Редакция французской газеты о России Le Courrier de Russie приехала в наш город, чтобы собрать материал для специального, посвященного Омску выпуска. Из всего коллектива родом из России только журналист и редактор Русина ШИХАТОВА – омичка, дочь известного краеведа и журналиста Ивана ШИХАТОВА. О самооценке россиян и возможностях, которые видятся только на расстоянии, с Русиной поговорила обозреватель «КВ» Ирина БОРОДЯНСКАЯ.
– Русина, как вы оказались во Франции?
– Я туда уехала сразу после университета. Еще учась на 4 курсе, я участвовала в конкурсе французского правительства и выиграла грант на обучение. Мне оплатили поездку во Францию на месяц, это была летняя языковая стажировка в университете Гренобля. После этой стажировки я вернулась в Омск, окончила последний курс в ОмГУ, решила поучиться еще и стала искать такую возможность. Есть такая образовательная программа "Au Pair" – это когда учишь язык, живешь в семье и немного работаешь. По ней я нашла приемную семью французов, в которой прожила год. Работала у них няней, помогала по дому и училась в языковой школе. Проживание в семье очень много дает в плане языка. Это как раз то, чему не учат в университете. Потом я поступила в Сорбонну на факультет славистики. Во Франции в университет, на самом деле, очень легко поступить. Обучение бесплатное. Два года проучилась там, окончила магистратуру. Параллельно с этим работала в туристической компании в Париже. Там нужен был русский язык, потому что компания работала с Россией. Прожив во Франции три года, я еще не готова была возвращаться. Появилась возможность продолжить мое исследование.
– Что за исследование?
– Меня интересовали истории, связанные с Россией. Одна из них – славянские фонды во французских библиотеках. В Париже есть русская библиотека, но о ней уже написано исследование. Я узнала, что в Страсбурге тоже есть славянские фонды, собрание XIX века. Там я нашла научного руководителя, которому эта тема тоже интересна. По этим и по личным причинам я переехала в Страсбург и прожила там почти три года. Но исследование я не закончила и в начале 2013 года вернулась в Россию, в Москву.
– Остаться не захотелось?
– Многие ведь уезжают из Омска. На моем факультете многие учили иностранные языки и уехали. Обычно какой язык учишь, в ту страну потом и уезжаешь. Мои одногруппники сейчас рассредоточены по всему миру, от северных городов Сибири до Австралии, Канады. И по всей Европе, конечно. Когда начинаешь там жить, то уже не возникает вопрос о том, чтобы вернуться. Люди обычно всеми силами цепляются за заграничную жизнь, не особо всматриваясь, а я вот как-то быстро освоилась во Франции, но не закрепилась там. Пришло осознание, что у себя на родине можно гораздо лучше применить этот иностранный язык. Я стала искать работу, связанную с французским языком, в России. В Москве, конечно, с этим проще всего. Так я нашла Le Courrier de Russie – газету, которая выходит на французском языке для всех, кто интересуется Россией. Никогда не думала, что буду снова работать в газете.
– Когда-то уже работали?
– Мой папа – известный в Омске журналист Иван ШИХАТОВ. Работал он, как сейчас говорят, фрилансером. Писал об истории города для разных газет: "Ореол", "Вечерний Омск". "Коммерческие вести" тоже его публиковали. Он меня привел в детскую газету "Класс", когда мне было лет 12. Это была областная газета для молодежи. Сейчас есть журнал "Класс", но не знаю, та же это редакция или нет.
– Нет, это теперь частный интернет-журнал. Для аудитории повзрослее.
– Все сейчас уходят в Интернет. А раньше была целая газета, смешная такая.
– Живете теперь постоянно в Москве?
– Да, уже три года. Работа нашлась сразу. Можно сказать, она сама меня нашла. Газете нужен был ассистент редакции – чтобы помогать журналистам назначать встречи, переводить интервью, находить иллюстрации… Вскоре я тоже начала писать статьи.
