Разработчик «Карты денег в РФ» рассказал омскому бизнесу, куда дует бизнес-ветер.
В сентябре в бранч-баре «Гении пьют кофе», в рамках фестиваля цифровых технологий «ОмФест», состоялся бизнес-завтрак «Где найти деньги в РФ» с разработчиком «Карты денег в РФ», техноброкером Александром МОРОЗОВЫМ.
«Карта денег РФ» была создана по заказу Агентства стратегических инициатив. Она объединяет 11 тыс. мер поддержки программ государственного и частного финансирования. С ее помощью предприниматели могут комбинировать различные формы помощи, например, гранты, субсидии, займы, краудлендинг и прочее. Приводим выдержки из выступления спикера:
– В 2024–2025 годах денег на финансирование технологических проектов стало меньше. С одной стороны, секвестирование бюджета, с другой, экономика, начиная с марта-апреля этого года, обваливается. Согласно исследованию Росстата и анализу экономиста Натальи ЗУБАРЕВИЧ, у нас сейчас растут только общественное питание и золото. Все остальное либо медленно падает, либо сильно падает, либо уже внизу. Крупный бизнес тормозит платежи, промышленность, сильно зависящая от сверхкрупных компаний, тоже начинает замедляться, дебиторка растет.
Раньше финансирование было веерным вне зависимости от тематики, главное, чтобы идея была инновационная. Сейчас нас обложили огромным количеством реестров: реестр российской промышленной продукции, реестр малых технологических компаний, реестр аккредитованных ИТ-компаний, реестр российского ПО и т.д.
Если внутри своей страны вы ничего не делаете и не собираете, то вы нелегитимны на рынке продаж. Большим количеством ограничений вас подталкивают выпускать свой продукт, создать сервис с использованием собственной технологии. Если у предприятия не будет инициативы по созданию собственного продукта, реестры настолько сильно закроют инструменты и меры поддержки, что останется только торговать по очень высокой цене с очень низкой маржой. А даже с учетом падения ключевая ставка для торгового бизнеса нерентабельна – нет денег на оборот.
Вы стоите дороже, если множество ваших поставщиков и партнеров могут в любой момент времени на территории Российской Федерации заменить вашу определенную деятельность. Без сильной кооперационной цепочки вы очень слабы. А с ней, даже при выручке в 100 млн, стоимость вашего бизнеса может быть гораздо больше миллиарда. И второй момент: вы четко понимаете, куда встраиваетесь, какую продукцию можете импортозаместить, на какой кусочек рынка ориентируетесь. По-другому уже не будет. Нужно идти в собственные технологии, в собственную продукцию. Производство своих компонентов, комплектующих – стимул сильного роста компании.
В 2022 году произошел бум на венчурном рынке. Один из адекватных выходов для российской компании – продажа крупному бизнесу. Но подготовка к продаже, как показала практика, занимает в среднем 3–4 года. Закуп происходит каждые 6 лет. Следующий цикл – в 2028 году. На подготовку к приобретению крупным покупателем есть 3 года, и капитализация лежит через кооперацию и вывод на рынок импортоопережающих продуктов. Низкофункциональные, но свои продукты сейчас приоритетнее комплексных решений.
Мы работаем на государственном рынке и на венчурном рынке с очень большим государственным участием. Ответственно четко просчитать, сколько вам надо денег и что вы за эти деньги сделаете. На самом деле, чем меньше вы возьмете денег и чем меньше за это сделаете, тем для вас в итоге полезнее и безопаснее. Лучше идти маленькими шажочками, но с прогнозируемым понятным результатом, особенно в период высоковолатильной экономики – сегодня «черный лебедь», завтра еще один, целый лебединый парк.
Рынок частных инвестиций радикально поменялся. Теперь венчурного рынка нет как такового. Никто не вкладывает в классную идею, которую можно перепродать будущему инвестору. Это происходит не только в России – в мире. Внешние факторы, которые влияют на экономическую систему, настолько сильно и часто меняются, что горизонт планирования в 5 лет изначально выглядит сказкой «Алиса в Стране чудес». Международных венчурных фондов, профессионально игравших на российском рынке, понятное дело, уже нет. Это сократило его в 80 раз.
Но открылся другой прекрасный рынок технологических, промышленных стартапов, просто классных малых компаний, которые прощупывают мягкой лапкой крупная промка, крупные корпы, интеграторы, госкорпорации, накопившие деньги с 2022 года. Венчурный рынок превратился в рынок бизнеса со свободным капиталом в 100-150 млн рублей. Обычно он реинвестирует в себя, но сейчас у него уже все хорошо и нужно идти дальше. Он ищет узлы и места, в которые может встроить специфические компании. Поэтому сейчас лучше идти за деньгами не к частному инвестору, а к интеграторам, то есть бизнесменам.
К примеру, у «Яндекса» есть облако. Он захочет производить центры сбора данных, которых у него сейчас нет, чтобы контролировать всю цепочку создания стоимости. «Яндекс» вложится в интеграторов и сам же будет помогать продавать выше по корпорации. По сути, сейчас весь рынок можно охарактеризовать как краудлендинг, краудинвестинг, peer-to-peer, предприниматель предпринимателю.
Очень большой интерес для венчурного рынка, который раньше смотрел только на классные идеи, горящие глаза и команды, представляют теперь малые промышленные компании, занимающиеся понятной продукцией, – перчатками, протезами, какими-то комплектующими... Это гораздо более перспективно и предсказуемо, обладает большей устойчивостью, нежели что-то очень хорошее, большое, но далекое. Сейчас время идти маленькими шагами, а потом быстро вскочить.
Незаменимые кадры, оказывается, есть. Это становится большой проблемой. Происходит перефокусировка каждой компании на кадры – не просто на ядро команды, а необходимые компетенции для того, чтобы выживать дальше. Человекоцентричность современного бизнеса в создании для сотрудников, с одной стороны, прозрачности, с другой, в предоставлении возможности быть сопричастными к успеху предприятия. Можно раздать 5% опционами своим ключевым сотрудникам хотя бы из миллениалов, которые могут работать до ночи и не выгореть – в отличие от зумеров.
Новый рынок взрывного роста – не БРИКС, а Африка. Там сейчас зарождается инновационная экономика, большой спрос на понятные внешние технологии. Трансфер технологий, продукции и товаров очень хорошо туда идет.
Египет, Арабские Эмираты сами по себе: ты прекрасный гость, мы купим у тебя высокотехнологичную игрушку, но гражданства тебе не дадим и таким, как мы, ты никогда не станешь. Они любят единственные экземпляры, а мы любим их производить. Взаимная игра, которая устраивает обе стороны, но не создает реального бизнеса.
Африка устроена совершенно по-другому: она как раз настроена на серийный товар, не очень высокого, нормального качества. У них нет ничего, а деньги как раз есть.
Мы очень быстро достигнем стеклянного потолка внутреннего рынка – через год-два-три, когда все сонастроится, заработают реестры. Дальше не прорвемся. Без внешних денег уже не будет ничего работать. Скорее всего, будем взаимодействовать с Китаем. Мы туда уже хорошо продаем, но объемы их поставок несопоставимы с нашими мощностями. Мы работали с российской шоколадной фабрикой, которая производит – условно – 10 тыс. изделий в год. А китайцы заказали у них пилотную партию в миллион… Так вот как раз мелкосерийное и среднесерийное производство хорошо будет продаваться в Африку.
Ранее репортаж был доступен только в бумажной версии газеты «Коммерческие вести» от 1 октября 2025 года.
Фото © Максим КАРМАЕВ