О ценах на топливо, Рябиновке, дилерских центрах, Евромеде и городе Омске (полный текст).
12 июля на традиционных «кухонных посиделках» в газете «Коммерческие вести» побывал наконец-то создатель омского холдинга «Ф-Консалтинг» Илья ФРИДМАН. За чаем один из самых известных и «закрытых» омских предпринимателей рассказал о своих бизнес-планах, о том, почему недолюбливает СМИ, о конкуренции на топливном рынке с компанией «Газпром нефть», о специфике торговли автомобилями, пояснил, почему не открывает бизнес в Европе, а предпочитает работать в родном городе. Самые интересные моменты из более чем двухчасовой беседы с предпринимателем записал обозреватель «КВ» Николай ГОРНОВ.
– 1 июля завершился срок договоренности правительства с крупными участниками топливного рынка о сдерживании цен на моторное топливо. Что думаете о ситуации на рынке вы как владелец сети АЗС «Топлайн»? Что будет происходить на рынке в ближайшее время? Каковы ваши прогнозы?
– Что произошло – видели все. Внутренний рынок разбалансировался. Но у нас страна правильная, и если случилась неприятность, то ее немедленно решают. Но так как решают всегда быстро, то результат получается разный. В данном случае приняли меры, в ручном режиме параметры всякие стали вводить, акцизы понизили, и рынок вроде бы успокоился. Потом рубль подорожал, нефть пошла вниз, ситуация сама по себе стала выравниваться, но регулирование продлили, тем не менее, прописав новые правила, механизм нарисовали, но он работает неверно, все это понимают, в том числе в Минэнерго и в ФАС, но никого это не беспокоит, поскольку ситуация на рынке благоприятная. Вот если рубль подешевеет опять или нефть подорожает до, тогда к этому вопросу все вернутся.
– Пишут, что вроде бы цены стали подниматься...
– Неправду пишут, цены никуда не поднимаются, это легко проверить. Есть данные Санкт-Петербургской товарно-сырьевой биржи, на ее сайте каждый день публикуют результаты торгов. Я тоже иногда читаю прогнозы так называемых экспертов и очень удивляюсь. Пишут: цена будет расти небыстро, незаметно, а до конца лета вырастет на 10%. Это как? Ничего себе несильно, если на 10%. Повторюсь, если ничего кардинального не произойдет с рублем и нефтью, то рынок моторного топлива, на мой взгляд, останется на сегодняшнем ценовом уровне.
– Сеть «Топлайн» закупает топливо на бирже?
– Нет, мы почти все топливо закупаем у компании «Газпромнефть – Региональные продажи».
– Неужели возможно конкурировать на рынке с вертикально-интегрированной компанией, которая добывает, перерабатывает нефть и продает на своих заправках бензины в гигантских объемах?
– Вообще-то некоторое время назад в результате активных действий антимонопольного органа вертикально-интегрированные нефтяные компании разделились по видам деятельности. Добыча — это добыча, продажа моторного топлива на АЗС – это продажа, и всеми этими бизнесами занимаются отдельные юридические лица. И если до 2011-2012 года у нефтяных компаний был единый котел и они могли заниматься внутренним субсидированием сбыта, то сейчас, когда все направления разделились, они не могут допустить убыточности своих сбытовых компаний. И «Газпром нефть» поддерживает прибыльность компании «Газпромнефть – Центр», которая владеет всеми АЗС по всей стране. А там, где есть прибыль у госкомпании, я вас уверяю, есть неплохие шансы и у частного бизнеса. Прям даже очень неплохие.
– Вы хотите сказать, что компания «Газпромнефть – Центр» покупает оптом моторное топливо у компании «Газпромнефть – Региональные продажи» на тех же условиях, что и сеть «Топлайн»?
– Да, на тех же условиях, по тем же ценам. У них нет никакой специальной цели ликвидировать какого-нибудь конкурента на одном из региональных рынков, но они настолько большие, что всем остальным могут повредить случайно, просто не заметив. Там есть менеджеры, есть «нарисованные» KPI, а этот показатель эффективности не может все отражать. Вот они живут в рамках своих KPI, а потом вдруг выясняется, что кого-то немного задавили, не заметив. Если «задавленный» молчит, то и ладно. Если громко возмущается, машина откатывается назад, и ему говорят: «Извините!».
– Несколько лет назад владельцы независимых АЗС, включая вас, судились с «Газпром нефтью»...
