Арбитражный управляющий Светлана РЫЛИНА опубликовала в Сети видеообращение к генеральному прокурору России, председателю Следственного комитета РФ, руководителю ФСБ РФ.
В нем она сообщила, что находится в «затруднительной жизненной ситуации». Женщина утверждает, что была лишь номинально назначена арбитражным управляющим ООО «ВСП Крутогорский нефтеперерабатывающий завод», а без ее ведома предприятие, по ее мнению, возобновило работу, минуя уплату акцизов и иных налогов. Более того, как она считает, на производственной площадке разыгралась традиционная для лихих 1990-х криминальная драма с участием вооруженных людей. РЫЛИНА пытается предать ситуацию огласке, но взамен получает лишь напряженное молчание со стороны региональных правоохранительных органов и угрозы со стороны неустановленной группы лиц, захватившей власть на заводе. Чтобы выяснить, что же происходит с одной из некогда крупнейших омских компаний (выручка нефтезавода в 2016 году составила 190,27 млн. руб., в 2017-м – 110,65 млн. руб.) обозреватель «Коммерческих Вестей» Анастасия ПАВЛОВА пригласила ее арбитражного управляющего. Пусть и номинального.
– Светлана Анатольевна, поясните, пожалуйста, как можно стать номинальным арбитражным управляющим? Тем более столь крупного предприятия, как Крутогорский нефтеперерабатывающий завод.
– Подобная практика традиционна для банкротства группы предприятий. А начну, пожалуй, с того, что с 2011 года я работала бухгалтером у арбитражного управляющего Аглаи ЛЯСМАН. Поначалу это было для меня лишь подработкой, но со временем стало основной занятостью. Я составляла для ЛЯСМАН анализы финансового состояния организаций, которые банкротила она или аффилированные с ней арбитражные управляющие. Затем она предложила мне стать полноправным членом ее команды. В 2014 году я прошла обучение и получила статус арбитражного управляющего, вступила в Ассоциацию «СРО ПАУ ЦФО». Суть нашего сотрудничества заключалась в том, что ЛЯСМАН при необходимости сопровождения какой-либо процедуры банкротства не связанным с ней арбитражным управляющим подавала документы от моего имени в СРО. Вся процедура проходила под контролем ЛЯСМАН и команды ее юристов, бухгалтеров. Сама я никакие документы не составляла, в положение дел не вникала. Допускаю, что доверенности от моего имени подписывались за меня. Все вопросы оформления страховок управляющего, проведения платежей по банкротам, публикацией сообщений занимались юристы команды ЛЯСМАН. Иногда меня вводили в курс дела по определенной части вопросов в конкретной процедуре банкротства, чтобы я могла ответить на вопросы кредиторов на собрании, но не более того. На мое имя была оформлена электронная цифровая подпись для сдачи отчетности, работы с онлайн-банком должника, непосредственный счет арбитражного управляющего мной не контролировался. За подобное номинальное управление я получала только официальное вознаграждение арбитражного управляющего. Наше взаимодействие с ЛЯСМАН строилось на полном доверии, у меня не было оснований подозревать ее в нарушении законодательства, в действиях, противоречащих интересам кредиторов или должника.
– У вас когда-нибудь случались конфликты?
– Нет. Но, в одном из дел сложилось так, что я вынуждена была погашать долг 10 млн. рублей. Эту сумму я до сих пор выплачиваю, хотя ЛЯСМАН уверяла, что разберется с этим сама. Именно это обстоятельство и не позволяет мне завершить сотрудничество. В последнее время общение с ЛЯСМАН давалось с большим трудом, чаще всего она избегала общения со мной, ссылаясь на занятость, сейчас контакта между нами нет вообще.
– Как вы узнали о том, что являетесь управляющим ООО «ВСП КНПЗ»?
