12 сентября в Омск приезжал в рамках предвыборной кампании один из лидеров федерального списка кандидатов в Госдуму от Партии Роста, экономист и предприниматель Дмитрий ПОТАПЕНКО.
Он же управляющий партнер Management Development Group Inc, ведущий авторских программ, получивший широкую известность после выступления на Московском экономическом форуме в конце 2015 года. В череде встреч он нашел время для кухонных посиделок в редакции «Коммерческих вестей».
– Дмитрий Валерьевич, первый вопрос о том, что сегодня беспокоит всех. Чего нам ждать от экономики в ближайшие год-полтора?
– Все почему-то ждут, когда апокалипсис наступит и после него случится какое-то обновление. Если посмотреть со стороны, то мы как раз в центре апокалипсиса. По сути, у нас перестала существовать половина экономики, доходы от нефти упали ровно в два раза. И вопрос не в том, что ожидает экономику в дальнейшем. Меня тревожит больше, что у нас нет адекватной оценки ситуации, и это относится не только к властям, но и к согражданам. А в целом катарсиса не будет и само оно не рассосется. Власть сейчас вовлекает народ в огромный флешмоб о том, чей же город должен быть на новой купюре. И это делается очень вовремя, ведь Минфин РФ признает, что к 2017 году денег не будет даже на выплату зарплаты, хотя, конечно, все зависит от того, как они будут сандалить деньги. Вот сейчас мы находимся в предвыборном этапе, и они уже, если мне не изменяет память, в районе 14-16% резервов просандалили просто для того, чтобы «мишки» сохранили свои кресла, чтобы оттянуть искусственную девальвацию до 15-х – 20-х чисел октября. Плюс власти уже напечатали и вкинули в экономику порядка 6 трлн необеспеченных рублей. Сейчас, в октябре, они чуть-чуть нам девальвируют рубль. В середине 2017 года нас тряханет или пораньше – будет зависеть от того, как мы будем безобразничать, а кроме как безобразничать, они ничего не умеют. Под это готовится печать новых бумажек, поэтому в следующем году у вас бумажек будет много. Потом нас в 2018 году ждет Мундиаль, и все это повиснет на бюджет. Народ, как обычно, будет аплодировать, наша сборная, как обычно, все проиграет, что только можно. Упаси господь кому-то сейчас сказать, что надо срочно остановить все эти стройки и проводить все это в другом государстве. Наши люди не поймут: это ж праздник, это ж рабочие места, а то, что эти рабочие места уже за пределом последних денег, никого не волнует.
– Такое впечатление, что вы сейчас нам говорите все то же самое, что говорили много раз на других площадках. А выход вы в чем видите?
– Выход для кого? Для населения, для государства? А нет никакого государства. Есть феодалы и есть крестьяне. Феодалы сидят за стеной и льют на нас помои, а наша с вами задача, как крестьян, как более зажиточных, так и менее зажиточных, – отплеваться от помоев и постараться как-то выжить.
– Что значит крестьяне? Мы, например, журналисты.
– Так вы в такой же ситуации, как я, оказываетесь, либо вы пишете о том, как прекрасен феодал, и работаете на него, либо описываете жизнь крестьянства. Скажу как человек, отнимающий у вас кусок хлеба. Я уже шесть лет в эфире, и знаете, у меня героев для программы не хватает уже очень давно. Предпринимателей, которых можно явить миру и которые могут при этом что-то внятно объяснить, – до 1000 по всей стране, не больше. То есть писать-то не о чем. То же самое с расследовательской журналистикой, чуть глубже копнешь – сразу остановят. Все мы, к сожалению, в одной лодке, кто-то землю пашет, кто-то торгует, но принципиальной разницы нет.
Возвращаясь к вопросу о том, где выход. Такого выхода, чтобы проглотил пилюлю и все стало хорошо, не будет. На выборы приходят 17% избирателей. Казалось бы, 20 секунд надо на то, чтобы поставить крестик. Но у людей апатия, они не верят. Съезди ты, выбери хотя бы «мишек», но это будет твое решение. Люди считают, что все украдено, разворовано. Это наше некое невзросление. Между тем любой выбор – это ответственность, а когда ты не выбираешь, уходишь в отрицание – это очень удобная инфантильная позиция, когда ты считаешь, что не играешь на стороне системы. А как раз наоборот, играешь, потому что твоим голосом могут теперь распоряжаться. Так что в целом в нашем сообществе превалируют величайшие силы недеяния. По сравнению с буддистами мы буддисты в кубе. Мы не отвечали за свою собственную жизнь с 1917 года и не отвечаем и сейчас.