Когда живешь в Европе, уже привыкаешь к тому, что работу можно искать годами. Это действительно так, не преувеличение. Во Франции у меня были студенческие документы, а с ними трудоустроиться официально практически невозможно. Для этого нужно найти такого работодателя, который докажет французскому государству, что я незаменимый сотрудник. За это нужно заплатить. Кроме того, русских везде много, и русский язык за границей, может быть, не так нужен, как у нас иностранный. К тому же во Франции даже среди местных высокий уровень безработицы, а когда ты приезжий, тебе намного сложнее. Среди моих знакомых русских во Франции есть люди, которые закрепились, нашли интересную работу, несмотря на гуманитарное образование. У меня ведь тоже гуманитарное образование, и его намного сложнее продать за границей, чем у нас, ну а знание языка как такового – это вообще не специальность. Для успешной карьеры в другой стране нужно иметь профессию в сфере продаж или в юридической сфере, например. Но я совершенно не сожалею, что вернулась, теперь у меня есть опыт проживания в другой стране. Все-таки это очень много дает и помогает мне понять мою страну в том числе. Это мое преимущество.
– В вашей редакции есть еще русские?
– Сейчас я единственный русскоязычный журналист. Остальные тоже говорят по-русски, но только для меня этот язык родной. Поэтому моя задача – общаться с интересными русскими людьми и рассказывать об этом по-французски. Мне, может быть, проще подойти к русскому человеку. Я могу лучше его понять, ближе узнать.
– Есть у вас собственное направление в работе, какие-то темы?
– Сейчас я веду экономические страницы. Рассказываю в том числе о разных интересных бизнесах, которые есть в России. Пишу на две страницы. На одной представитель иностранной компании рассказывает, каково ему сейчас вести бизнес в России – в нынешней ситуации, со всеми санкциями. На второй русский человек, который создал какой-то интересный бизнес, рассказывает о себе. Эта работа тоже повлияла на мое восприятие России. У меня всегда было ощущение, что мы, русские, себя недооцениваем. Это правда так. Стоит пожить в другой стране, чтобы это понять. Необходимо расстояние, дистанция... Как говорится, большое видится на расстоянии. Когда живешь в такой маленькой и густонаселенной стране, как Франция, возможности, которые есть в России, видятся совсем по-другому. Там безработица, а у нас хочешь это делай, хочешь – то. Здесь намного больше вариантов что-то сделать самому. Мне об этом говорят все представители французского бизнеса в России. Сейчас такая сложная обстановка: кризис, падение рубля, санкции – но все крупные французские компании в России, наоборот, наращивают свои производства, удваивают вложения, ускоряют планы развития. Они знают, что кризисы уже были и этот тоже пройдет.
– Но это крупные.
– Да, им проще, потому что у них есть глобальные деньги и головной офис, который помогает. Малому бизнесу, конечно, намного сложнее. Тем не менее есть интересные затеи. Недавно я была в городе Красногорске Московской области. Там находится лаборатория, где разрабатывают российский компьютер "Байкал Электроникс". Они сделали совершенно новый процессор, который используется не в ПК, а в компьютерах профессионального назначения, например, в навигационных системах поездов. Их работа не так заметна, но они добились огромных успехов и уже выводят свою технологию в производство. Есть отечественный телефон YotaPhone. Многие относятся к нему скептически по понятным причинам, но над ним трудились российские специалисты, менеджеры. Да, он получился дороговат, но это наша отечественная разработка. В обзорах люди так и пишут в графе "преимущества": "отечественная разработка". Вот возможно, потому что в Советском Союзе все было устроено по-другому. Отечественные разработки шли на оборону, на прокорм большой страны. А французы привыкли свое уважать. У них в магазинах продукты в основном собственного производства. Понятно, что одежда, масс-маркет – все это делается в Китае, но то, что сделано у них в стране, они особенно ценят. Они думают о том, что нужно поддерживать своих. Страна маленькая, но в какой бы регион вы ни приехали, там будут вина, сыры именно из этого региона. Например, в Тулузе практически невозможно купить вино из Эльзаса, и наоборот. У нас до недавнего времени все можно было купить везде, но с собственными производствами – большая проблема. Хотя я знаю, что, к примеру, у нас в Омске свое всегда было. В других регионах, думаю, та же ситуация. Мы себя недооцениваем. Мы столько еще не знаем о своей стране. Нам, может быть, еще только предстоит узнать наше истинное богатство.
