Бывший мэр Омска Валерий РОЩУПКИН вновь побывал в родном городе
Приезжал ненадолго, но успел рассказать журналистам онлайн-журнала «ВОмске» Наталье ВОРОХОБ и Сергею МАЦУТЕ с чего на самом деле началась его «война» с Леонидом ПОЛЕЖАЕВЫМ и как он купил «добро» для омского метро за ржавую берданку.
– Валерий Павлович, в свой предыдущий визит в 2013 году вы в интервью «Коммерческим вестям» сказали, что встречались с губернатором и обсуждали с ним планы сотрудничества в различных сферах, в том числе и помощь с вашей стороны в лоббировании интересов Омской области на федеральном уровне. Удалось ли реализовать что-либо из намеченного?
– В тот раз мы обсуждали еще не конкретику, а только общие направления, по которым могут сойтись интересы Омской области и корпорации «Мидвей Юнайтед», одним из директоров которой я являюсь. Корпорация международная (у нас есть предприятия за рубежом, в том числе в США, в Норвегии) и многопрофильная – занимаемся и металлургией, и энергетикой, и портами, строим заводы по производству стройматериалов, поэтому точки соприкосновения нашлись. В частности, в Омской области мы рассматривали возможность использования местных лесных ресурсов, развития энергетики – не крупной, локального значения. Но, к сожалению, когда дело уже продвинулось до обсуждения и реализации конкретных проектов, сказалась экономическая ситуация – страна попала под санкции, дешевые деньги, которые первая пятерка крупнейших отечественных банков обычно получала на Западе и выдавала в кредит в России, кончились. И когда они появятся – неизвестно. Российские деньги сейчас – это высокие проценты и короткие сроки. Производство под такие деньги не строится, не развивается – так, чтобы спроектировать, реализовать проект, получить прибыль... а не одну усталость.
Поэтому на данный момент все эти планы, намерения – это просто «хотелки». Нужна ясность – будет ли в перспективе спрос на продукцию, не придется ли нам бегать по всей России со своими заводами, пытаясь хоть как-то задействовать, загрузить их мощности. Начинать сейчас надо не с завода – с оценки упавшей покупательной способности. Экономическая часть сразу наложила отпечаток на все те программы, что у нас были. Уже начатое строительство ряда заводов в Московской, Архангельской областях мы просто приостановили. Оставили действующую сеть предприятий, сохранили без изменений свои интересы за рубежом. Нет, внутрироссийские планы не забыты, проекты готовы к старту (есть технологии, люди, способные создать и поставить на ноги, раскрутить любое производство, контракты с подрядчиками, с поставщиками) – наши акционеры, инвесторы (я только наемный менеджер) пока приостановили принятие решений о вложениях.
– В этот ваш визит перед торжествами, посвященными 300-летию Омска, вы с Виктором Ивановичем общались?
– Да, конечно, в первый же день встретились, говорили допоздна. Он и у нас часто бывает, когда в Москву приезжает. Мы тесно сотрудничаем с администрацией, открыто обсуждаем интересующие вопросы.
– А с мэром ДВОРАКОВСКИМ?
– Конечно, и с Вячеславом Викторовичем. Нет проблем во взаимоотношениях ни с федеральными органами власти, ни с местными. На любом уровне – мы в контакте, не в конфликте. Хочу подчеркнуть: политикой мы не занимаемся.
– Недавно вы получили звание почетного гражданина Омской области. Это для вас значимо?
– Честно говоря, я не ожидал, для меня это было волнительно. Думал, что обо мне уже подзабыли – ну, ушел и ушел. И сейчас, хотя я вроде ко всему привык, тренированный человек, признаюсь – что-то внутри екнуло.
– Как вам вообще нынешний Омск?
– Праздник 300-летия получился и проведен достойно. Многое, конечно, в городе изменилось. Но много чего посмотреть и не удалось.
