В этом году в конкурсе «У.М.Н.И.К.» в номинации «Медицина будущего» победила оканчивающая летом интернатуру ОмГМУ Олеся ЕВТОДИЙ. О задачах представленного ею на конкурсе нового дренажного устройства для лечения гнойных ран она рассказала корреспонденту «КВ» Анастасии ИЛЬЧЕНКО.
– Олеся, что представляет собой ваше изобретение?
– Наш проект называется «Создание дренажного устройства для лечения гнойных ран». Дело в том, что одним из важных этапов лечения таких проблем является дренирование. Раньше для этого использовались ватно-марлевые тампоны и другие часто несовершенные методы. Разработанный нами активный аспирационный промывной дренаж представляет собой одноразовую трубку из медицинской силиконовой резины. Он работает на водном насосе, создающем в системе отрицательное давление для оттока отделяемого из раны без травмирования. Рабочая поверхность трубки определяется и высекается прямо во время операции в зависимости от размера и расположения раны. Хирург сгибает и разрезает ее так, как нужно. Такой дренаж подойдет для лечения большинства ран, кроме тех, что в труднодоступных местах. В его конструкцию также входят четыре мини-трубки. Через одни к ране поступают антисептические растворы или промывная жидкость, через другие – отсасываются. По главной трубке пускается вода, и, согласно закону Бернулли, чем выше ее скорость, тем более отрицательное давление создается в этой системе и, соответственно, сильнее оттягивается гной. Для работы такого дренажного устройства необходимы вода, емкость для нее и погружной насос.
– На какой стадии лечения используется дренажное устройство?
– Дренаж ставится на завершающем этапе операции, а убирается через 3-5 дней. Вообще лечение всех гнойных воспалений сопровождается тремя этапами: разрез, эвакуация гноя и его дренирование. Сначала мы удаляем все некрозы и гной механическим путем – скальпелем, ножницами. Потом рану оставляем в покое, но поскольку гной продолжает образовываться, на последнем этапе необходимо ставить дренаж, чтобы не было образования гнойной полости. Дренажная трубка пришивается к краям раны. По сравнению с обычными марлевыми дренажами, которые приходится часто менять, и раны заживают вторичным натяжением, а значит, остаются рубцы, наш дренаж полностью закрывает рану с самого начала. Это дает хороший косметический эффект, что важно для многих пациентов, особенно когда речь идет об открытых участках тела. В итоге швы снимаются и трубка вытаскивается.
– Как эта идея родилась?
– Наша кафедра общей хирургии в городской клинической больнице № 1 работает в отделениях гнойной и чистой хирургии. В последнее время поступает большое количество пациентов с гнойными ранами, которые тяжело лечатся и имеют неприятные последствия. Поэтому мы стали заниматься этой темой, решать вопросы: как улучшить лечение, сократить пребывание пациентов в больнице, создать косметический эффект.
– Кто, кроме вас, принимал участие в работе над проектом?
– Целая команда – заведующий кафедрой Михаил Сергеевич КОРЖУК, профессор Константин Константинович КОЗЛОВ, недавно защитивший диссертацию по данной теме кандидат медицинских наук Норик Славикович КАЗАРЯН и я. Сам метод лечения – вторичное натяжение с использованием дренажной трубки – известен давно, но у трубок были изъяны. Мы придумали дренаж, позволяющий использовать методику лечения ран закрытым методом, но лишенный недостатков.
– Ваш дренаж уже производится?
– Пока изготавливаем его в больнице кустарным методом. Собственно, целью участия в конкурсе и было получение гранта на разработку промышленного образца. Обсуждаем задачу с инженерами, чтобы нам изготовили монолитную заводскую систему в стерильной упаковке. Мы общаемся со специалистами Технического университета, с представителями медицинской техники, у них есть договоренности с заводами пластмасс. Нам осталось только изготовить пресс-форму для литья силикона, но с ее конструкцией возникли сложности. Еще потребуются около полутора-двух лет, чтобы пропустить разработку через нормативные акты, зарегистрировать, оформить правовые документы.
– Вы просчитывали, сколько она будет стоить?
– Метр силиконовой резины стоит 500 рублей, если добавить инженерные разработки, сложность, должно получиться около 300-400 рублей за один дренаж. Мы сравнивали аналогичные способы лечения, при которых один койко-день на человека выходит 100 долларов, но для этого больнице необходимо устройство стоимостью около 500 тысяч, т. е. наш дренаж больнице покупать выгоднее.