– Вот это как раз и был тот самый случай, когда «задавленные ненароком» стали громко огорчаться. Там было несколько дел, которые возбуждались антимонопольным органом, и результатом всех разбирательств стало более правильное ценовое регулирование мелкого опта. И на сегодняшний момент все прозрачно.
– И норма прибыльности на АЗС «Газпром нефти» сопоставима с вашей?
– Сопоставимая, да. Где-то чуть больше, где-то чуть меньше...
– Но при этом сеть «Топлайн» растет, а сеть «Газпром нефти» в Омской области сжимается. Почему?
– Они, может, и хотели бы, но нельзя – они монополисты, им ФАС не разрешит увеличивать свою долю на омском рынке. В Новосибирске, наверное, могут развиваться, потому что 15 лет назад их там не было вообще. Они пришли в Новосибирск и потихоньку отвоевали себе место, и сейчас это уже половина рынка. А в Омске они могут только повышать эффективность, путем закрытия неэффективных АЗС.
– Был период, когда омский пассажирский транспорт задолжал «Газпром нефти», автобусы перестали заправлять на АЗС, мэрия договорилась с вами и муниципальный транспорт стал заправляться на АЗС «Топлайн». Город вам не задолжал?
– Нет, все договоренности выполнялись аккуратно. У нас нет такой возможности кредитовать, как у «Газпром нефти», нам надо быть уверенными, что за поставленное топливо рассчитаются.
– Сколько времени заправляли городские автобусы?
– Год заправляли. И весь этот год городские власти все свои финансовые обязательства выполняли.
– И в этом сегменте рынка вы можете конкурировать с «Газпром нефтью»?
– Можем. Но только когда монополист какой-нибудь тендер не заметит, или когда между городом и «Газпром нефтью» портятся взаимоотношения.
– Вы у «Газпром нефти» покупали АЗС, которые они закрывали как неэффективные?
– Были такие случаи. В двух районах. Им эти заправки оказались не нужны, а закрыть их совсем было невозможно, потому что нельзя было оставить два района без топлива, и мы эти АЗС у них выкупили. По разумной цене, разумеется.
– Несколько лет назад была информация, что вы ведете переговоры с Башнефтью о продаже сети «Топлайн». Не договорились по цене?
– Башнефть закончилась.
– Ну да, сейчас это дочерняя компания «Роснефти». Ну а кому-то другому готовы продать свою сеть АЗС, если поступит хорошее предложение?
– Это же бизнес. Любой бизнес можно продать, если за него заплатят хорошую цену. Ничего личного. Это же не свечной заводик, доставшийся в наследство от любимого дедушки.
– Продать – первая часть проблемы. Вторая часть – куда вложить деньги.
– С этим проблем точно не будет, идей у нас много. Мы много инвестируем.
– Кстати, почему у вас крокодил на логотипе «Топлайна»?
– Потому что это крокодил Гена. Когда мы построили первую заправку в 1999 году и придумывали логотип, нам хотелось поместить туда какую-то зверушку. Тогда компания «Сибирская сотовая связь» работала под брендом «Би Лайн». Нам нравился этот логотип. Там была пчела. Мы взяли тот же шрифт и написали раздельно «Топ Лайн» – топливная линия. А в серединку отлично поместился крокодил Гена. Нам нравится такая ассоциация с Геннадием Шмерельевичем.
– Если не секрет, каким количеством активов вы сейчас управляете? Сколько юрлиц вы так или иначе контролируете? Ну или хотя бы перечислите основные бизнес-направления своего холдинга...
– Основные направления – они известны, собственно. Это розничная продажа моторного топлива в сети АЗС «Топлайн», медицинский центр «Евромед» и группа компаний «Евразия Моторс» – официальный дилер марок Nissan, Datsun, Hyundai, Kia, Mitsubishi, Volkswagen, Peugeot, Citroen, Renault, Škoda. Если говорить о суммарной годовой выручке всего холдинга – это примерно 14-15 млрд. рублей.
– А девелопмент?
– Как серьезное направление я его не рассматриваю.
– Ну а как же знаменитый микрорайон Рябиновка. Сколько там уже построено? И почему вы не продолжили тему жилищного строительства?
– Потому что рынок рухнул, поэтому и не продолжили. Площадка у нас там большая, порядка 50 гектаров, из них мы 4 гектара подарили муниципалитету, чтобы там построили школу с детским садом, а все остальное было запроектировано под девятиэтажное строительство. Сети есть, инфраструктура там готова, мы в любой момент можем начать строить дальше, но для этого должен быть готов рынок. Сейчас рынок немного ожил, но времена, когда квартиры в Омске расходились как горячие пирожки, уже не вернутся. Есть у меня такое внутреннее ощущение.
