Одно из крупнейших предприятий Омской области ищет инвесторов.
18 июня Арбитражный суд Омской области ввел в отношении ООО «АВА компани» процедуру внешнего управления сроком на 18 месяцев. Гендиректор предприятия Армен БАБАДЖАНЯН поделился с обозревателем «КВ» Анастасией ПАВЛОВОЙ подробностями происходящего и планами на будущее.
Хронология событий:
Крупнейший в России завод, специализирующийся на глубокой обработке березы, «АВА компани» открылся в 2007 году. В 2008 году компания стала участником Национальной Ассоциации Деревообработчиков Лиственных Пород (NHLA) Северной Америки, начались отгрузки высокосортных пиломатериалов на рынок США. В 2012 году компания подписала контракт на производство и поставку мебели с одной из крупнейших в мире торговых сетей по продаже мебели и товаров для дома – IKEA.
На «кухонных посиделках» в «Коммерческих вестях» в том же году гендиректор Армен БАБАДЖАНЯН заявил: «Мы единственное в России предприятие, которое занимается одновременно и заготовкой, и переработкой, причем в таких масштабах. У нас на предприятии работают около 750 человек, в том числе порядка 200 в филиале, который расположен в поселке Атак Тарского района. Мы поставляем продукцию заказчикам в 15 стран мира – США, Италию, Венгрию, Польшу, Прибалтику, Корею, Японию, Китай, Вьетнам и прочие страны. Если говорить о паркетной заготовке, то порядка 40% уходит в Северную Америку».
Выручка 2013 года составила 279,8 млн. руб. (чистая прибыль 17 млн.), 2014 года – 340,9 млн. руб. (36,7 млн.), 2015 года – 435,2 млн. (37,6 млн.), 2016 – 541,7 млн. (37 млн.).
Осенью 2016 года «АВА компани» начала стремительно катиться вниз — посыпались иски от Главного управления лесного хозяйства Омской области: «АВА компани» не платила за аренду лесных участков, где происходит заготовка древесины (35,19 тыс. га в Седельниковском районе, 16,21 тыс. га в Тевризском районе, 25,96 тыс. га в Тарском районе). В декабре 2016-го иски о взыскании с предприятия долгов начали приобретать массовый характер. В ходе судебного разбирательства по банкротству выяснилось, что «должник имеет неисполненные обязательства перед бюджетом в размере 79 573 145,80 рублей». Весной 2017 года в Кировском районном суде было вынесено около десятка исков о взыскании заработной платы уволившимся работникам компании – задержки начались в октябре-ноябре 2016-го.
19 января 2017 года в Омске состоялось учредительное собрание ассоциации «Лесопромышленный кластер Омской области», в который вошло 18 предприятий и организаций. На мероприятии выступил БАБАДЖАНЯН: «Такого роста бизнеса, заказов и интереса к продукции из березы, который есть сейчас, никогда не было ни в Советском Союзе, ни в царской России». Также он сообщил о невероятном дефиците древесного сырья и чесе китайских потребителей по кругляку и по доске по всей России, а также о таком факторе, как ослабление рубля: «Это подарок такой промышленности с точки зрения экспорта и конкурентоспособности. Поэтому я считаю, что сегодня для создания лесопромышленного кластера лучшие перспективы за все последние годы».
Через месяц, в феврале 2017 года, в ходе разбирательства в Тарском городском суде в связи со штрафом от Управления государственного автодорожного надзора представитель «АВА компани» заявил, что штраф 250 тысяч рублей является для них непосильной суммой, и сообщил, что«сложное финансовое положение предприятия вызвано, во-первых, ухудшением погодных условий в 2016 году (поздний сход снега весной, продолжительные дожди летом) и невозможностью в связи с этим осуществлять в полную силу лесозаготовительную работу, во-вторых, ростом задолженности перед поставщиками продукции, работ, услуг, что подтверждается увеличением кредитной задолженности».
Процедура банкротства – введение наблюдения – началась 21 ноября 2017 года по заявлению поставщика из Москвы АО «ТД ТРАКТ», который отгрузил омскому деревообрабатывающему предприятию партию спецодежды. Долг и пеня в сумме 464,6 тысячи рублей были взысканы через суд в июле 2017 года – и также не выплачены, в октябре 2017.