– А ваши коллеги в России давно уже живут? Их взгляд на наши реалии отличается от вашего?
– Они давно живут здесь: кто-то уже пять лет, кто-то – семь. Жан-Феликс, наш директор, парижанин, уже 10 лет живет в России со всей семьей, его первая работа здесь была в Чечне. Две мои коллеги приехали из Бельгии: одна из них, Манон, до этого изучала русский язык во Владивостоке, в обычной школе, другая, Маилис, училась в Петербурге. Понятно, что в отпуск они все равно ездят в Европу, к родителям в первую очередь. Но здесь, в России, иностранцы смотрят на все проще, и у них наша страна вызывает неподдельный интерес. Их спрашиваешь: "Хотите в Омск?" Они: "Да, конечно! Сибирь – это круто!" Я вот, например, маме однажды сказала, что хочу во Владивосток съездить, а она ответила: "Да что там делать-то?" Недавно мы с редакцией съездили во Владивосток, и это было потрясающе! Это такой город удивительный, это совершенно другая Россия, которой мы вообще не знали! У меня культурный шок просто. Я жила и выросла здесь, в Омске, но никогда не была восточнее Новосибирска. Действительно, казалось: а что там делать? Но везде есть жизнь, везде есть интересные люди. У иностранцев как раз незатуманенный взгляд. Им везде интересно.
– Они уже привыкли к фирменному российскому выражению лица? Мой знакомый итальянец, когда в Омск приехал, поначалу все время оглядывался на людей и спрашивал: "Что у этого человека случилось? Почему он такой хмурый?"
– У нас действительно тяжелая жизнь. Но они привыкли. Это просто такие культурные коды, наверное. Европеец кажется нам более поверхностным, потому что там принято улыбаться, спрашивать, как дела. Если дела не очень, он никогда об этом не скажет – просто потому, что так не принято. Это такая культурная штука, которую нам сложновато понять. Мне кажется, мы в этом смысле более искренни: если что-то идет не так, то человек грустный.
– Есть ощущение, что во Франции, Италии, Германии в разных регионах не только кухня и диалекты свои собственные, но и люди отличаются. В России что-то подобное вы замечаете?
– Люди действительно разные. Во Владивостоке жизнь кипит. Там такое движение, такие пробки. Люди все шустрые, активные – настоящий южный город! А в Мурманске мы недавно были – там никто никуда не торопится. Люди там больше на сибиряков похожи. Они проще, душевнее. Но люди у нас везде очень хорошие!
– То, что вы омичка, повлияло на решение редакции поехать в Омск?
– В этом, безусловно, есть и моя заслуга. В редакции нас десяток человек, и все решения мы принимаем вместе. Путешествовать мы стали недавно. Где-то полгода назад стали намечать план поездок. Сначала мы поехали во Владивосток, потому что для французов это миф, край света. Потом поехали в Мурманск в полярную ночь. А потом отправились в Сибирь. В Сибири во многих городах хотелось бы побывать – и в Новосибирске, и в Красноярске, и в Томске, но нужно было выбрать только один, и им стал Омск. Во-первых, потому что я отсюда, а во-вторых, потому что мы ощущаем, что здесь постоянно что-то происходит.