– У вас есть непроданные квартиры в построенных домах?
– Да, есть. И оживление рынка мы чувствуем. Некоторое время были заморозки, не происходило вообще ничего, а сейчас что-то происходит, квартиры стали продаваться. В процентах рост продаж может выглядеть внушительно. Если продавалось, к примеру, ноль квартир в месяц, а стало продаваться десять. Рост просто шквальный, если от ноля считать, увеличился в бесконечное количество раз. Но продолжать этот проект пока рано. Сначала нужно, чтобы все омские застройщики распродали свои квартиры, которых у них в запасе еще очень много.
– Какому из трех основных направлений своего холдинга вы уделяете больше внимания?
– Как-то не выделяю я одно направление, приходится всем внимание уделять. Нет такого, чтобы я зашел куда-нибудь раз в год, поинтересовался делами, услышал, что все нормально, всех похвалил, дал команду, чтобы стул переставили немного правее, и пошел дальше. К сожалению, так не бывает. Некоторые показатели отслеживаются постоянно, в ежедневном режиме. Некоторые – в еженедельном или ежемесячном. И очень часто бывает, что какое-то предприятие работает совсем не так, как мы ожидали. Разнонаправленный бизнес – это неплохо, с одной стороны, потому как почти всегда есть направления, где дела идут хорошо. Но у такой разнонаправленности есть и обратная сторона. Обязательно в каком-то секторе будет провал. Отсюда следует, что мне всегда есть чем заняться. Вряд ли я открою вам секрет, если скажу, что автомобильный ритейл с 2014 года испытывает некоторые проблемы. Сначала продажи упали в России в два раза, на пике спроса было продано за год 3 млн. автомобилей, потом рынок опустился до 1,4 млн. штук, потом стал немного подниматься и дорос в итоге до отметки в 1,8 млн. штук.
– И что, на авторынке нет перспектив?
– Перспективы есть. Падение в целом по стране в этом году небольшое, хотя в Омске за первые полгода продажи новых автомобилей уже снизились на 15% в сравнении с первым полугодием прошлого года. Наша стратегия – преодолевать падение рынка за счет масштаба. До 2014 года нам удавалось сохранять позитивную динамику даже в те периоды, когда рынок стагнировал. Но когда он упал в два раза – уже не получилось, конечно. Да и на 2019 год особых надежд я не возлагаю, хотя и надеюсь, что результат будет слабоположительный.
– Тем не менее вы скоро откроете еще один салон. Причем премиальной марки – Mercedes-Benz...
– Да, мы скоро открываем новый дилерский центр на 31-й Рабочей. В нашей «автодеревне». Там есть Mitsubishi, Renault, Nissan, центр продаж подержанных автомобилей «Евразия Эксперт», там же будет и Mercedes-Benz (открытие состоялось. Подробности здесь).
– Хлопотно быть дилером премиальной марки?
– Пока не знаю, станет понятно, когда откроемся. Понятно, что работа с премиальными марками – это бизнес непростой, он требует новых навыков и умений. И сам автомобильный ритейл, как я уже говорил, отличается нестабильностью, нужно постоянно держать руку на пульсе. Внутри автомобильной группы нам помогает, что марки движутся, как правило, в разных направлениях, и когда одна начинает «проседать», другая обязательно «выстреливает». Peugeot и Citroen почти ушли из страны, зато выросли продажи Renault. Nissan в этом году сократил до минимума свой модельный ряд, мы открыли дилерский центр Škoda. В общем, балансируем. Пока получается.
– Есть какие-то свои автомобильные предпочтения у омичей?
– Каких-то уникальных предпочтений у омичей нет. Автомобильный рынок – он высококонкурентный и очень эластичный. Дали скидку, условно говоря, на Hyundai Solaris, все пошли покупать Hyundai Solaris. В следующем месяце дали скидку на Kia Rio, и спрос возник на Kia Rio. Стали поддерживать продажи Volkswagen Tiguan, и эта модель резко поднимается в продажах. Toyota сделала акцент на RAV4 – пошли продажи этой модели. Очень высокая конкуренция на рынке. И не совсем понятно, чем именно можно конкурировать, когда конкуренции не между моделями, а между дилерами, которые продвигают одну и ту же марку. Вот чем один дилер предпочтительней другого? Почему покупатель должен прийти ко мне, а не в другой дилерский центр? Сервис – это не аргумент. После покупки автомобиля клиент может приехать на любой сервис. Удобство расположения автосалона – тоже не аргумент. Если в Москве еще как-то можно говорить о расстояниях, то в Омске разница в 20 минут для потенциального покупателя автомобиля не сыграет никакой роли. Во всяком случае, близость автосалона – точно не станет решающим фактором. Автомобиль – не товар повседневного спроса, не хлеб.