– Такие разговоры – о том, что у нас нет ответственности, что мы все тупы, — банальны, согласитесь.
– Мы же несем с вами ответственность за 83% не пришедших на выборы?
– Мы – несем, но при этом не бездельничаем, а работаем, чтобы убедить в том, что надо прийти и проголосовать.
– Работаем, но посмотрите на следующий момент. Мое выступление на МЭФе было резонансным, 3 млн просмотров и так далее. Но скажите: почему ПОТАПЕНКО один? Почему после этих 3 млн просмотров потапенок не появилось еще 10, 20? Почему ваша газета одна? Мы должны понимать зону нашего влияния. Выйдет один часовой выпуск программы «Пусть говорят», и все, что мы с вами месяцами делаем, сольется в унитаз. Но мы обязаны идти на эти программы, мы не имеем права замыкаться сами в себе. Работа в прессе – тяжелейшая, она не приносит денег и отнимает кучу времени, но мы обязаны распространять наше влияние, обязаны ходить и на такие эфиры, как «Пусть говорят». Да, там ор и все остальное. Но есть маленькое но: мою передачу с ТИНЬКОВЫМ просмотрели тысяч 25 зрителей, а программу «Пусть говорят», на абсолютно попсовую тему, которая к предпринимательству практически не имела отношения, в первый же день посмотрели 250 тысяч. «Дом-2» не под наркозом, не под наркотиками, не под паяльником смотрят 42 млн наших сограждан. У них что, кнопка залипла?
Поэтому мы, как СМИ, обязаны создавать гражданское общество, воспитывать в людях культуру ответственности в том числе и за свой выбор. К тому же мы знаем, сколько ваших коллег легло на крыло и при этом получают нормально. Поэтому на вопрос, что делать, я отвечаю: ежедневно, мелко работать. Пилюли не будет.
– Но вот вы пошли во власть...
– Когда мне так говорят, я отвечаю: я нанимаюсь одним из 450 юристов в огромную корпорацию, какая там власть. Плюс весь этот геморрой, который надо пройти. Моих пацанов в Калининграде реально мордуют сейчас, физически бьют, задерживают. У меня ноль щитов при этом. Когда мне говорят, уходите в Интернет, я отвечаю: простите, это иллюзорность, что где-то есть поляна, где нету «мишек», они с этими технологиями работают лучше, чем мы, нет нигде полянок свободомыслия и свободолюбия, везде приходится проскальзывать, и это тяжелейшая работа, нудная и последовательная.
Я вам могу сказать одно: после того как мы с вами выберем «папу», система начнет действовать в режиме «сожрите друг друга». Те пять команд, которые он вокруг себя образовал, уже покусывают не только хвосты друг другу, но и кусок тела стараются отхватить. И система все равно разрушится. В 2019-2020 годах одновременно будет много ниспадающих трендов. Другое дело, что сейчас есть призыв на альтернативную экономику, у меня есть очень мелкая надежда на то, что, может, у нашей власти есть желание посмотреть на эту альтернативную экономику. Есть надежда, но не факт. Появление миллионов ПОТАПЕНКО, ШКУРЕНКО и других – угроза системе. Как только появятся эти миллионы – система перестанет существовать, они из феодалов станут менеджерами, Борисами Джонсонами, которые обязаны ездить на велосипеде. Пока же мы не нужны экономике, не нужны стране. Предпринимателей сейчас около 6%, это всего-навсего математическая погрешность по стране. Если потапенок будет много, системе наступит кирдык, придется прислушиваться к бизнес-объединениям, придется договариваться. Так что мы им не выгодны с точки зрения менеджерской функции. Феодалы ведь не тупые, они по-своему талантливые. Например, система «Платон» – это же просто the best. На старых советских дорогах просто ставишь, она считывает номера, ты снимаешь деньги, что может быть проще.
– Отойдем от политики. Что происходит с ритейлом в условиях падения продовольственного спроса?