– Когда сделаете пресс-форму, не захотите ли вы стать бизнесменом?
– Нет, я точно знаю, что это не мое. Из-за этого во время подготовки к конкурсу возникали сложности, когда дело касалось коммерциализации.
– Как вы планируете с этим справляться?
– Придется, чего не сделаешь ради лечения пациентов.
– Первый раз было трудно подойти к пациенту со скальпелем?
– Сложно было впервые подойти и заговорить, это было еще в студенчестве, когда ты не уверен в себе. Пациент не должен сомневаться, он должен верить доктору, а для этого доктор должен быть сам в себе уверен. Иногда приходится разговаривать довольно жестко, потому что на фоне страха, стресса больные в хирургических отделениях не всегда понимают, что происходит, соглашаться на операцию или нет. А ведь у нас много операций, которые проходят экстренно, иногда время идет на часы, даже на минуты.
– Что вы чувствуете, перед тем как войти в операционную?
– Всегда волнуюсь, потому что нельзя на сто процентов быть уверенным, как она пройдет и что ты во время нее обнаружишь. Есть некоторый страх и вместе с тем интерес. Каждая операция – особенная, поэтому готовым быть к ней нельзя и нельзя не бояться.
– Олеся, вы и дальше будете специализироваться на гнойной хирургии?
– Я со студенческих лет любила это направление. В ГКБ № 1 начала работать на третьем курсе в студенческом обществе хирургов, у нас проходили кружки, занятия, лекции, симуляционные курсы. Но сейчас более склонна к неотложной хирургии. Думаю продолжить свою карьеру в ГКБ № 1 именно в этом направлении.
– Вам нравится ваша профессия?
– Конечно! Я без ума от хирургии. С самого детства, с тех пор, как мне случайно попалась книжка «Физиология человека», где были изображения тканей под микроскопом, мною двигало желание изучить человеческое тело. А потом захотелось большего. К чему останавливаться на изучении человека, если можно его лечить?
Сначала я пошла учиться в одни из омских технических вузов, с хорошими результатами отзанималась на вечернем отделении полгода, а потом сказала родителям, что больше туда не пойду. С самого начала не поступала на медицину, потому что родители были против. И вот после того как бросила, мама принесла мне стопку книг по химии, биологии, и я начала готовиться. Чтобы точно поступить в ОмГМУ, пошла на коммерческое отделение, боялась, вдруг не пройду по конкурсу.
– Почему родители были против?
– В медицине, на их взгляд, тогда ситуация складывалась не слишком хорошо – много работы, низкие заработные платы. У нас в семье медиков не было. Зато теперь все безумно счастливы. Еще когда я училась на втором – третьем курсе, родители, видя, какая это радость для меня, гордились.
– Вы планируете продолжать обучение дальше?
– Думаю над этим, возможно, пойду в аспирантуру, чтобы заниматься научной работой.
– Чем вы увлекаетесь в свободное время?
– Я окончила музыкальную школу. Недавно приобрела синтезатор и иногда играю, подбираю музыку, которую услышала. В последнее время мне нравятся классические мелодии в рок-обработке. Занимаюсь спортом: три раза в неделю бегаю, а еще увлеклась новым видом спорта – зумбой, это спортивные танцы. Интересуюсь зарубежной медициной: что там происходит, как. Общаюсь на конференциях, на сайтах. Меня привлекает экспериментальная медицина, где приводятся исследования новых болезней, методов лечения и т.п. Я считаю, что нельзя зацикливаться только на хирургии, в нашей специальности иногда случаются неожиданные повороты, и хорошо, когда ты уже имеешь представление, с чем столкнулся, готов к ним. Кроме того, читаю новые статьи по психиатрии, психологии, поведению врача и пациентов в стрессовых ситуациях. Эти знания приходится ежедневно применять на практике.
– Вы планируете уехать за рубеж?
– Ездить на конференции – да, покидать Омск совсем – нет. У нас несколько разная медицина, не хуже или лучше, просто другая тактика, отличные школы. Думаю, я останусь в России, в ближайшее время – в Омске. Играет роль и патриотизм. Хочется, чтобы наша хирургия была на уровне Европы, Америки. Раньше так и было, русские клиницисты считались самыми лучшими.
Материал подготовлен при организационной и финансовой поддержке ООО «Омсктехуглерод»