– Армен Эдуардович, так чем все-таки обусловлено банкротное дело предприятия?
– Проблемы «АВА компани» исключительно внутренние, связанные с экономикой предприятия, не с какими-то фундаментальными внешними причинами. Скорее все это просто стечение негативных обстоятельств. Мы бы, наверное, спокойно пережили его, но все случилось на фоне того, что в 2016 году мы очень активно вкладывали собственные (не заемные, не инвестиционные) средства в реновацию, строительство новых мощностей, понимая, что спрос на нашу продукцию очень хороший и продолжает расти. Да и девальвация рубля играла нам на руку. У нас все было очень хорошо в плане перспектив, и есть сейчас – с точки зрения рынка.
– Так что случилось?
– К сожалению, на предприятии произошло несколько техногенных аварий, потребовавших отвлечения дополнительных денег. Не считая того, что наши постоянные траты сами по себе достаточно внушительны: и зарплаты, и поддержание площадки, инфраструктуры, и так далее. Договориться с банками о пополнении оборотного капитала мы не смогли. Залоговая масса оценивается с огромным дисконтом, длинных денег, необходимых промышленности, нет. В итоге наш бизнес, как это звучит на жаргоне, «разорвало». Как только системе не хватает крови – денег, организм полностью истощается, входя в состояние спячки. Там сейчас мы и пребываем. В банкротстве.
– Когда все это началось?
– В конце 2016-го. Если быть точным, перекредитоваться мы пытались на протяжении всего года, но в самый накладный зимний период – заготовительный сезон — мы продолжили влезать в долги, из которых уже не выбрались. В феврале-марте 2017-го это стало окончательно понятно. Я ни в коем случае не сваливаю вину на банки, им и самим сейчас нелегко.
– То есть все-таки признаете управленческую ошибку?
– В рамках стратегии развития предприятия – я в этом абсолютно уверен – все было сделано правильно. Мы не учли особенности банковского регулирования. Три-пять лет назад у нас бы не возникло подобной проблемы при том же самом нашем поведении.
– Что теперь?
– Сейчас моя цель – удержаться от банкротства и полного разрушения, реанимировать и возродить компанию.
– Перспективы этого есть?
– Мы ведем переговоры с инвесторами, готовыми дать нам ту самую «кровь». Пока я не готов назвать их до окончания сделки. Уже год я нахожусь в состоянии «вот-вот», но именно сейчас ощущаю, что как никогда близок к цели. Переговоры вошли в стадию обсуждения технических условий, то есть финальную. Выборы президента прошли, политическая и экономическая ситуация в стране устаканилась. Так что скепсис сменяется оптимизмом.
– Разумеется, инвесторы иногородние?
– Да. Переговоры с омскими бизнесменами велись, но безуспешно. Вложения требуются огромные, да и задачи специфические, лучше в это дело включаться тем, кто все-таки знаком с лесозаготовкой и деревообработкой.
– О каких суммах мы говорим?
– Нескольких сотнях миллионов рублей. У нас же нет задачи «чуть-чуть не умереть», фактически нужно восстановиться в полном объеме.
– Сроки?
– Полагаю, к осени мы уже объявим имена инвесторов и начнем работать. Полгода уйдет на реабилитацию.
– Что за оборудование-то «полетело»?
– Сгорел один из элементов заготовительного комплекса. Это ни в коем случае не саботаж, обычный временной износ. Стандартно на производстве несколько взаимозаменяемых технологических узлов, у нас же такой один – валочно-пакетирующая машина. Как только она погибла, заготовка встала и предприятие осталось без сырья.
– Если вы говорите о временном износе, как раз вы же могли предугадать, что узел пора менять.
– Он стоит огромных денег, его поставка занимает несколько месяцев, в общем, это не тот случай, когда можно оперативно что-то сделать. Произошел сбой, который нельзя было предсказать.