– У людей нет денег. До состояния «денег нет совсем» мы еще не дошли. Люди при этом все равно едят, но переходят на физическую брюкву. У нас в Москве один из наших магазинов прямо напротив Газпрома, так там средний чек сейчас 250 рублей, и выше он не поднимается. И в эти 250 рублей входит семь покупок. А в регионах самый эффективный наш формат, – это «чипок», мы варим металлокаркас 5 на 10 метров, обшиваем его профлистом, трафаретом набиваем «продукты» и торгуем макаронами по 50 кг. Покупатель переходит на подножный корм, у него просто физически нет денег. Сейчас нули дорисуют, он будет на какое-то время миллионером, будет какой-то спрос, когда резаная бумага пойдет в карман, и народ будет аплодировать, временно напряжение снимут. Что происходить дальше будет в производстве продуктов питания? Упаковка остается та же самая, ведь оборудование не так просто перенастроить, но если раньше молока в нее наливали литр, то теперь наливают где 900 грамм, где 950.
– Так стали делать еще до кризиса.
– Да, конечно, но дальше будет только снижаться – жирность, другие показатели. Дальше будет еще хлеще. Нашей экономике оторвали ноги. Идеологическая машина работает при этом идеально, нас убеждают, что не только у нас, а во всем мире бушует кризис. Я в Калининграде живу, плюс ко всему в проклятой буржуинии работаю, так там падение ну максимум 0,8-0,86%, и они и то считают это кризисом. Мы в очередной раз заходили сегодня к предпринимателям в Омске, у кого-то 30% падение, у кого-то 60% падение в отношении к аналогичному периоду прошлого года. А у наших властей все замечательно. Когда восемь ярдов находит парень и единственная проблема у него – где хранить 1,5 тонны денег, даже помочь как-то хочется, помещение сдать в аренду что ли.
– Тем не менее «Пятерочка» во второй раз приходит в Омск, значит, все равно федеральные компании развиваются, видят ниши.
– Вы рассматриваете ситуацию в рамках локальной сети, а вы посмотрите в рамках страны. Они не занимают нишу, они как крокодилы подъедают то, что сдохло. Потому что сдыхает существенно больше, чем открывается. И то, что развиваются федералы, – это не показатель. Федералы – это не весь ритейл, при всех своих мощностях у «Пятерочки» и «Магнита» по 12 и 10 тысяч магазинов соответственно, а общее количество магазинов в стране – 330 тысяч. Так что у нас присутствие федеральных ритейлеров – вообще ни о чем. Другое дело, что малые и средние формы производства и торговли подыхают быстрее, быстро взлетают, но быстро и умирают, потому что у них меньше ресурсов. Понятно, что федералы при этом будут развиваться, иначе куда деть деньги инвесторам.
– Значит, деньги у инвесторов все-таки есть?
– Конечно есть. Разговор предпринимателя о том, что «я падаю, пока падает рынок», до тех пор, пока он не занимает 100% рынка, – категорически неверный императив. Я сколько с предпринимателями встречаюсь, сразу говорю: сжимается рынок, расширяется рынок – не важно, если вы не технологичны, если ваша лодка поднимается только тогда, когда поднимаются все лодки, то где тогда ваша работа как предпринимателя? Рынок может падать, а вы обязаны расти до тех пор, пока не заняли в своей нише 100%. Поэтому судить о росте экономики по росту федералов или транснациональных компаний нельзя, они растут потому, что поджирают сдохнувших.
– С 2005 года вы управляющий партнер группы, которая развивает ряд брендов. Они же 100% не занимают.
– Не занимают, но мы растем по-прежнему и по оборотам, и по доходам.
– Несмотря на все происходящее?
– Несмотря. Это не имеет значения. Если говорить о «чипках», мы эту красоту явить миру не можем, и когда мне задают вопрос, что же вы в Интернет сайтик про это не сделаете, я говорю: какой сайт может быть у столовой на металлобазе? Что там будет сисадмин размещать? «Сегодня греча с двумя сосисками, а завтра греча с одной сосиской», так что ли? Приведу яркий пример. У нас 2 млн дальнобойщиков. Я с ними был в пробеге с апреля по май, мы месяц ездили, проехали почти 8 тысяч км и 80 городов, и я просто начал стебаться. У меня ведь часто спрашивают, как открыть хорошее заведение общепита или ритейла, так я написал в Инстаграме о том, что надо выпить смузи, запилить сайток, сделать геолокацию... и под это дело сфотографировал реальное задание площадью метров 600 квадратных и тут же фотографирую гугл-карту этого места. На карте этого здания нет! И так у нас процентов 60 экономики: лежит в области, о которой мы не знаем совсем, это «гаражная» экономика. И с этой «гаражной» экономикой власти не умеют работать иначе, кроме как усиливать давление. И они наивно считают, что это выведет предпринимателей из тени. Но нет, не выведет, потому как эта экономика уже под давлением, под крышей, которая их и прикрывает, и доит. И это иллюзорно, что они не платят налоги, они платят еще больше, чем платили бы легально. Чем больше будет увеличиваться давление, расти ответственность, тем выше будет ставка мздоимства. Люди вообще не понимают, как они управляют экономикой, живут принципиально в другом мире. Я сегодня был у вас в городе на теледебатах, смотрел, так это паноптикум какой-то, зоопарк.