Хочу заметить, что в федеральные СМИ часто попадают самые странные, страшные и неприятные новости из Омска – Тома ГРА, наш главред сайта, даже придумал выражение «омский трэш», при этом другие темы остаются в стороне. Поэтому в сознании обычных людей в других городах Омск – это какой-то там «Газмяс», странный сыр-косичка и трагедия с обрушением казармы. Безусловно, трагедии – это всегда страшно, и они, к сожалению, случаются. Но я каждое утро читаю новости из всех регионов России и могу сказать, что в Омске очень активная и очень профессиональная пресса, отсюда мы получаем много интересных сюжетов.
Наша редакция ведет новостной сайт на французском языке, где мы публикуем самые разные новости из России. У нас нет цели найти где похуже или, наоборот, писать только хорошее. Пишем обо всем, что кажется интересным, неординарным, а такое может где угодно произойти: вот, например, омские дворники чистят улицы в костюмах Пушкина и Лермонтова, а один омич-изобретатель придумал машину, которая ездит на дровах и шишках.
Еще интересно, что, когда мы пишем про Омск, это всегда привлекает внимание в самом Омске. Ни в одном другом городе такого пока не происходило, поэтому нам захотелось ответить своим приездом.
– Приезжая в город, каждый журналист ищет свой сюжет? Что собираетесь здесь посетить, с кем встретиться?
– У каждого есть примерный спектр тем. У кого-то культура, искусство, у кого-то – молодежные тусовки, клубы, музыка. Мне, как я уже говорила, интересны экономика, производства. И всем нам интересны люди, которые что-то делают для города, меняют его облик. Такие, например, как художник Дамир МУРАТОВ.
– Так и думала, что вы решите к нему в гости сходить.
– Да, обязательно. Мы уже однажды переводили его интервью, а теперь хотим с ним встретиться. Поедем к нему в Беднотаун. Это же так классно, когда человек создает вокруг себя свой мир! Он успешен, у него проходят выставки в Москве – но при этом он живет здесь. Это наш герой, наш персонаж. Если все переедут в Москву – это же так неинтересно будет. Я встречусь с людьми, которые открывают в Омске детский хоспис. Хоспис – это болезненная, важная тема для всей России.
Наш фотограф Мари будет снимать серию контрастов. Она хочет поехать в благополучные районы города и неблагополучные, зайти к людям там и там, познакомиться с ними, поснимать в интерьере. Еще с нами приехал видеоблогер Vad Him. Он у нас работает буквально неделю, и ему очень повезло: только пришел – его сразу повезли в Сибирь. Он француз, но очень интересуется Россией. У него есть очень популярный канал на Ютьюбе, где он рассказывает о России, развенчивает клише, стереотипы. Необычный человек. В Омске ему уже понравилось, первым делом он повалялся в снегу, побегал по сугробам от души. Еще у нас будет большой сюжет, даже целое исследование о том, почему в Омске нет метро. Мы бы хотели спуститься в тоннель, где рельсы уже лежат. Всего в выпуске будет 20 страниц. Думаю, еще я напишу свою колонку о том, каково это – вырасти в Сибири.
– Французам должно быть интересно!
– Сибирь – это байка, которая всегда катит! Французы, в семье у которых я провела год, жили в отдаленном пригороде, примерно в 35 км от Парижа. По местным меркам это большое расстояние. Глухая деревня, из которой до ближайшей станции электрички можно доехать только автостопом. Так я перезнакомилась со всеми жителями деревни. Всякий раз, когда я рассказывала, что я родом из Сибири, французы говорили мне: "Вот это да! Сибирь! Я так хочу у вас побывать!"
– Но вряд ли все понимают, где это.
– Да, это так. Но все знают, что зимой у нас холодно. Я всегда говорю: "Зато летом очень жарко, приезжайте, сходим на пляж!"
– Стереотипов много о русских?
– Когда люди узнают, что ты из России, то сразу пытаются налить тебе водки. Спрашивают: "А ПУТИН правда такой страшный?" Но многим французам нравится ПУТИН. Им хочется видеть сильного лидера.
– Но это, наверное, из-за нелюбви французов к Америке? Во Франции ведь распространен такой антиглобализм.
