а родителей, которые несут ответственность. В целом реакция общества на эти законом установленные ограничения удивляет. В наше детство никаких волн возмущения не было из-за того, что дети до 16 не допускались, например, на фильм «Анжелика — маркиза ангелов». И сейчас есть возрастные ограничения на продажу алкоголя и табака, но никого это не возмущает.
— А судебную практику по исполнению требований этого закона вы изучали?
— Судебная практика есть уже даже в нашем регионе, когда библиотекарь выдал книгу, имеющую ограничения по возрасту и ему вкатили штраф в 20 тысяч рублей. А для библиотекаря это большие деньги, поверьте мне. В нескольких районах Омской области так произошло. Был случай, что на районной газете стояла маркировка 16+, но ее выдали не достигшему этого возраста школьнику, которому там нужен был краеведческий материал. И оштрафовали на 20 тысяч библиотекаря. И как быть в подобни ситуации? С одной стороны, в газете масса полезного материала, который школьнику необходим, с другой стороны, на ней маркировка. Я думаю, чтобы понимать правила игры, нужны какие-то подзаконные акты, методики, установленные на федеральном уровне, а то пока это получается игра с огнем. И сейчас, когда произошел первый случай, что книгу не выдали, сразу случился скандал, который приобрел практически планетарный характер.
-Как же поступать библиотекарям в случае с несовершеннолетними читателями?
— Библиотекарь в очень уязвимом положении. Списка, где написано, что нельзя, а что можно, нет. Я был бы рад, если бы такой список появился. Ведь списки книг по экстремизму и терроризму, признанных разжигающими национальную и религиозную рознь, из компетентных органов мы получаем. Проверяем свой фонд на наличие таких книг, и если что-то признанное теперь запрещенным у нас есть, мы эти издания забираем в спецхран, для читателей такой книги больше нет, она находится в закрытом помещении, не принесет никому вреда, даже библиотекарям, потому что ключи от спецхрана хранятся у меня в кабинете в сейфе.
— А для чего тогда эти книги хранятся?
— А что с ними делать? Во-первых, те же компетентные органы к этим книгам периодически обращаются, во-вторых, это в любом случае часть фонда, я не могу его уничтожать, сжигать. Пусть они лежат. А по возрастным ограничениям списков нет. Может, когда-то Министерство культуры РФ или Министерство образования РФ станут давать такие списки, и никаких дискуссий тогда не будет. Но пока закон принят на верхнем уровне, а как его внизу исполнять, непонятно. Библиотекарь находится в вилке — если бы он выдал ДРАЙЗЕРА, те же общественники могли бы с точностью до наоборот развернуть ситуацию — мол, книгу, предназначенную для 18+, выдали ребенку. И поднять скандал уже на эту тему. Как там в поговорке: что в шапке, что без шапки.
— Какая-то реакция от контролирующих органов в связи с этой ситуацией была, какие-то проверки назначались?
— Пока у нас ведет проверку прокуратура Центрального округа по этому факту и вообще по тому, как мы действуем в таких ситуациях. Мне кажется это благом. Будет результат проверки, и мы будем знать, как поступать впредь. Скажут, что неправильно мы поступили, что на книги старого фонда неправомерно распространять возрастные ограничения — будем знать. Если скажут, что поступили правильно, гран мерси. Все, вопросов нет. В любом случае буду знать, что мне делать дальше. Хотя, конечно, жаль, что сейчас приходится оправдываться за то, что ты стремишься исполнять закон, ведь обычно оправдывается тот, кто нарушает.
— А что за комиссия по вопросам маркировки создана в Пушкинке?
