Омская журналистка о некоторых нюансах отдыха на полуострове – литературных, амурных, кулинарных.
Даже самому большому любителю пляжного отдыха иногда хочется отвлечься на что-то иное – для души. На Крымском побережье экскурсионных программ для этого предостаточно – много дворцов и заповедных уголков. Но у меня за время последних поездок случались необычные маршруты вне организованных рамок.
И увлекательные! И творческие!
Тропа писательская, тропа царская
Ялта-Гурзуф
Какие, казалось бы, неожиданности могут поджидать в ялтинском доме-музее Чехова «Белая дача» или в ближнем Ливадийском дворце? Думала, никаких...
На Белой даче все сразу впечатлило. Экспозиция вещей Антона Павловича и его жены-актрисы Ольги Книппер-Чеховой – ее роскошное длинное платье и его кожаный плащ, в котором ездил на Сахалин: в этих подлинных вещах была такая энергетика, что сквозь стекло витрины можно было почувствовать. Простор в интерьере комнат и кабинета, легкая мебель, белые занавески на веранде – несмотря на двухэтажную масштабность, дом казался воздушным.
Но вдруг фраза смотрителя:
– Нередко Чехов оставлял родных и спешно уезжал в домик в Гурзуфе. Ему хотелось уединения, там он искал вдохновения.
Покинув Белую дачу, я устремилась по чеховской тропе – в Гурзуф, расстояние из Ялты в полчаса езды. Что же его побуждало оставлять «белый» воздух и комфорт? Приехала и… привет, разочарование. Так себе домик: низенький, синего цвета, черепичная крыша, четыре комнатки. Однако через десять минут второй привет: бухта и залив – очей очарованье! Рай для вдохновения. Здесь же родилась идея (и первый акт) знаменитой пьесы "Три сестры". И надо полагать, других шедевров тоже – "Вишневого сада" или «Дамы с собачкой», отнесенных по месту сотворения к Белой даче.
За один день столь крутой перепад эмоций – не тропа, а писательские горки.
А в Ливадии я вспомнила Булгакова: «Никогда не разговаривайте с неизвестными…». Провидческой оказалась фраза, правда, с иным оттенком.
– Вы не скажете, там, откуда вы поднялись, есть что посмотреть? – остановила я на лестнице, уходящей далеко вниз, даму в очках и с книгой в руках.
– В Ливадии всюду есть что посмотреть, – услышала в ответ.
В задумчивости оглянулась на дворец – то ли еще раз пойти взглянуть на итальянские ажурные ворота (какое изящество!), то ли спуститься вниз в поисках новых впечатлений.
– А вы по Царской тропе не хотите со мной прогуляться? – неожиданно предложила незнакомка.
Я рассудила по-спортивному – ходьба по прямой не менее полезна, чем лестничная физкультура! И обрела удивительного собеседника! Дама оказалась историком из Петербурга и поклонницей Николая II. Рассказала, что он был первым и единственным императором Европы, который купался в открытом море, а не в купальне-ванне, спускаемой в море по рельсам (для заполнения). Что он заболел брюшным тифом, после которого получил предписание длительных прогулок – и возникла тропа больше 6700 метров с привлекательными видами и чистым воздухом. Что любил свою жену и очень переживал за детей, особенно за сына.
Так что Патриаршие пруды и Ялта – небо и земля. И на земле, особенно курортной, однозначно всегда разговаривайте с неизвестными! За три часа я узнала о Николае II столько неофициального, человеческого, личного. Только тропу мы прошли не до конца – дождь накануне размыл некоторые участки. Но будут еще путешествия.
Amoreморе
Феодосия
«Amore» с итальянского языка переводится как «любовь». Но сначала о второй части названия.