– Да, может быть. Русских и французов вообще очень многое объединяет. В том числе, наверное, нелюбовь к США. В то же время во Франции есть национальная пресса, которая не очень позитивно смотрит на Россию.
– В последнее время или всегда так было?
– Я на самом деле мало смотрю телевизор, но даже то, что показывали во Франции, когда я там жила... Там есть свой "Первый канал", и то, что там показывали про Россию, – это был прям адский трэш какой-то. Какие-то видео про русские свадьбы, где все бьют стаканы, никто не улыбается и все выглядит как-то странно... Как будто это страна варваров. Для француза, который с Россией незнаком совсем, а только смотрит телевизор, русские – это, наверное, такая интересная двуногая зверушка белая. Те, кто с Россией знаком по поездкам, по книгам (Толстого и Достоевского во Франции любят и читают), смотрят на нас более благожелательно. В частности, старшее поколение. Да, мнение, которое создается прессой, очень политизировано, но пресса – это пресса, а жизнь есть жизнь. У одного француза есть русский приятель, и он скажет: "Классный парень, мастер на все руки". Другой скажет: "Я был в Петербурге. Такой красивый город!" А кто-то даже в Сибирь хочет поехать. Вы будете смеяться, но у многих французов, особенно у молодежи, есть такая мечта – проехать по Транссибу. И многие едут. Когда мы с редакцией были во Владивостоке, наши журналисты ходили на вокзал встречать людей, которые приехали на поезде из Москвы. Среди пассажиров этого поезда было много иностранцев, даже одна француженка. Она рассказала, что это была ее мечта, и она проехала семь дней на поезде:"Я чуть не умерла! Меня все пытались накормить!" Это так смешно и трогательно. Я много ездила до Москвы на поезде в плацкарте, потому что денег не было. Чего в этом прикольного? А они едут за романтикой, за открытием. В ноябре 2014 года у нас вышел номер с Омском на обложке, в нем была моя статья про наш город. В комментариях на сайте один читатель написал: "Я хочу поехать в Омск". И через год после этого он действительно поехал. Недавно здесь был. Он швейцарец. В своем блоге он потом опубликовал фотографии. Написал, что хороший город, симпатичный центр.
– Ваши родители, друзья остались в Омске?
– Мама и папа у меня здесь, они уже на пенсии. Стараюсь их навещать: из Москвы в Омск добраться все-таки проще, чем из заграницы. Друзья почти все разъехались, но несколько человек остались здесь. У некоторых даже собственный бизнес тут.
– Есть у вас любимое место в Омске?
– Мне очень нравится Дом со шпилем на Ленинградской площади. Для меня это не просто особый стиль в архитектуре, но и дань памяти тем ленинградцам, которых эвакуировали в Омск в войну. В их числе была моя бабушка. Она была старшей из четырех сестер и с 17 лет работала на танковом заводе, кормила семью. Здесь у нее была очень тяжелая жизнь в военное время. Тем не менее все четыре сестры остались в Омске. Они очень хотели вернуться в Ленинград, но съездили туда после войны, посмотрели, как изменился город, какой он стал большой... Решили, что в Сибири жизнь уже устроена, здесь семьи, и здесь неплохо. И остались. Поэтому для меня Ленинградская площадь – это напоминание об особенной истории моей семьи.
– Есть у вас сейчас какой-то план, желание, мечта? Что-то, к чему вы стремитесь.
– Мне бы хотелось развивать мой город. Я про Омск, хотя Москва тоже уже в чем-то стала моим городом. Мне пишут в комментариях, мол, она же сама уехала... Да, я уехала, но расстояние позволяет кое-что понять. Один директор французской фирмы сказал мне: "Да, в Москве жить можно. Там европейский уровень жизни. Но когда едешь в регионы, когда понимаешь, какие там ресурсы и возможности, умы, то задаешься вопросом: "Почему лучше-то нельзя сделать?" Очень хочется вернуть нашим людям веру в себя.