— В связи с ситуацией с ДРАЙЗЕРОМ появилась информация, якобы в Пушкинке сидит комиссия цензоров-вурдалаков, которые решают, что, например, ПУШКИН хорош, а ЛЕРМОНТОВ плох. Это не так. Комиссия временная создана, и я вам сейчас поясню, для чего. Мы получаем по экземпляру всех тех изданий, которые издаются в Омской области, таков закон. Кроме того, сейчас люди часто сами издают книги, это не сложно. Сделал человек десять экземпляров и несет один из них в библиотеку, чтобы люди прочитали. Но издателя в этом случае нет и маркировать некому. Для этого сделана временная комиссия. Почему временная? Потому что такую комиссию сейчас создает региональное министерство образования, и это не наши полномочия. В комиссию должны входить эксперты, которые обязаны иметь сертификаты, кто-то их должен уполномочить и так далее.
В общем, когда речь идет о свежих изданиях, не промаркированных издателем, мы их все равно должны промаркировать. Поэтому я утвердил приказом временную комиссию, чтобы не принимать такие решения единолично. В комиссии два кандидата филологических наук, кандидат исторических наук, доктор исторических наук и кандидат психологических наук, это все работники Пушкинской библиотеки. Для понимания скажу, что комиссия не работает день и ночь, она именно для эксклюзивных случаев.
— В книжных магазинах этот закон работает? Продавцы книг требуют ли, как продавцы алкоголя и сигарет, паспорт у несовершеннолетних?
— Ладно магазины а есть ведь еще куча книжных ларьков на вокзалах, в аэропортах, и так далее. А какой тогда смысл во всем этом, если там закон не работает? Я стараюсь, чтобы в библиотеке это работало. Сейчас идет дискуссия, что лучше — недобдеть или перебдеть. Меня относят ко второй категории, к слишком рьяным. Но знаете, если я и перебдел, то морального ущерба здесь не случилось, в конце концов родители, если считают необходимым, пойдут и возьмут эту книгу на абонемент для ребенка. А как в магазинах поступать? Если ребенку продали книгу маркированную? Или мама купила, а он дома прочитал? Только гипотетически можно установить фильтры. Достаточно фантастично представить, что в книжных магазинах такой же возрастной контроль, как, например, при продаже алкоголя. Хотя не знаю, как на самом деле происходит. Надо младшую дочь снарядить в книжный за покупкой.
— И все-таки как вы думаете, почему эта ситуация с книгой ДРАЙЗЕРА была так раскручена?
— У меня многие спрашивают: что это было? Провокация, инсинуация? Не могу ответить на этот вопрос. Интересно, что и Борис ВАСИЛЬЕВ был возвращен читательницей через 10 минут. Может, настроение мы испортили читательнице, может, она сравнить эти книги хотела. Это все довольно интересно. А сейчас даже на тех сайтах, где возрастные ограничения были указаны по книгам ДРАЙЗЕРА, они уже исчезли. Хорошо, что мы распечатали.
— Разумеется, основная проблема здесь — в двусмысленном законе.
— Закон двусмысленный, и от этой двусмысленности в любом случае кто-то страдает. Читатель, которому не выдали книгу, оштрафованный библиотекарь, страдаем мы с вами, вынужденные обсуждать эту тему вместо того, чтобы говорить о чем-то интересном. Ведь кабы все СМИ, которые отметились в этой теме, да дружненько в середине марта пришли бы на открытие Музея книги в Пушкинке! Вот это событие стоит осветить. К 300-летию города мы открываем музей, где будут представлены все три столетия омской книжной культуры — книги, которые читались в Омске на протяжении всех трех веков его существования, начиная с книг 18 века, ровесников омских крепостей. И прижизненные издания классиков, и литература наших дней — все там будет. Или есть у нас в библиотеке проект «Человек читающий» с детскими домами. Приезжают ребятишки из детских домов, для них работает и Школа юного историка, и экскурсии проводятся, и литературное краеведение. Вот это дело, я понимаю. Ведь интерес к чтению в силу каких-то объективных причин, мягко говоря, не повышается. Блуждание по сетям я не могу назвать чтением. И мы культуру чтения пытаемся привить тем детям, которым родители ее привить не могут в силу их отсутствия. Внимания СМИ к этому проекту тоже большого нет. Ну что ж, мы делаем это не ради внимания.