– Но я читала, что вы объясняли трудности погодными условиями, о сбоях производства ни слова…
– Я и сказал, что все это – какое-то печальное стечение обстоятельств. Погодные явления тоже имели место быть. Практика показывает, что подходящая погода для лесозаготовок случается раз в три-четыре года. Ранняя зима, немного снега, промерзшая земля – в общем, все то, что не нравится людям, обеспечивает нам хорошую эффективную вывозку. А в нашем бизнесе это как раз главная проблема, вовсе не заготовка леса: наш участок находится в сотнях километров от места переработки. В 2016 году случилась поздняя зима, поздно зашли в лес. В 2015-м, впрочем, тоже. Но и это даже не все проблемы, которые повлияли на наш спад.
– А что еще?
– Огромный отток специалистов. Найти профессионалов сейчас очень сложно. Люди покидают регион... А мы единственные здесь, кто масштабно и механизированно занимается лесозаготовкой. На такое оборудование требуются только специалисты высокого класса. Мы, конечно, сотрудничаем с образовательными заведениями области, помогая им готовить нужные нам кадры, но это не решает проблему. Нормативные, законодательные ограничения тоже оказывают влияние. Например, регламентация контроля веса транспортируемого леса – объем вывозки резко упал. Повторюсь, все по отдельности не является фактором-убийцей, но их совокупность оказалась роковой. Я убежден, что все будет хорошо.
– Доказательства тому есть?
– Омск всегда был и останется березовым регионом. У нас огромное «поле» для освоения, потенциал высок и совершенно не затрагивает экологический баланс. А спрос на березу растет, отнимая у других пород мебельный рынок. Глобальная конъюнктура цен складывается в нашу пользу. Рубль до сих пор очень конкурентноспособен.
– Почему ваши представители не участвовали в судебных заседаниях – когда вводилась процедура наблюдения и прочих?
– Участвовать и возражать ведь нужно, когда ты не согласен с происходящим, а нам нечему было возразить. Задачи, которые ставились судом, мы выполняли. Может, складывается впечатление, что мы заняли пассивную позицию, но на самом деле нам просто нечего было оспаривать, решения кредиторов мы поддерживаем, все требования налоговой, поставщиков, кредиторов признаем (банковская закредитованность у нас, кстати, минимальная), все лица настоящие, никаких подсадных уток в этом списке нет.
– Были подозрения в ангажированности ТД «Тракт», который и подал заявление о признании вашей компании банкротом.
– Мы должны были им за поставку спецодежды. Все реально, никакой ангажированности. Если бы не они подали заявление, это бы сделал кто-то другой. Я понимаю, почему образуются такие слухи. Да, у нас в регионе немало случаев преднамеренного банкротства, историй, когда кредиторы остались ни с чем. Но это не наш случай. Я рад, что суд прислушался к кредиторам и принял решение пойти по пути финансового оздоровления. По-моему, это говорит о том, что все мы – и внешний управляющий, и кредиторы, и руководство компании – верим в то, что восстановление возможно.
– С 2014 года единственным собственником ООО «АВА компани» является акционерная компания с ограниченной ответственностью «Лонгория финанс корп», зарегистрированная на Британских Виргинских островах. Кто является бенефициаром островного офшора?
– Бенефициарами являются физические лица, которые приняли решение не раскрывать эту информацию. К сожалению, я не могу это прокомментировать. В их число я не вхожу. Хотя мне понятны подозрения в этом, учитывая мое рвение в спасении компании. Скажу так: я потратил семь лет своей жизни на «АВА компани», конечно, для меня она уже как ребенок. Экономический интерес, конечно, тоже есть, но им все не исчерпывается, и он далеко не основной.
– Думаете, вся эта история с банкротством не повредила репутации предприятия, не отразится на количестве будущих заказов?
– Конечно, без обиженных клиентов не обошлось. У нас есть заказчики, которые напрямую зависели от нас. Мы, например, поставляли 70% сырья одному японскому заводу. Наша остановка оказалась для них болезненна, но, к счастью, они выжили, смогли найти нам альтернативу. Мы продолжаем общаться, они в курсе ситуации. И многие нам признавались, что им тяжело без «АВА компани».