– А что с электромашинами и гибридами?
– Так у нас же вектор в стране поменялся. Теперь наши перспективы – это автомобили на газомоторном топливе. И я не исключаю, кстати, что это правильно. В условиях нашей страны электрические автомобили работают плохо. У нас для них климат неподходящий. Аккумуляторные батареи на холоде функционируют плохо.
– Несколько лет назад у вас были амбиции по поводу мусорного бизнеса. Вы хотели войти на этот рынок, стать региональным оператором, но почему-то передумали. Почему?
– Потому что невыгодно. Мы же собирались заниматься мусором серьезно, хотели сделать хорошо, построить мусоросжигательный завод, поэтому ездили в Швейцарию, вели переговоры с той самой фирмой INOVA, у которой сейчас совместное предприятие с Ростехом. Завод-то можно построить, но в правильный завод для сжигания 100 тысяч тонн мусора в год нужно инвестировать порядка 150 млн. евро, а при таких затратах тариф на утилизацию мусора был бы сильно дорогой. А просто перевозить мусор и складировать его – мы не хотим, нам так работать неинтересно.
– Говорят, что сжигать мусор – это неправильно, его нужно перерабатывать...
– В Швейцарии его сжигают. Мы были в Лугано, в Цюрихе. Везде стоят мусоросжигательные заводы. Они считают, что перерабатывать – это слишком дорого, да и бессмысленно. Дешевле просто сжигать. На таком заводе дорогая только система очистки. Все остальное – это обычная большая печка.
– Правильно ли мы понимаем, что ваша кипрская компания Adanimov Trading Limited уже перерегистрирована в Калининградскую область?
– Да, информацию об этом должны были держать в страшной тайне, и эту тайну сразу же сохранил калининградский губернатор.
– И зачем переехали в РФ? Послушали совета президента?
– А неудобно там стало работать, на самом деле. Если за рубежом нет никакой реальной деятельности, хоть производственной, хоть торговой, если вся ваша деятельность происходит в границах РФ, то смысла нет иметь компанию на Кипре. Исторически она создавалась, когда мы создавали «Евромед». Наши американские партнеры предложили, чтобы головная контора была зарегистрирована на Кипре. Мы согласились. А теперь не придется хотя бы сочинять бессмысленные бумажки, которые требуют киприоты.
– Кстати, о «Евромеде». Было много разных инсинуаций в омских СМИ по поводу ваших партнеров в этом проекте. Назывались даже конкретные фамилии высокопоставленных чиновников...
– Наш единственный партнер в этом проекте – фонд «Эльбрус», эту информацию получить совсем не сложно, она открытая. Доля фонда – 50% плюс одна акция. Эта организация много чем известна, не так давно она купила группу компаний HeadHunter. В нашем случае фонд «Эльбрус» является портфельным инвестором, но вообще у него есть сеть клиник по стране, которая называется «Национальная медицинская сеть». Там на сайте в списке клиник есть и «Евромед», кстати.
– Людям трудно поверить, что частная клиника может без всякой причины успешно взаимодействовать с чиновниками. «Евромеду» выделяли достаточно много денег через фонд обязательного медстрахования.
– Работа частной клиники с фондом ОМС строится на заявительном принципе. На мой взгляд, там все более-менее прозрачно. Хотите денег – заявляйтесь. И если вы соответствуете требованиям по оборудованию, персоналу и прочему, вам не откажут. А у нас с оборудованием всегда был порядок, мы с самого начала стали оснащать клинику тяжелой техникой. У нас сразу были и КТ, и МРТ, и все остальное, несмотря на их очень высокую стоимость. Мы купили КТ двухтрубочный фирмы Siemens, который позволяет сердце смотреть в режиме онлайн. В Омске такого аппарата нет больше ни у кого, да и в стране их не много, такой же есть в кардиоцентре имени Мешалкина в Новосибирске. Возможно, это была избыточная инвестиция, но зато мы можем оказывать уникальные услуги.