— А есть какие-то примеры, помимо ДРАЙЗЕРА, когда классическое произведение попало под возрастные ограничения и теперь недоступно школьникам? Пересматривали ли вы фонд?
— Нет, пересмотром фонда в 3,5 млн изданий мы не занимаемся. Одиозных примеров запрета на классику привести не могу. Я, конечно, поинтересовался, что происходит с НАБОКОВЫМ, например. На последнем издании «Лолиты» стоит 16+. То есть «Лолиту» девочка, которой не дали ДРАЙЗЕРА, могла взять. Хотя теперь все возможно, может, и на ДРАЙЗЕРЕ 12+ появится.
Вы же понимаете, что для нас такие случаи эксклюзивны. У нас областная научная библиотека, и несовершеннолетних читателей у нас не много. К тому же реально к маркировке издатели приступили в 2013 году, а я не закупаю новые издания художественной классики, ее достаточно в библиотеке. Если б нам было не 110 лет, а 10, тогда стоял бы вопрос пополнения фонда классикой. А сейчас ведь еще идет такой процесс интересный — сброса домашних библиотек. Кто-то когда-то с огромными усилиями добывал эти подписные издания, а сейчас, в силу компьютеризации, нового формата жизни, отсутствия полированых стенок и так далее, у современного поколения не возникает желания хранить пыльные тома. А куда девать, выбросить ведь некультурно, несут в библиотеку. Мы принимаем, передаем в муниципальные библиотеки. Есть соглашение у нас с УФСИНом, передаем и туда. Так что нужды в покупке новых изданий классики у нас нет. В научную библиотеку идут не ради удовольствия от художественной литературы, как правило, идут к нам ученые. Поэтому мы те деньги, которые у нас появляются на закуп книг, тратить стараемся на пополнение научного фонда.
— За 2013 год сколько потратили на закуп книг?
— Закупили около 35 тысяч наименований на сумму около 4,4 млн рублей. В сравнении с бюджетом библиотеки это не так уж мало, порядка 10%. Бюджет библиотеки за 2013 год составил 96,5 млн руб., это все те основные затраты, которые областной бюджет нам финансирует полным рублем, — закуп книг, зарплата, коммуналка и небольшие траты на ремонт. Плюс к этому самостоятельно мы заработали 5,5 млн руб.
— Какова средняя зарплата в библиотеке? Сколько человек в штате?
— Средняя зарплата составляет 16400 рублей. В нашей библиотеке работает 251 человек.
— Что такое сегодня Пушкинская библиотека? Это только здание и
этот коллектив из 251 человека или вам каким-то образом подчиняются какие-то еще библиотеки?
— Пушкинка — это только упомянутое вами здание, наш фонд и наши сотрудники. Но на нас лежит обязанность быть методическим центром всей областной библиотечной системы, в том числе муниципальных библиотек. Мы собираем муниципалов, решаем вместе различные вопросы, проводим для них семинары, мастер-классы, сбор статистической отчетности тоже мы ведем, но не управляем никакими другими библиотеками.
— Вы, когда пришли после ЦАРЕВОЙ, какие-то преобразования в библиотеке проводили?
— Да, конечно, прежде всего в структуре библиотеки. Был создан центр книжных памятников, центр краеведческой информации, молодежный зал у нас появился. Абонемент мы возродили, его не было в новом здании вообще. Большая работа идет по автоматизации библиотеки. Сейчас вы можете получить электронный читательский билет, это займет всего полторы минуты — сядете на стульчик возле сектора записи, камера вас сфотографирует, тут же выдается пластиковый билет. Сейчас активно идет оцифровка фонда, метки клеим на книги. Благодаря этим меткам можно на станции автоматической книговыдачи стопку книг положить, электронный билет приложить — и все, они на тебе записаны. Почитал, сдавать собрался, пришел на станцию книгосдачи, положил стопку, приложил билет — книги списаны. Мы уже сделали такую книговыдачу на абонементе, сейчас монтируем там книгосдачу. Около 100 тысяч нужно нам сейчас, чтобы эта станция стала мобильной. Вопросы остались строительно-монтажного плана. На автоматизацию идут бюджетные деньги, а вот на то, чтобы вокруг этой станции гипсокартон поставить и покрасить, надо заработать. Не многие знают, что на ряд вещей нам приходится зарабатывать из внебюджетных источников — за счет сдачи помещений в аренду, например. Арендаторы, к счастью, платят в бюджет библиотеки. Плату мы сами не устанавливаем, проводится оценка, минимущество все расценки согласовывает.