Из замечаний – есть вопросы к архитектуре. Точечная застройка, будто нет генплановского сопровождения. Надо уметь сказать бизнес-интересантам: «Здесь нужно не здание, а сквер, и он здесь появится. Сейчас у нас денег нет, но через десять или двадцать лет обязательно будут». Среда проживания не ограничивается кирпичными стенами. Точечная застройка – это все решения и желания одного сегодняшнего дня. Так решаются сиюминутные задачи. А Москву вот г-н СОБЯНИН сейчас под 2018 год (ЧМ по футболу) чистит – сносит, перестраивает, меняет. Но такое может быть в Москве, Казани, Питере, Сочи – и все! У всех остальных таких возможностей нет, поэтому нужно думать немного дальше. В Омске есть прекрасные архитекторы, но встречаем их интересные работы почему-то в других регионах. Город должен иметь свое лицо, а архитекторы – поддержку. И здесь интерес бизнеса не всегда должен главенствовать.
– Для этого нужны люди с другим мышлением.
– Да нет, для этого просто нужно вырабатывать стратегические подходы. Чтобы потом не получилось, как в Ростове: прошли дожди – и город вдруг просто утонул, и люди погибли.
– В Омске тоже недавно потоп был, причем в самом центре – на Любинском.
– Это, кстати, не нынешних властей ошибка, ее закладывают предшественники, в том числе и моя вина, возможно, есть. Вот в чем Соединенные Штаты сильны? Они приняли много лет назад доктрину «СССР – империя зла», и они ее неуклонно придерживаются, что бы ни происходило, вне зависимости от смены президентов, команд в Белом доме, и воплощают. Должна быть идея. В нашем случае – идея города. Под это нужно формировать окружение. Это задача власти. А если они находятся в суете сегодняшнего дня: не везем – не платим – не решаем и т. д., то руководители выбиты. Они красиво выступают, правильно говорят, но дела не будет. Я не обвиняю. Все мы вообще-то должны пользоваться тем, что заложено предшественниками. И должны сами создавать, закладывать что-то для своих последователей.
– Валерий Павлович, как, по-вашему, Омску выйти из экономического и политического тупика, в котором он сейчас оказался?
– Во-первых, нужно реально представлять ситуацию – на сегодня и на перспективу. Если мы видим, что сегодня в экономике у нас дела вот так, а политическая ситуация в стране в целом такая – нужно делать выводы. Существуют достаточно серьезные аналитические системы – ими нужно уметь пользоваться. Можно, например, увидеть, что по тем-то и тем-то направлениям до две тысячи...дцатого года ловить нечего. И уже исходя из этого нужно планировать свои дальнейшие шаги, определять направления, выстраивать всю систему. Отсюда уже прояснятся локальные задачи, задачи сегодняшнего дня.
– Сейчас перспективы очевидно вырисовываются крайне мрачные?
– Нет, не надо говорить – мрачные. Просто этими перспективами надо заниматься. Надо знать и считать. И говорить – вот на этот период, на этот этап мы пока ставим такие узкие, локальные задачи. Причем эту оценку состояния дел не надо скрывать. Это все нужно четко объяснять населению. Это задача мэра, задача власти. Она не должен рисовать какие-то радужные картинки, не должна врать – это несерьезно. Но об этом надо говорить, рассказывать без паники. Никаких «Родина в опасности!» или «Берите белую простыню и ползите к кладбищу» – нет. Люди должны знать, что власть в курсе ситуации, видит, понимает и соответственно выстраивает внятную городскую политику.
Вторая задача: сдержать слово. Если ты сказал, что сделаешь двадцать дворов – сделай двадцать. Не обещай, что сделаешь двести или пятьсот. Не обещай, что проведешь капремонт во всех того требующих домах – пообещай хотя бы в сотне и сделай, пока есть хоть какая-то возможность.
– Власть сейчас часто говорит: нет денег... Но вы-то действовали тоже, скажем так, не в идеальных условиях.
– Каждое время определяет свои подходы, свои возможности. В тех условиях мы действовали, признаюсь, не всегда корректно. Мы искали и создавали собственные городские источники доходов.