– Широко известна история о том, как вы задумали открыть клинику и перекупили Славу ШУГОЛЬ, которая тогда руководила клиникой «Доктор САШ», названной ее именем. Насколько она соответствует действительности?
– Эта история похожа на правду, но все было совсем не так. Началось с того, что мы взяли в аренду у Минобороны руинированное здание на улице Съездовской. Стали его чинить и начали искать, кому бы сдать его в аренду. И тогда ко мне привели Славу Ароновну. Она говорит: мы «Доктор САШ», нам надо расширяться, нужны площади, планов громадьё, мы хотим у вас взять в аренду первый этаж. Ну, раз хотят, то почему бы и нет. Нам разницы нет. Через некоторое время опять приходит ко мне Слава Ароновна и говорит: мое руководство не согласовывает мне планы по расширению, но я хочу, и предлагаю вам сделать медицинский центр. Я попросил ее составить что-нибудь похожее на бизнес-план, она составила, нам этот план показался разумным, да и сама Слава Ароновна очень понравилась. Сначала ей оказалось мало первого этажа на Съездовской, где изначально планировалось разместить «Евромед», а через год она приспособила под нужды медицинского центра здание бывшего кафе «Парус» в парке «Зеленый остров», потом «Евромед» перестал помещаться и там, мы арендовали рядом здание для детского отделения, и все равно опять места не хватает, и мы сейчас строим очередной корпус «Евромеда» на Лукашевича возле автовокзала. К концу года планируем открыть там поликлинику и стоматологическое отделение.
– Да, с поликлиниками в Омске есть проблемы...
– В Омске проблемы есть не только с поликлиниками. Где регионы богатые, там могут себе позволить дотировать медицину из бюджета, и частным клиникам там делать особо нечего. В таких регионах, как правило, частная медицина осваивает самый верхний сегмент – лечит богатых пациентов. А в таких небогатых регионах, как Омск, к услугам частной медицины обращаются почти все. У нас в базе сейчас примерно миллион пациентов.
– Конкуренция с другими частными клиниками вас не пугает?
– Мы конкурируем не друг с другом, а с государственной медициной. Вся омская частная медицина, по моей оценке, занимает сегодня в лучшем случае 10% от общего объема медицинских услуг.
– У вас в активе есть еще санаторий «Оазис». Который бывший «Меркурий». Какие планы на него? Помнится, однажды вы заявляли, что покупка санатория – это ваша управленческая ошибка.
– Да, покупка была не самой лучшей. Купили санаторий после банкротства. Рассчитывали на какую-то синергию, но никакой синергии не получилось, так что это действительно дорогостоящая управленческая ошибка. Нет, сам по себе санаторий отличный, с термальным источником минеральной воды, просто он требует непропорционально много внимания. Приходится искать ему клиентов, отслеживать тендеры. При Советском Союзе такие учреждения функционировали за счет профсоюзных денег. Профсоюзы оплачивали людям до 90% стоимости путевки, люди отдыхали почти бесплатно и были довольны. Когда люди стали платить за все сами, санаторно-курортный бизнес стал очень тяжелым.
– А нельзя этот актив продать?
– Можно. Это был бы лучший вариант. Но покупатели, к сожалению, пока не выстраиваются в очередь.
– Какие у вас ощущения от сегодняшней ситуации в экономике? Мы продолжаем падать или вышли на плато и движемся по нему?
– Мы движемся по плато, но это ничего не значит. В любой момент экономика может пойти как вверх, так и вниз. К сожалению, это зависит не только от ситуации в России. Мы живем в большом мире. Упадет мировая цена на нефть – будет очень плохо. Станет нефть дорогой – будет просто плохо. Сейчас мы находимся в достаточно комфортном интервале.
– Не возникало никогда мысли открыть бизнес где-нибудь в Европе? В России риски все-таки выше...
– Где именно в Европе? Нас нигде не ждут. И не только россиян, разумеется. Никого нигде не ждут.
– Вы даже за пределы Омской области не выходите, в отличие от многих омских предпринимателей...
– А зачем? Нам есть чем заниматься и в Омской области. Крупный регион, большой город, все наши направления пока еще можно развивать. Поэтому мы в другие регионы особо и не смотрим. После того как откроем корпус «Евромеда» на Лукашевича, у нас в планах открытие хирургического корпуса в здании бывшей железнодорожной больницы на Карбышева. Есть планы и по дальнейшему расширению сети «Топлайн». Мы постоянно покупаем и строим новые АЗС.