— Ресторану «Пушкин» тоже вы сдаете помещение?
— Ресторан имеет ко мне такое же отношение, что к вам сосед по лестничной площадке. Мы соседи. У нас разные техпаспорта. Если ресторан арендует свои площади, то, наверное, напрямую через минимущество.
— На мой взгляд, урон имиджу библиотеки это заведение все же наносит.
— Для меня появление этого ресторана — это период доисторический. Это не библиотечный арендатор.
-Арендаторы не мешают вашей работе, места библиотеке хватает?
— Библиотека на данный момент не нуждается в помещениях. В «башне» пока хватает мест для хранения, но критическая точка близка, и года через три новые издания нам будет трудно расставлять. По читальным залам не могу сказать, что набито битком, как в 1977 году в старом здании Пушкинки.
— Какова динамика посещаемости библиотеки?
— Мы стараемся, чтобы снижения не было. В день принимаем в среднем около 300 читателей. Сказать, что, как раньше, тропа не зарастает, не могу.
— Как продвигаете библиотеку? Как боретесь за читателя, как привлекаете людей?
— Я уверен, что библиотека, помимо прямых своих функций, должна быть общественно-культурным центром. Например, у нас на базе центра краеведения проводит свои заседания региональное отделение Русского географического общества, и это хорошо, хоть они там и не читают. Или молодежный зал мы сейчас планируем перенести с третьего этажа на первый, чтобы туда можно было зайти без читательского билета. Человек придет, а потом, мы надеемся, станет читателем библиотеки. Сегодня, кстати, День российской науки, и в час дня у нас будет торжественное собрание, посвященное трем векам омской археологии. Хорошо же, что это происходит в библиотеке? Мы под эти мероприятия и выставки книг делаем. А для того, чтобы эффективно продвигать, нужны еще и квалифицированные люди. На нашу зарплату желающих особо нет. За 10 с небольшим, максимум за 12 тысяч, кто-нибудь из вас пойдет к нам работать, помогать продвигать?
— Есть у Пушкинской библиотеки крупные дарители?
— Есть. Например, издания на сумму около 300 тысяч рублей нам подарил фонд «Возрождение Тобольска» Аркадия ЕЛФИМОВА. Но не могу сказать, что это массовое явление.
— А какую книгу лично вы прочитали последней? Читаете книги в электронной версии или предпочитаете в руках настоящее издание держать?
— Перечитал «Иностранный легион» Виктора ФИНКА. С экрана вообше стараюсь ничего не читать. А книги люблю в руках держать, особенно старинные или книги из детства, например «Приключения доисторического мальчика», с которого, наверное, и началось мое увлечение историей. Вообще я долго разрывался между биологией и историей и до сих пор смотрю только два канала — History и Animal Planet.
— Александр Викторович, вы на должности, судя по всему, не случайно и к книгам действительно неравнодушны.
— Было бы неправильно назначать на эту должность того, у кого равнодушное отношение к книге. Это все из детства — из серии "Классики и современники" в мягкой обложке, из макулатурного талона на 20 кг, когда приходилось подолгу стоять возле пункта приема вторсырья. Если бы такого отношения к книге не было, я не смог бы окончить истфак, потом преподавать около 10 лет. Так что для меня все логично случилось.