за убийство Вадима ГЕНРИХСОНА
11 марта Первомайский районный суд вынес приговор по громкому делу об убийстве 29-летнего Вадима ГЕНРИХСОНА, сына и заместителя гендиректора ЗАО «Мекомстрой» Сергея ГЕНРИХСОНА. Бывший начальник службы безопасности строительной компании «Мекомстрой», пенсионер МВД Валентин КУЧЕРОВ был приговорен к 13 годам лишения свободы в колонии строгого режима. Также суд обязал его выплатить по 1 миллиону рублей отцу и брату убитого в счет компенсации морального вреда.
Напомним, что КУЧЕРОВ обвинялся за совершение трех преступлений — за убийство по ч.1 ст. 105, а также двух, предусмотренных ч.1 ст. 222 (незаконное хранение боеприпасов и незаконное ношение оружия). По двум последним эпизодам подсудимому было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 1 год за каждое, а также 12 лет за предумышленное убийство. Путем частичного сложения назначенных наказаний окончательное было определено в виде лишения свободы сроком на 13 лет в исполнительной колонии строгого режима. Срок отбывания наказания КУЧЕРОВУ определили с 25 апреля 2013 года, когда он был задержан после того, как в Вадиму ГЕНРИХСОНУ дважды выстрелили в затылок за два дня до этого.
Кроме того, брат Вадима Алексей и отец Сергей ГЕНРИХСОНЫ в рамках гражданского судопроизводства требовали взыскать с КУЧЕРОВА по пять миллионов рублей каждый. Судья частично удовлетворил их требования, обязав подсудимого выплатить родственникам убитого по 1 миллиону рублей.
Последнее слово
Стоит отметить, КУЧЕРОВ до провозглашения приговора последовательно отрицал свою вину в убийстве Вадима ГЕНРИХСОНА. 7 марта обвиняемый сказал в Первомайском суде свое последнее слово. «КВ» предлагают ознакомиться с его выступлением.
— Ваша честь, на скамье подсудимых перед вами сидит невиновный человек, который незаконно был подвергнут уголовному преследованию и арестован, находится в СИЗО более десяти месяцев. Человек, который более 20 лет своей жизни посвятил работе в правоохранительных органах и имеет награды за заслуги перед страной. В России никто не застрахован от незаконных обвинений, и только суд проводит окончательную проверку и принимает решение по уголовному делу, руководствуясь законом и совестью. Инкриминируемые мне преступления я не совершал. На протяжении всего моего содержания под стражей мне внушалось, что я виновен и доказательств моей виновности у следствия достаточно. Но о каких доказательствах говорили следователь и адвокат со стороны обвинения, если представитель потерпевшего ГЕНРИХСОН заявил в суде, что уже 23 апреля 2013 года ему было известно, что это преступление совершено мной? Не было тайной и то, что я, обходя территорию, в тот злополучный день подходил к колодцу, но лишь к исходу третьих суток после совершения преступления орудие преступления, пистолет, было найдено в том колодце – когда я уже был задержан. А ключи так вообще 8 мая были обнаружены! Что же мешало сделать это раньше? На этот вопрос, как и на многие другие, мы так и не получили ответов ни на предварительном следствии, ни в суде. А стреляные гильзы, обнаруженные в стволах пистолета, только по калибру совпадают с изъятыми у меня дома во время обыска патронами. Но это совершенно другой боеприпас. Как, например, калибр 7,62 – это и пистолет ТТ, и автомат Калашникова, и винтовка Мосина. И меня, и суд пытались убедить, что раз калибр один и тот же, значит, я уже виновен, и уже не важно, что это разные боеприпасы. Так, Ваша честь, можно дойти до абсурда!