Мы все городские рынки оставили муниципальными. Аренда, плата за землю, в итоге 70% доходов – это были деньги, которые собирали сами. Вывод из Омска крупного налогоплательщика лишил нас более 40% доходов. В этой ситуации мэрия, депутатский корпус брали на себя ответственность и находили решение.
Сегодня рассуждают о сити-менеджерах, но, как я понимаю, в будущем будут нанимать мэра депутаты и все остальные. Есть деньги, есть задачи. Дальше мэр докладывает: «Деньги кончились, какие будут указания?» Все! Сидит спокойно и не собирается больше ничего делать, брать на себя ответственность, рисковать, ибо это уже карается по статье «превышение полномочий». А нам нужны сейчас люди, готовые взять на себя ответственность, заряженные на результат. Выборы позволяют таковых выделить.
– Валерий Павлович, до прихода в горадминистрацию вы не имели предпринимательского опыта. Сейчас, когда вы его уже приобрели, как вы сами оцениваете – правильно ли вы понимали интересы и реальные возможности бизнеса, выстраивали отношения с ним в мэрии и затем в Агентстве лесного хозяйства? Или, если можно было бы открутить время назад, вы бы что-нибудь изменили?
– Я вам скажу так: время и место в жизни определяют линию поведения. Тот период, 90-е – это когда зарплаты не платили, пенсий не было, доходов не было, заводы стояли. И когда меня приглашали как мэра, например, на федеральное предприятие, я был вынужден за правительство объяснять коллективу, почему Родина-мать не может рассчитаться за ракеты или танки. Пытался показать им, что я не похож на президента, а вы с меня требуете. В общем, цель была одна – удержать ситуацию в городе.
Исходя из этого ставились и задачи. Приведу простой пример. Со времен СССР в Омске, миллионном городе, было несколько государственных хлебозаводов. Это всегда были самые дохлые предприятия, которыми постоянно занимался горком и обком партии, но... хлеб – это жизнь, с хлеба часто начинались революции. И вдруг советская власть сдохла. И все у этих хлебозаводов сразу повалилось. И их директора тут же побежали в мэрию, считая, что мэрия должна дать им деньги, пригнать туда людей сразу – пятнадцатисуточников, все наладить... Но это – тупик, да и нет у мэрии этих денег. Что мы тогда сделали? Приняли революционное решение. Собрали еще молодой местный бизнес и заявили: «Вы можете заниматься выпечкой хлеба где угодно – хоть у себя в квартирах, хоть в этих павильонах, что начинали тогда ставить на остановках. При этом мы освобождаем вас от всех местных налогов, от арендной платы – только пеките хлеб». И за шесть месяцев в Омске выпечка хлеба выросла так, будто построили новые хлебозаводы!
Или возьмем находящийся сейчас в центре внимания Любинский проспект. Здания там – памятники истории и культуры, они все были в федеральной собственности. Но когда мы залезли вниз, в эти великолепные шестиметровые подвалы – выяснилось, что там нет ни настоящих стен, ни фундамента. Это все должно было рухнуть. Кто этим должен заниматься, если здание у федералов? В итоге муниципалитет через суд забрал объекты из федеральной и областной собственности. А потом опять же мы собрали бизнес и сказали: «Все, что ниже этого фундамента, мы отдаем вам. Вы приносите смету, говорите – я хочу сделать там то-то и то-то. Все что угодно! Только не бардак, только не какие-нибудь гадости – остальное все, пожалуйста, делайте! Приносишь смету, мы ее смотрим, обсуждаем – и потом на этот срок по твоим затратам освобождаем от всех местных платежей, пока не вернешь вложенное». И я вам скажу – за год они все, что ниже цоколя, подняли. Все сделали, вручную, сами. Так что потенциал у бизнеса колоссальный, в этом я сам лично убедился. Если не мешать, если по рукам не бить.
Да, наверное, и какие-то ошибки были, но нужно же понимать – я когда в мэрию пришел, тоже был советским по сути человеком. И мое мировоззрение уже на этой должности стало меняться соответственно месту и времени.