– Но с другой стороны, послушаешь федеральных министров, замминистров в Москве в приватной обстановке «без галстуков» – по отдельности каждый из них – вроде бы все это прекрасно понимает.
– Абсолютно не согласен. Они живут в оторванности от реальности, в совершенно иной парадигме, считают, что наполнение бюджета – это главная функция. А это не главная функция. Задача налоговой службы – не наполнение бюджета, а правильное и своевременное отражение всех проводок. И когда предприниматель уходит в тень, он, может, и правильно делает. А зачем ему платить? Чтобы потом у какого-то полковника или чиновника 8 миллиардов в квартире образовалось? У нас дыра в Пенсионном фонде триллион рублей, и при этом у нас есть фотоподборка «15 красивейших зданий Пенсионного фонда»! Ну давайте уже либо крестик снимем, либо труселя наденем! Я когда приезжаю в МВД и вижу, что у них стоят мониторы Apple, очень удивляюсь. Вот я управляю компанией с количеством работников 4,5-5 тысячи человек, мы сидим в офисе класса «B-», у нас у всех рабочие места, которые стоят по 5-7 тысяч рублей, это машины, больше ничего. А у них в МВД один монитор стоит столько, сколько у меня практически все оборудование офиса. Может, все-таки определимся, кто у нас платит налоги и зарабатывает? С какого черта у какого-то охранника стоит монитор Apple, он какой на нем продукт производит и зачем физически он сидит, человек с ружьем, в префектуре?
– А что вы будете делать после 18 сентября? Допустим, выберут вас депутатом, какой план действий, приоритеты какие?
– Приоритеты простые. Было бы идеально запереть будущую Госдуму, как запирают конклав в Италии, пока они папу не изберут и белый дым у них не пойдет. Запереть и не выпускать, чтобы они сидели там и отменяли и гармонизировали законы, принятые за последние 20-25 лет. Законотворчеством в каких только областях уже не позанимались: делали проекты о том, что женщинам нельзя носить кружевные труселя, что все шубы должны быть обязательно чипированы и так далее. Москва вообще форпост с точки зрения дурости, и москали сейчас хотят ввести налог 13% за то, что вы паркуетесь, налоговая служба считает это нематериальной выгодой. В общем, если б царем был я, я б новую Думу запер и заставил пересматривать существующие законы, и не позволил бы пока разрабатывать новые. В той же Германии действуют в числе прочих еще те законы, что были при Кайзере. Так и нам нужно: гармонизировать законодательство и закрыть Госдуму как институт.
Будет этот мандат, не будет, посмотрим. Для меня это такой же инструмент, как шариковая ручка. Если у меня будет этот инструмент, я смогу с ним сделать кратно больше, чем без него. Опять же вернусь в эфир, опять же буду заниматься с предпринимателями. Не дадите, что ж, буду без инструмента ковыряться дальше.
– Есть информация о том, как в регионах обстоят дела с утеканием бизнеса куда-то подальше? Все чаще приходится слышать от омских бизнесменов о том, что хорошо бы продать здесь все от греха подальше и уехать.
– Осталось понять, кому продать всю эту фигню. Продать невозможно, потому что это никому не нужно. Как человек, в проклятой буржуинии работающий, могу сказать, что есть три вызова, которые для себя человек должен решить. Во-первых, вы навсегда останетесь там гастарбайтером. Во-вторых, твоих детей и внуков будут звать Синь Хунь Вань и они будут смотреть на бабушку и говорить: что-то бабка какая-то широкомордая, белолицая и фамилия у нее странная. Ваш генетический материал исчезнет. И в–третьих, у вас не будет таких посиделок, круга общения, в лучшем случае вы будете с диаспорой общаться, которая с точки зрения этого самого общения может вам не подойти. С другой стороны, царь-батюшка вам и тут не запрещает торговать пирожками, что тут, что там можете и торговать, и работать уборщицей, и таксовать. Выбор «валить или не валить» – непростой, и я бы триста раз подумал. Как человек, который долго там работал, могу сказать: валить туда некуда, туда можно ехать на доживание, когда уже заколебался.