При обнаружении орудия совершения преступления оперативными работниками полиции и следователем мне однозначно было заявлено, что и следы пистолета, и следы выстрела (пороховые газы, копоть и так далее) на мне и моей одежде, как и мои следы на обнаруженном оружии и ключах — все это будет однозначно установлено. Да, так и должно было произойти в случае моей причастности к совершенному преступлению. Но ни одна из двух проведенных экспертиз, в ЭКЦ УМВД по Омской области и повторная — в ЭКЦ УМВД города Москвы, не обнаружили следов оружия и выстрела ни на мне, ни на изъятой у меня одежде, равно как и моих следов не было обнаружено на изъятом из колодца оружии и ключах. Это естественно, ведь инкриминируемого мне преступления я не совершал, а предъявленный мне пистолет я вижу впервые.
Таким образом, следствием и судом так и не установлено, как пистолет мог оказаться у меня. Есть только предположения и догадки.
Г-жа РОМАНОВСКАЯ (адвокат со стороны обвинения. — Прим. «КВ») на предварительных судебных заседаниях с маниакальным упорством пыталась убедить присутствующих и суд, что мотивом якобы совершенного мной преступления являлись мои зависть и неприязнь. Сравнивала меня то с букашкой, то с рядовым. Я со всей ответственностью заявляю: у меня с Вадимом Сергеевичем были ровные рабочие доброжелательные отношения. Конфликтов между нами никогда не было. Об этом говорит и сам Вадим Сергеевич на видеозаписи протокола допроса. Я был рад, что у него в жизни все складывается. Все остальные обвинения, предъявляемые мне следствием, - это лишь предположения и догадки.
Ваша честь, прямые доказательства моей виновности следствием так и не установлены, а согласно ч. 3 ст. 14 УПК РФ все противоречия по уголовному делу должны трактоваться в пользу обвиняемого. В соответствии с ч. 4 ст. 14 УПК РФ обвинительный приговор не может быть построен на предположении. Все мои протоколы допроса не менялись из раза в раз, так как правда неизменна. А вот свидетели обвинения, по моему мнению, мягко говоря, лукавили. Так, в протоколе допроса г-жи ЩЕРБАКОВОЙ Галины Анатольевны от 23 апреля 2013 года говорится: «Не видела, как ГЕНРИХСОН В.С. входил в офис, не видела КУЧЕРОВА вместе с ГЕНРИХСОНОМ». И та же ЩЕРБАКОВА в протоколе допроса от 26 июня 2013 года: «Видела КУЧЕРОВА с ГЕНРИХСОНОМ В.С. входящими в офис. Слышала, как открывается входная дверь в офис» и так далее.
Вот и сейчас я повторяю свой первый протокол от 26 апреля 2013 года: «Вину не признаю. В ГЕНРИХСОНА Вадима Сергеевича не стрелял. Оружия при себе не имел. Противоправных действий не совершал». Ваша честь, в совершенных преступлениях я не виновен и прошу суд оправдать и освободить меня.
Виновен
11 марта судья Игорь ШЕВЧЕНКО почти час зачитывал текст приговора, вынесенного КУЧЕРОВУ, в очень быстром темпе, но подробно обосновав свое решение на базе многочисленных свидетельских показаний и прочих материалов дела.
— Позиция подсудимого, отрицающего свою вину, свидетельствует о стремлении избежать должной ответственности, — полагает суд. -Целенаправленное производство двух выстрелов при помощи огнестрельного оружия, локализация повреждения в области расположения жизненно важного органа, а также последующее поведение КУЧЕРОВА, спрятавшего орудие преступления в колодце, а затем уехавшего с территории ЗАО «Мекомстрой», свидетельствует о наличии у него умысла на убийство ГЕНРИХСОНА.
Что касается доводов защиты об отсутствии на КУЧЕРОВЕ и его одежде следов выстрелов и прочих материальных доказательств причастности его к совершению преступления, они опровергаются совокупностью всех прочих доказательств по делу, которые суд счел достаточными.
При назначении наказания суд принял во внимание характер степени общественной опасности подсудимого. Ключевыми факторами, повлиявшими на незначительное смягчение наказания (сторона обвинения, напомним, требовала дать КУЧЕРОВУ 15 лет колонии) послужили признание им вины по эпизоду хранения боеприпасов, а также отсутствие судимости и состояние здоровья.
Приговор может быть обжалован КУЧЕРОВЫМ в Омском областном суде в течение 10 суток со дня провозглашения.