– Сегодня проблема еще, наверное, в том, что стало меньше свободы у местных властей. Взять ваше решение с хлебозаводами – разве сейчас бы вас за такое прокуратура не нагнула?
– Вы правы. Тогда это был период становления местного самоуправления. И свои первые права мы себе вышибали. Я был президентом Союза российских городов, мы собирались, советовались. Нас, мэров, тогда еще практически не выбирали, нас назначала Москва в города-миллионники. И у нас были собеседования с ЧУБАЙСОМ. И мы сцепились с ним тогда из-за местных налогов. Я ему доказывал: «Вы должны дать нам возможность собирать местные налоги и сборы». Он сказал, что это чушь, и мы с ним вдрызг переругались. ЧУБАЙС потом и на планерке сказал: «Был у меня один мэр, нес ахинею». Но нужно отдать должное – он затем все это переосмыслил. И через полгода где-то мне передают, что он уже на другой планерке сказал: «Вот был у меня как-то мэр из Сибири, мы с ним тогда очень жестко поговорили. Но он был прав». После этого с Анатолием Борисовичем у нас наладился контакт.
– Все знаковые, масштабные инфраструктурные объекты к 300-летию – метро, аэропорт в Федоровке, гидроузел – так и не были достроены. Есть ли, по-вашему, шансы их завершить, нужны ли они вообще?
– Метро начинали еще советские власти. Когда решался этот вопрос, я еще на транспорте работал. Привезли первую экспертную группу и убеждали ее включить омское метро в Госплан. Это еще даже не 80-е годы были – 70-е. Мне из группы достался главный геолог, нужно было получить добро от него. Я узнал, что он собирает всякое антикварное барахло – ружья, железки. У меня же на складе какие-то старые ржавые берданки давно валялись. Я попросил офицера почистить одну из них, привести в порядок, снабдить ремнем, чехлом. А геологу этому потом говорю: «Слушай, у меня есть японское ружье «Арисака» (винтовка системы Нарякира Арисака разработки начала 20 века. – Авт.), я его сам нашел. Единственное в Омске – больше такого ни у кого нет. Я его тебе дарю...». Тот радостно схватил подарок – так появилась подпись геолога. Меня потом один из больших начальников спрашивает: «Как ты этого добился?!» Ну, я и ответил честно: «Ружье подарил». Спрашивает: «Какое?» – говорю: «Арисаку». Так этот начальник мне и говорит: «И мне такое же раздобудь!». После чего я понял, что нужно поменьше говорить... (смеется).
В целом же, если рассуждать о метро – для Сибири с ее климатом, считаю, это транспорт нужный. Хотя, может быть, сейчас его можно было бы и заменить каким-нибудь современным решением типа скоростного трамвая, который значительно дешевле. Но у нас уже проект давно сделан и была начата его реализация. Насчет перспектив: понятно, что у региона таких денег не было, нет и в обозримом будущем не будет. У Федерации же... может быть, года после 2020-го.
– Говоря о нынешней транспортной проблеме Омска – когда маршрутки, в том числе работающие незаконно, выживают хронически убыточный муниципальный транспорт, – ее корни разве не при вас были заложены?
– Нет. При мне велось только обновление подвижного состава городских автобусных парков, покупали импортные «каросы», «мерседесы» – это был государственный проект, их закупали массово. Джина из бутылки – все эти маршрутки – уже после нас выпустили.
Единственное – я лично, каюсь, причастен к снятию значительной части трамваев, например с маршрутов в Нефтяниках. Но и я же, с другой стороны, приложил руку к созданию базы городского транспорта – при мне построили базу службы путей, службы энергохозяйства, второе троллейбусное депо, реконструировали трамвайное депо № 2. Потом просто наступил сложный период. Ведь раньше и заводы дотировали перевозки в том числе и своих рабочих. В случае с трамваем в Нефтяники – это были завод пластических масс, завод синтетического каучука, нефтезавод. А потом завод пластмасс и завод СК отказались финансировать – им уже не до того было. Нефтезавод решил для своих рабочих автобусы пустить. И в итоге финансирование ветки в Нефтяники сильно просело. Мэрии пришлось выбирать... И мы тогда сократили трамвайную сеть. Сейчас можно говорить, что это было ошибкой, что нужно было как-то продержаться, перетерпеть. Но в тот период я считал, что именно так нужно поступить. Это было чисто мое решение по отношению к моему же детищу. Городской транспорт – вещь дотационная, бюджет должен платить.