– В 2019 году от А. ЛАПТЕВОЙ, представившейся юристом ЛЯСМАН. Хотя документы о согласии на ведение этой банкротной процедуры я не подписывала. Знаю, что разработкой плана внешнего управления занимался Д. ШЕВЧЕНКО, давний друг ЛЯСМАН, ее деловой партнер. Он лучше других в офисе разбирался в этой тематике, поскольку, несколько мне известно, много лет работал в интересах ООО «ВСП КНПЗ» на бывшего бенефициара Валерия ФЕДОТОВА. Однако, как мне стало известно позднее, ШЕВЧЕНКО и ЛЯСМАН решили сработать без учета мнения и интересов ФЕДОТОВА, который к тому времени был полностью отстранен от управления предприятием и находился в СИЗО. Отчеты к собраниям кредиторов в банкротном деле завода готовили ЛАПТЕВА и В. МИРОШНИЧЕНКО – падчерица ШЕВЧЕНКО. Основные кредиторы завода – индивидуальный предприниматель Константин МАРИН и ООО «ВСП Траст» в лице конкурсного управляющего Владимира ДОБРЫШКИНА. МАРИН тоже, насколько я знаю, давний друг и партнер ЛЯСМАН, занимающийся на самом деле строительным бизнесом. Они так и познакомились с ЛЯСМАН – МАРИН, говорят, проводил отделочные работы в ее квартире. Полагаю, что он регулярно помогает ей в банкротных процедурах – выкупает требования кредиторов, имущество должников, формально участвует в процедуре в ее интересах. Право требования к ООО «ВСП КНПЗ» МАРИН выкупил, вероятно, по поручению ЛЯСМАН с невероятным дисконтом, почти бесплатно, приобретя его на торгах у ООО «ВСП Траст», второго кредитора нефтезавода. Сложилось так, что на собраниях кредиторов ООО «ВСП КНПЗ» и МАРИНА, и ДОБРЫШКИНА как конкурсного управляющего «ВСП Траст», также подконтрольного ЛЯСМАН и состоявшего с ней в одной СРО, представляли юристы ЛЯСМАН. Единственными независимыми кредиторами, участвующими в собраниях, были налоговая инспекция и ООО «Газпром межрегионгаз Омск», но они не могли повлиять на ключевые решения. Мне очевидно, что процедура банкротства завода и ООО «ВСП Траст» – собственника имущественного комплекса предприятия – полностью курировалась ЛЯСМАН и ШЕВЧЕНКО.
– Так вы до сих пор занимаете свой пост?
– Кто-то (ЛЯСМАН или по ее поручению юристы) подал заявление в арбитражный суд об освобождении меня от процедуры банкротства завода, хотя я заявление не подписывала. Оно будет рассмотрено третьего сентября. ЛЯСМАН намерена сама возглавить процедуру банкротства ООО «ВСП КНПЗ» – именно ее кандидатура и была ожидаемо предложена «СРО ПАУ ЦФО». В настоящее время суд запросил еще кандидатуры управляющих, но в том же СРО.
– Почему именно сейчас?
– В апреле я подписала документы на закуп запасных частей, якобы необходимых для проведения плановых ремонтных работ. Оказалось, предприятие было запущено для переработки нефти, газового конденсата – без моего согласия, вообще без моего ведома, но от моего имени. Узнала я про это случайно от своих знакомых, которые профессионально занимаются оборотом нефтехимических продуктов и нефтепродуктов. Им неожиданно поступило предложение о покупке дизельного топлива производства Крутогорского НПЗ. Друзья очень удивились, услышав, что предприятие функционирует, ведь все были в курсе, что оно не работает по причине банкротства. Из открытых интернет-источников они узнали, что внешним управляющим являюсь я. Незамедлительно позвонили мне. По идее, организация должна получать прибыль, но я ни разу не видела документов должника, на основании которых должны были бы отчисляться обязательные платежи в бюджет, – например, акцизы при реализации топлива. Я лишена доступа к документам в принципе. Всеми хозяйственными вопросами при работе с должниками, в том числе инвентаризацией, заключением договоров с обслуживающими организациями, как правило, руководил С. ЛАПТЕВ, отец юриста ЛЯСМАН, сообщившей мне о назначении меня арбитражным управляющим «ВСП КНПЗ». Предполагаю, что завод работает неофициально, без соблюдения соответствующих регламентов и необходимого учета. Подчеркну, что это опасный производственный объект третьего класса. Все ведет к тому, что, возможно, имущество эксплуатируется без должного технического контроля, с формированием ущерба бюджету, арендодателю имущественного комплекса завода ООО «ВСП Траст», которое в свою очередь также является банкротом на стадии конкурсного производства, кредиторам Крутогорского нефтеперерабатывающего завода. Более того, не исключаю, что возникнет вопрос о привлечении меня к уголовной ответственности, а также возмещения убытков, причиненных бюджету. Это минимум 100 млн. рублей, несмотря на то, что, судя по всему, в документах, регламентирующих запуск завода, стоят поддельные подписи, которые ставила не я.