Я поехала в Феодосию, что в 30 минутах езды на автобусе из Коктебеля (где остановилась однажды), с желанием окунуться в творчество уроженца города Ивана Айвазовского. Там его галерея (более 400 работ), причем им же созданная, как и многое другое в городе – водопровод, порт, железная дорога, концертный зал – он был меценатом-созидателем. Хотелось посмотреть «Море. Коктебель» (любимое место в Крыму), «От штиля к урагану», «Севастопольский рейд»… И «Феодосию»: неповторимая нежная лазурь неба и малахитовый цвет воды. Рассмотреть и, может, попытаться понять, как мог художник так писать море по памяти: он сам говорил, что невозможно нарисовать с натуры все величие моря, передать его красоту, всплески волн, да и окна мастерской, где он работал, выходили во двор, а не на берег. К сожалению, загадку не разгадала – гении непостижимы.
И ладно – была радость окунуться в «морскую» живопись. А следом – в amore. Впечатлил неизвестный для меня факт биографии художника: вторую жену он увидел на похоронах ее первого мужа, влюбился, как мальчишка и, будучи старше ее на 40 лет, обольстил-женился, и нашел в ее лице любящую жену.
Покинула галерею, прошла на набережную Десантников – сколько поцелуев! Сразу несколько свадебных пар – суббота, традиция. Логично, где же целоваться, как не у фонтана «Влюбленные»? Трогательная скульптура девушки и юноши, стоящих спиной друг к другу, но соприкасающихся головами и руками. Нежность и безмолвное признание в любви! Оглянулась вокруг в поисках кандидата для поддержания традиции – не повезло, пришлось ограничиться фотографией.
Прошла дальше – мама дорогая, в центре города еще одно специальное “поцелуйное” место с буквальной табличкой! Вот где, наверное, вопрос с демографией не актуален.
Через год после поездки узнала, что в Феодосии открыли другой фонтан с тем же названием – на площади у дома-музея Грина: скульптурная пара целуется под зонтом, а брызги фонтана словно брызги дождя. Романтично!
В одном городе два фонтана «Влюбленные»! Не перебор? Не-е-ет! Любви много не бывает! Только… Около таких фонтанов все-таки интереснее проводить время парами!
И народное творчество
Коктебель
Гуляя по «Стране Коктебель», как написано на ажурных железных воротах на въезде в поселок, невольно ловишь поэтическую волну. Улица Блока, улица Гумилева, улица Ахматовой.
– Ой, на месте Анны Андреевны я бы обиделась, – не на шутку рассердилась я, увидев, что улицы поэтов-мужчин асфальтированы, а ее – просто проезжая колея.
В переживаниях прошла дальше – на перекрестке Поэтическая стела. Воздвиг ее, как узнала, местный любитель поэзии. С четырех сторон на золотых лепестках выгравированы строчки Волошина, Высоцкого, Гумилева, Блока… И Загорулько:
Кто не взлетел в заоблачные выси,
Тот не поймет, в свою забившись щель,
Как ум дурманит терпкий запах мысли.
И голову кружит предчувствий хмель.
Может, автор с интересной фамилией и есть почитатель-создатель? Я бы не удивилась: такая аура у Коктебеля, что, не захочешь, станешь сочинять вирши. Не зря Волошин выбрал это крымское место для строительства своего дома-корабля. Здесь даже народ творит краской на стенах в рифму:
Я проснулся – нет вина.
Да к тому ж в чужой постели.
Значит, точно с бодуна.
Значит, точно – в Коктебеле.
Ну как тут не вспомнить исторический факт: жена Волошина очень не любила, когда в гости приходил Александр Грин, живший в Старом Крыму. А кому понравятся долгие дружеские застолья? И то самое: «значит, точно – в Коктебеле»?
Сегодня туристы могут пройти по пути, которым Грин ходил к Волошину, – через балки, речки, холмы. Экскурсия так и называется «Тропой Грина». В описаниях писателя эти пятнадцать километров (!) обрастали фантастическими образами. Может, кто из романтиков тоже вдохновится. Чем не тропа для народного творчества?
Золотые рыбки
Балаклава
Уже не помню, что я сказала даме, которая распространяла экскурсии на набережной Балаклавы, но она в ответ взяла со своего столика книгу Куприна «Листригоны» и протянула мне со словами:
– Да не расстраивайтесь, это мелочи жизни.