– И все же если раньше из Омска в Москву ехали, то сейчас и Новосибирск, и Екатеринбург, и Тюмень рассматривают. Это наша локальная проблема или в других регионах так же?
– В пределах страны миграция предпринимателей мелкой и средней руки не активна. Она приблизительно такая же, как миграция гражданина в рамках России. Даже если в своем регионе полная задница, это не означает, что омские поедут в Томск, а томские – в Омск. Когда ты приезжаешь на новое место, ты начинаешь не с нулевой точки, а с точки в минус два, минус три года. А если приезжаешь за рубеж, то это вовсе минус пять, и то, что тебе здесь дано по праву рождения, ты минимум пять лет там будешь зарабатывать. Так что выбор здесь болезненный. Многие просто скрывают это или не отдают себе отчета.
Мигрировать в рамках страны нет смысла. У нас, по-моему, 75 или 78 региональных бюджетов дефицитны, страна фактически банкрот. Если в 1998 году меня, как предпринимателя, принуждали играться в ГКО, а потом сказали «чик трак, мы в домике» и был объявлен дефолт. И если сейчас будет объявлен дефолт, это будет дефолт пустой печати под названием Газпром. Ни Газпрома, ни Роснефти не существовало же 15-20 лет назад, это просто была пустая печать, в которую искусственно чего-то понагнали. В прошлом году компания «Майкрософт» случайно по капитализации потеряла объем Газпрома, и ничего. А у нас если кирдыкнется Газпром, упаси господь, то кирдыкнется вся экономика. По-моему, капитализация «покемонов» чуть-чуть не дотягивает до капитализации Роснефти. Так что мы должны понимать объем нашей экономики.
А когда мне задают вопрос, как уехать на Запад, как там работается с административной системой, я отвечаю: там нет административной системы, там бюрократии в разы больше, чем у нас, но там если что-то тебе положено, то бумажка до тебя обязательно дойдет, и невозможно будет подмазать или как-то обойти. И за рубежом надо работать за клиента и против конкурента, чего у нас в России еще нет, здесь очень низкая конкуренция. Предприниматель у нас может гадить на голову клиенту, а тот все равно приносит ему деньги, потому что выбора нет. Я не думаю, что миграция предпринимателей из Омска носит какой-то фатальный характер. То, что люди валят, это, конечно, плохой сигнал для города, для области. Но согласно теории систем есть такой закон, что когда система достигает более 1500 объектов управления, она в субъекте управления не нуждается. То есть, говоря по-русски, если мы завтра все от чего-то сдохнем, чиновники этого не заметят и будут прекрасно дальше работать.
– Так почему из года в год: ЗЮГАНОВ, ЖИРИНОВСКИЙ, ЯВЛИНСКИЙ? Молодых нету что ли?
– После МЭФа мне отзвонились все четыре «бюджетные» партии, мол, Дима, иди к нам. Так что с точки зрения получения ксивы проблем вобще не было, меня б просто в список вписали. Я сказал так: у меня нет задачи просто ксиву получить, я там у вас буду нужен как зайцу стоп-сигнал. Здесь же я в федеральной тройке, и если пройдет партия, я понимаю, что я буду делать. Вы не думайте, что я совсем не принимаю участия в законотворческом процессе, что не знаю, что это такое. Да, я ни в одной бизнес-ассоциации не состою, но экспертом выступаю часто. Так мы рисуем сто законопроектов в год, приходим в эти бюджетные партии, они обмазывают нам козявками и говорят: ну, нам нравится законопроект № 8. Берут нас за шкирку и тащат в правительство. Там нас обмазывают другой субстанцией и говорят: ты знаешь, мне на странице 4 нравятся буквы П, О, Ж и А, и в итоге закон из этих букв, имеющих отношение к отрасли, выходит, но из этих букв, черт побери, слово «вечность» плохо складывается. И если допустить, что меня изберут, меня точно так же будут посылать на хрен, потому что из 450 юристов нас будет от силы три. Но мы сможем не на кухне говорить обо всем этом, а с высокой трибуны, с освещением в СМИ и так далее.
Первая публикация — в газете "Коммерческие вести" от 21 сентября 2016 года