Второе – когда-то мы себе под местное самоуправление выбили право вводить и собирать местные налоги. Просто когда нам подсунули свинью с ОНПЗ, мы строили на нем свою экономику. И вдруг нам сказали: все, нефтезавода у вас нет, отчисления ОНПЗ стали составлять 1,7% доходов бюджета. У нас получилась дыра. Приходишь после этого к определенному человеку, с которым мы потом много ссорились, и говоришь: «Ну, хорошо, я, может быть, не возражаю – вы там где-то наверху с кем-то пошептались, что-то решили... Но эту дыру-то ты мне чем-нибудь закрой!».
– И что этот человек вам отвечал?
–... И в результате родился конфликт. Понимаете, тот конфликт был вовсе не межличностный. И все, что этот человек мог мне тогда сказать: «Не лезь – ТАМ уже все решено». В результате этот конфликт потом расползается, распространяется и на личности, на человека. Единственная была особенность – со мной тогда трудно было поступить так же, как со всеми, потому что я уже был президентом Союза российских городов, членом палаты в Совете Европы, членом Президентского совета. То есть я был обвешан этими всякими регалиями. Да и Омске у меня кое-что получалось – город занимал однажды там первое место в России, третье место занимал, – политически меня просто взять и вышвырнуть было непросто.
– Не жалеете, что сами не приняли участия в борьбе за кресло губернатора?
– Я уже много раз заявлял: оно мне не интересно. С точки зрения интереса моего к практической работе. Просто власть как таковая мне не нужна. Я об этом говорил и определенному человеку. И вроде был услышан вначале, но потом некоторые люди начинали ситуацию раскачивать.
– Не планируете написать книгу, в том числе и об этом?
– Боже упаси! Делать мне больше нечего.
– Давайте поговорим о философии – у вас к вашим годам уже сформировались какие-нибудь свои, скажем так, жизненные принципы?
– Да вы знаете – я испорченный человек, у меня нет никаких таких высоких принципов.
– Ну, хотя бы невысокие какие-нибудь?
– Когда я мастером был, пацаном еще практически, меня учил главный инженер. Очень толковый человек, восемь лет в лагерях отсидел. Так у него был постулат такой – научись не мешать работать подчиненным. Я не понимал этого лет до сорока – где собака зарыта. А оказалось, там очень глубокий смысл. Это и доверие, и, с другой стороны, надо организовать дело так, чтобы все четко было. Вот в мэрии я, уже понимая это, выстраивал работу. Вот есть коридор для каждого – в этом коридоре ты должен действовать практически самостоятельно. Но у каждого там подвешена морковка – ты к ней должен добежать к определенному сроку и, если все хорошо, можешь ее даже съесть. Но переход границы – это уже другой коридор. Вот на стыке – это без меня, ребята, уже никак, на стыке – это уже я решу. Это важно.
– Вы с кем-то общаетесь из своей бывшей команды?
– Конечно, почти со всеми.
– С Леонидом Константиновичем все так же враги?
– Нет, почему, мы с ним на каком-то юбилее пересеклись – поздоровались. Ну а так — о чем нам сейчас говорить? Он занят своим делом, я своим. Единственное, что могу сказать, – теперь я считаю, что тогда и я совершил ошибку. Ссора с ним – бездарно потерянное время. Надо было мне умнее быть, найти какое-то решение.
– Был ли шанс помириться?
– Не знаю. Но пробовать надо было.
– А вы не пробовали?
– Нет. Ну, вы понимаете, это как в боксе в клинч входишь – все, начинаешь рубиться.
Интервью впервые опубликовано на интернет-сайте vomske.ru