Я и без того не переживала, а с подаренными «Листригонами» (название мифических греческих великанов-разбойников) стала совсем счастливой. Как до приезда в Балаклаву о них не вспомнила? И стала здесь перечитывать певца местных рыбаков. Не то, чтобы я была фанатом рыбной ловли, а просто – классная литература, яркие образы и колоритный быт.
Как после такой книги не откушать местной рыбки? До приезда я не знала ни барабульки, ни султанки – оказалась одна и та же особь! Вопрос с первым именем подвис в воздухе: слово переводится с турецкого как «борода», но где та борода у рыбки? Глянула в интернете картинку – у нее лишь длинные усы: здесь все сложилось с султанами, ведь такие могут быть только у них.
А когда принесли мой заказ, я себя почувствовала настоящей султаншей! Рыбки на тарелке – золотистые, стройные, одна к одной (с линейкой, что ли, улов отбирали – не длиннее 25 сантиметров). А вкусные-е-е-е!!! Глаза еще хотели, но уже не могла!
Добавила к «золотым рыбкам» ноту белого крымского вина и стала… принцессой. А кем же еще себя ощущать после трапезы на «ресторанном» фрегате «Принц»?! Ресторан – стилизация под подлинного «Принца», принадлежавшего британцам и затонувшего в шторм у входа в бухту в Крымскую войну (XIX век). Романтики и авантюристы многих стран до сих пор спорят о месте, где он затонул, ведь по легенде корабль вез в Балаклаву золото – жалованье английской армии.
Но для меня «золото» – ассоциация с барабулькой-султанкой из Балаклавы. А ведь название города переводится как «рыбный мешок»! Дельфины в начале осени загоняли рыбные косяки в бухту, где они становятся легкой добычей. Рыбаки вовремя в нужных местах расставляли сети – так, с дельфинами, обеспечивали себя едой на целый год.
Рыбное счастье!
P.S. Объявить благодарность
Вязаную шапочку, закрывающую лицо, с прорезями для глаз и носа, еще в середине XIX века прозвали балаклавой. Мерзлявые англичане. Смешные: приехали в Крым поддерживать союзников-турков в войне против России и зимой обморозили уши и носы – не знали, разве, куда ехали?! Чтобы спастись от морозов, стали вязаные шапочки натягивать до шеи и делать прорези. А у кого не было шапок, использовали вязаные рейтузы. Память о том и теперь сохранилась в туманном Альбионе – как «балаклава хэт» (балаклавская шапка).
И сегодня можно объявить англичанам благодарность за изобретение. В чем бы сейчас бойцы спецназа работали?! А как бы горнолыжники себя чувствовали на зимних склонах?!
Подписи под фото
Простор в интерьере комнат и кабинета Белой дачи Чехова в Ялте, – два этажа, а дом кажется воздушным.
Бухта дачи Чехова в Гурзуфе – очей очарованье! Здесь родилась идея пьесы "Три сестры". И, надо полагать, других шедевров тоже – "Вишневого сада" или "Дамы с собачкой" – отнесенных по месту сотворения к Белой даче.
В Ливадии я вспомнила Булгакова: «Никогда не разговаривайте с неизвестными…». Провидческой оказалась фраза, правда, с иным оттенком.
Ливадийские ворота – итальянский ажур! Но я им "изменила" – вместо долгого восхищения отправилась гулять по Царской тропе.
В Феодосии море поцелуев! И в специально обозначенных местах. И у фонтана «Влюбленные»! Любви много не бывает!
Коктебельская Поэтическая стела. На золотых лепесткпх – строчки Волошина, Высоцкого, Гумилева, Блока и... Загорулько.
Вдохновляющая аура Коктебеля.
С подаренной балаклавцами книгой Куприна «Листригоны» (название мифических греческих великанов-разбойников) мой отдых дополнился рыбачьим драйвом.
Золотая рыбка Балаклавского залива – барабулька-султанка