– Что вы сделали, узнав, что завод работает?
– Я испугалась. Но, понимая всю меру ответственности и учитывая свой предыдущий опыт, решила не молчать и пойти против сложившейся системы. Сообщила о фактах Арбитражному суду Омской области и предприняла попытки остановить производство (когда мы зашли на площадку, переработка действительно велась), были какие-то движения по расчетному счету. Распорядилась провести инвентаризацию имущества, сырья и готовых нефтепродуктов. В ходе осмотра, который провел мой законный представитель, специалист в этой области, было установлено, что там находятся цистерны с нефтью, готовой продукцией, выработанной в ходе производства, резервуары завода были заполнены. Мы опечатали и цистерны, и резервуары. Нюанс в том, что сырье, поступавшее в адрес завода, может находиться не только на производственной площадке, но и на территории ООО «Промышленный железнодорожный транспорт». Грузы для ООО «ВСП КНПЗ» на самом деле по документам поступали на ООО «ПЖТ» с наименованиями «нефть», «нефтегазоконденсатная смесь», «газовый конденсат» или созвучные им названия. По факту они поступали именно для Крутогорского нефтеперерабатывающего завода, поскольку у «ПЖТ» иных потребителей подобных грузов, как и грузоотправителей, нет. По моим данным, с мая по июль могло пройти около 10 тыс. тонн таких «конденсатов». Мне неизвестны производители сырья, но уверена, что правоохранительным органам стоит проверить его происхождение. Полагаю, что производились из этого сырья подакцизные нефтепродукты. Необходимо отметить, что согласно действующему Налоговому кодексу, после изменений, внесенных в него в 2018-2019 годах, все продукты, выпущенные на подобном производстве, даже мазут, являются подакцизными. В период до начала банкротства ООО «ВСП КНПЗ» законодательство не было таким жестким.
– Вам что-то известно о судьбе произведенных нефтепродуктов?
– Да, насколько мне известно, они без уплаты акцизов уходили под видом опять же конденсатов (это предполагает намного более доступные тарифы на перевозку и возможность «спрятаться» от акцизов), например, в Питер. Таким образом выгружался мазут (накладная есть в распоряжении редакции – Прим. авт.). Мне удалось ознакомиться с договором о совместной деятельности и с договором хранения с организацией ООО «СР ТЭК» (директор Сергей ПУШКАРЕВ), якобы мною подписанными, однако это фальсифицированная подпись, я его не подписывала. Вот под видом такого «хранения» и осуществлялась переработка. Выглядит так, словно КНПЗ действительно ни при чем, однако правоохранительные органы пока что не смущает, что недействующее предприятие внезапно стало в аномальных количествах потреблять газ и электроэнергию. А ведь на счету каждый день – с огромной долей вероятности перечисленные мной доказательства возможного незаконного производства нефтепродуктов будут уничтожены, точнее, вывезены с территории предприятия. Что, собственно говоря, и происходит. Руководство охранного предприятия, нанятого мною для охраны завода, регулярно информирует меня и правоохранительные структуры о вывозе грузов целыми железнодорожными составами с территории завода. Согласно данным картотеки арбитражного суда, ООО «СР ТЭК» начало скупать долги независимых кредиторов, наверно, чтобы окончательно убрать из процедуры неподконтрольных лиц. Кстати, как сообщили мне знакомые, вероятно, ПУШКАРЕВ являлся долгое время сотрудником отдела реализации бывшего бенефициара ФЕДОТОВА и работал там в одно время с ШЕВЧЕНКО.
– Так а кем, с вашей точки зрения, осуществляется уничтожение доказательств?