– Есть мнение, что Омск уже дышит на ладан и отсюда нужно бежать, причем как можно быстрее. А у вас много планов...
– Не согласен категорически, что Омск дышит на ладан. Мой дед, который был кладезем еврейской мудрости, рассказывал анекдот на эту тему: «Ходит по городу лысый мужичок с большими усами и принюхивается. И везде ему не нравится. Ходил он, значит, ходил, удивлялся запаху, потом увидел мальчонку и спрашивает его: мальчик, почему в городе такая вонь? А мальчонка ему отвечает: дяденька, у вас усы в дерьме».
Это я к тому, что Омск – обыкновенный российский город, нет в нем никакой уникальной депрессивности. Ну да, если сравнивать его с Москвой, то сравнение окажется не в пользу Омска. Ну а если сравнить с Курганом, Астраханью или тем же Челябинском, то все очень сопоставимо.
– Многие предприниматели, с которыми мы общались, высказывали мысль о том, что дорогие рестораны в Омске пустеют, дорогая недвижимость невостребована, дорогие услуги уже никому не нужны, что платежеспособный спрос в Омске критически снижается.
– Ну, есть примеры и неудач, и примеры удач, не все однозначно. Если мы говорим о ресторанах, то посмотрите на заведения, которые открывает группа «Музыка и кино». Этим ребятам все нравится, они развиваются, они тиражируются. В их рестораны люди ходят. Открыли «Пинцерию» – нормально, вкусно. Почему бы и нет? Можно вспомнить и Алексея ЗЛАЦОВСКОГО с Алексеем ПРОННИКОВЫМ, в их ресторане BASE действительно готовят лучшие в Омске стейки, и люди ходят туда с удовольствием. Я в последние полгода, если мне туда надо, вынужден был даже бронировать столик. И выбор мест, куда можно пойти, становится больше, если брать последние пять лет.
– Не возникает желания заняться ресторанным бизнесом?
– Ресторанный бизнес – дело сложное, если строить его большим, сопоставимым по масштабам остальным нашим проектам. А заниматься чем-то маленьким – просто времени нет.
– Разве вы не собираетесь открыть ресторан в здании на углу улиц Гагарина и Щербанева, которое выкуплено у Облпотребсоюза и сейчас реконструируется?
– Не совсем точная информация. В бывшем здании Облпотребсоюза мы хотим сделать к концу 2020 года гостиницу. А в этой гостинице должен быть, разумеется, и ресторан. Но именно в такой последовательности – ресторан при гостинице.
– Можно вопрос про еврейскую общину в Омске? После странной депортации из России Ошера КРИЧЕВСКОГО в Омске ведь так и нет главного раввина. Как община обходится без духовного лидера?
– Мы ждем, когда пришлют нового. Понимаете, в иудейской религии, в отличие от христианской, духовный лидер не является пастырем. Раввин – это толкователь священного текста. А к богу можно обращаться и напрямую.
– Насколько вы верующий человек?
– Слабо верующий.
– Вы пессимист?
– Нет, я оптимист.
– Ваш сын Марк каким бизнесом управляет?
– Никаким, он занимается экономическим анализом деятельности всего холдинга. Марк потихоньку ставит все на более современный организационный уровень. Мы привыкли принимать решения из общих, качественных соображений. А Марк владеет инструментарием, с помощью которого можно многое посчитать. И он считает, прежде чем принимать решение.
– И каждый раз он оказывается прав? Или побеждает опыт отца?
– Оказываются правыми все. Просто когда в фирме работали три человека, все можно было посчитать на коленке. Когда стало несколько тысяч, считать на коленке уже не получается, но все равно считаешь на коленке, потому что более точных инструментов нет. А Марк вернулся после учебы – он сначала учился в Высшей школе экономики в Москве, а потом в магистратуре в Гренобле, – и стал считать точнее. И собрал очень хорошую команду из омичей. И вывел на новый уровень всю нашу финансовую службу.
– У вас репутация закрытого от прессы человека. Отсюда вопрос: насколько бизнесу помогает общение со СМИ? Или бизнесу не нужна открытость?
– Объясню. Очень не хочется, чтобы в тебя кидали грязью. Это просто неприятно. А у нас по разным причинам сильно востребована именно такая журналистика. Следовательно, проще ходить по другим дорогам, не пересекаясь со СМИ. Мне кажется, что профессиональному сообществу сильно бы помогло, если бы вы отстроились от паразитирующих элементов.
Ранее интервью было полностью доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 17 июля 2019 год