Книга занятна, иронична и весьма познавательна.
16 +
Дворцовые интриги и политические авантюры: записки Марии Клейнмихель
М.: АСТ, 2014 год. – 445 стр.
Тираж 2 000 экз.
«Я родилась в 1846 г. в Киеве, где отец мой был вице-губернатором. Мой крестный, генерал Бибиков, генерал-губернатор Киевский, Подольский и Волынский, был очень известной личностью в военном мире. Он лишился руки в сражении при Силистрии. Для того чтобы присутствовать на моих крестинах, моя крестная мать, которая одновременно была и моей бабушкой со стороны отца, совершила большой путь из Курляндии в Киев в собственном экипаже, так как не было тогда еще железных дорог. Она рассказывала о своем путешествии так, как Стенли рассказывал бы о своей экспедиции в Центральную Африку».
Так повествовала о себе графиня Мария Эдуардовна Клейнмихель. Знаменитая представительница высшего света, хозяйка политического салона в Санкт-Петербурге, в котором накануне Первой мировой войны собирались политики, дипломаты, царские сановники и члены царской фамилии. Воспоминания открывали неизвестные страницы из жизни российской аристократии при последних Романовых. Несмотря на то, что впервые записки были изданы более восьмидесяти лет назад, а выдержки из них неоднократно цитировались российскими историками и публицистами, издатели утверждают, что полностью мемуары Марии Клейнмихедь никогда до этого времени не публиковались. Записки увлекательны и читаются легко. Наверное, потому, что их автор был уверенным в себе, свободным человеком.
«Военная этика»
В своих записках* графиня Мария КЛЕЙНМИХЕЛЬ приводит интересное наблюдение над корпоративной этикой. Такой, как ее понимали в девятнадцатом веке.
«Видя в моем доме разные поколения наших военных — брат мой и муж были тоже военными, я часто удивлялась военной этике, царившей среди них. Так, например, мне совершенно понятно, если обесчестившего военный мундир обязывают его снять. Но меня нередко поражало, что офицер, совершивший тот или иной поступок, обесчестивший мундир, менее был порицаем, чем тот, кто сообщил о его провинности. Против этого последнего направлялось все возмущение, вся злоба военной корпорации и месть как отдельных ее членов, так части и всей корпорации. Что касается самого виновника, то, задав ему головомойку, всеми силами старались загладить его проступок, клялись, что ничего подобного он не совершил, и тем делали невозможным существование сообщившего о провинившемся.
Русский может быть плохим сыном, братом, отцом или мужем, но он всегда — хороший товарищ. С детства в душе его чувство товарищества доминирует над всеми
остальными чувствами. В школе, в гимназии, в кадетском корпусе развивается в нем это чувство. Впоследствии в полку он узнает, что разорить свою семью дело не важное, важно же и преступно не помочь своему товарищу, если надо, поручившись за него не только своей, но, косвенно, и матери, и жены подписью на его векселях. В полку гвардейских гусар поручительство друг за друга требовалось совершенно открыто, официально. Я знала семьи, гордившиеся блестящей формой своих сыновей и братьев и затем проливавшие горькие слезы при продаже своих домов, имений, драгоценностей для уплаты долгов, сделанных товарищами их сыновей или братьев. Так было, когда князь Павел Лобанов сделал долг в 800 000 рублей, уплата этой суммы была принудительно распределена между его товарищами по полку, из которых многие должны были вследствие покинуть службу и прозябать в деревне».
Дворцовые интриги и политические авантюры: записки Марии Клейнмихель. М.: АСТ, 2014 год. Стр. 154-155.