– Все они готовы вас принять обратно, если восстановитесь?
– Да, разумеется. Думаю, это даже повысит наш авторитет, показав, что мы способны относительно оперативно справляться с тяжелыми ситуациями.
– Что с вашим коллективом?
– Мы попытались сохранить большую его часть, оформив работникам простой. Некоторые уволились, конечно, но оставили свои координаты, пообещав вернуться при перезапуске производства. Я был очень удивлен, что нас поддерживает такое количество человек.
– Чему вы удивляетесь? В Омске состояние рынка труда оставляет желать лучшего.
– Насть, да, предложений на рынке немного, но я понимаю, что подвел людей, не смог обеспечить их работой и зарплатой вовремя.
– Какие вести о лесопромышленном кластере? Вы ведь были его ядром.
– Он функционирует, хотя, понятное дело, не способен без нас справиться со всем объемом поставленных задач. Мы обязательно включимся в его работу, так как формат кластера идеально подходит для работы. Есть платформа, есть документы, есть стратегия — все готово, осталось снять это с полки и продолжить. Пока мы в спячке, другие предприятия отрасли развиваются, и когда мы вернемся, они будут сильнее, кластер будет работать эффективней.
– Будете менять стратегию управления компанией?
– Пожалуй, теперь мы будем больше уделять внимания ее ликвидности, ведь именно этот вопрос нас и подкосил. А в вопросах деревообработки мы и так действовали достаточно качественно.
– Вам известна какая-то информация о деле черных лесорубов?
– Знаю о нем только из прессы. Но мне очень обидно, что это происходит именно в нашем регионе, учитывая наши в совокупности небольшие объемы лесозаготовки – это наводит тень на заготовителей. Хотя, насколько я понял, территории, которыми занимается следствие, не наши, мы никак не привлечены. Вообще могу провести такую аналогию, когда говорят, что заготовители – варвары, приравнивая их к браконьерам. Представьте, что вы посадили в саду розы. Они прекрасны, вы любуетесь ими, не желая их трогать. Но рано или поздно они завянут, и ваша клумба превратится в мусор. Хотя вы могли срезать их, а на их месте выросли бы новые розы! Только такое с цветами произойдет в три-четыре месяца, а с деревьями – за 50 – 70 лет. Суть – одинаковая. Подрастающий лес надо вырубать, иначе он умрет сам, не дав ничего полезного. Начнутся пожары, заболачивание и так далее… Мы же заботимся и о предотвращении пожаров, и о компенсационных высадках, об уходе за ними. А незаконно действующие лесорубы вырубают либо молодой лес, либо тот, что находится вблизи населенных пунктов, на охраняемых территориях, и потому не подлежит заготовке.
– Чем обусловлена неразвитость нашего рынка лесозаготовок?
– Это проблема всей страны, не только Омской области. У России 30% мирового запаса леса, при этом мы заготавливаем пропорционально меньше, чем страны, у которых его самого в разы меньше. В регионе разрешена заготовка более пяти миллионов кубометров леса в год. Максимальный объем расчетной лесосеки всех арендаторов в последние годы составлял менее двух миллионов кубометров. Затем с рынка ушел «Кедр», осталось полтора миллиона. Мы вышли на первое место с данными в 276 000 кубометров. Все остальное приходится на других арендаторов, муниципальные заказы и так далее. Сейчас же заготавливается около миллиона кубометров – то есть пятая часть возможного. Сложность в том, что отрасль требует огромных инвестиций и развитой инфраструктуры. Хорошо хоть появилась устойчивая дорога до Тары. Но логистика остальных районов оставляет желать лучшего, и это в том числе сказывалось на наших переговорах с инвесторами. Неудивительно, что потенциальные инвесторы уходят в регионы, где леса меньше, он сам хуже, но туда, где есть преференции от властей, где есть развитая инфраструктура. Так что развитие лесопромышленного рынка зависит не только от его игроков, но и от региона. Потому-то мы и возлагаем надежды на кластер, который позволит наладить эффективную площадку для общения бизнеса и власти.
Ранее в полном виде интервью было доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 4 июля 2018 года