– На момент нашего разговора я утратила контроль над производственной площадкой. Я расторгла договор на оказание охранных услуг с ООО «Охранная организация «Лекс- охрана» и в тот же день заключила аналогичный договор с ООО ЧОП «Кортеж» – с двух часов дня 22 июля текущего года по 26 июля (семь утра) завод был подконтролен мне. Однако 26 июля произошел незаконный захват производственной площадки неизвестной мне организованной группой лиц. Вторглись они бесцеремонно, с оружием, срезали ворота, выгнали наших охранников. Больше туда нас не пускают, объект охраняет ООО ЧОП «Витязь» – без какого-либо согласования с Росгвардией, которую обязаны уведомлять при смене охраны. Хотя подобное чревато лишением лицензии. Не может на территорию попасть и региональный Ростехнадзор, имея на то все полномочия.
– Какие-то лица из ворвавшихся на территорию были вам знакомы?
– Насколько мне известно, в захвате участвовал арбитражный управляющий ДОБРЫШКИН, в том числе на площадке присутствовала ЛЯСМАН. Мой представитель вызвал полицию, но прибывший на место участковый не усмотрел в происшествии ничего противозаконного – ДОБРЫШКИН имеет право присутствовать на территории, поскольку его «ВСП Траст» сдает в аренду оборудование и емкости «ВСП КНПЗ». Но вытеснять законного арендатора с неистекшим сроком аренды во внесудебном порядке, конечно же, тот не мог. По каким-то причинам правоохранительные органы ничего незаконного не усмотрели в действиях «захватчиков». Расследовать же стихийную работу банкротящегося завода омские правоохранители тоже не спешат. Зато по поводу наших законных, замечу, действий 22 июля (как арбитражный управляющий, я имею право и менять охранные компании, и проводить инвентаризацию, и удалять с площадки посторонних лиц) мой представитель до сих пор дает показания. У меня есть подозрение, что действует организованное преступное сообщество, которое решило оперативно произвести нефтепродукты, а потом забросить завод. В рекордные сроки были восстановлены железнодорожные подъездные пути – вложения оцениваются мной в миллионы рублей. Работай предприятие законно (хотя оно и не должно было работать), с уплатой налогов и акцизов, оно было бы глубоко убыточным. Средняя стоимость тонны мазута, например, на рынке – 12 тыс. рублей, а заплатить акциз с нее нужно 18 тыс. Сейчас же главные убытки несут кредиторы завода. Да и омичи – предприятие как раз могло быть источником неучтенных выбросов.
– Каково ваше положение сейчас?
– Когда я воспротивилась деятельности этой группы, в мой адрес и адрес моих близких начали поступать угрозы. На контакт в целях своей безопасности не иду, но меня пытаются разыскать в том числе через полицию. Оказалась вынуждена обратиться в федеральные правоохранительные органы, поскольку региональные не торопятся вмешаться в ситуацию несмотря на то, что данные от ресурсоснабжающих организаций (прямое, на мой взгляд, доказательство работы завода), ж/д перевозках, не считая очевидного нахождения готовых нефтепродуктов на площадке, анализируются очень просто.
– К происходящему может иметь какое-то отношение Валерий ФЕДОТОВ?
– Внешним управляющим не приходится общаться с бывшими хозяевами предприятий, ФЕДОТОВ не исключение. Насколько мне известно, он до сих пор под следствием, находится в СИЗО и к происходящему не имеет никакого отношения, актив давно ему не принадлежит. События, происходящие на предприятиях ФЕДОТОВА, в настоящее время находятся под «руководством» ШЕВЧЕНКО и ЛЯСМАН. Полагаю, как партнеры по ведению банкротного бизнеса они давно имеют безусловный и абсолютный контроль над Крутогорским нефтеперерабатывающим заводом и «ВСП Траст» посредством «подконтрольных», «номинальных» арбитражных управляющих, которых при необходимости тасуют, как карточную колоду. И тут ни воля бывших владельцев обанкротившихся предприятий, ни независимых кредиторов не играет никакой роли. Надеюсь, ФСБ РФ, Генпрокуратура РФ и СК РФ разберутся в этом деле.
P.S. «Коммерческие Вести» будут следить за развитием событий.