В третьем-четвертом номерах журнала «Звезда» опубликованы дневниковые записи офицера Иосифа ИЛЬИНА.
16 +
В 1918 году имение, которым владела его семья, подверглось насильственному разделу. Это происходило сплошь и рядом.
«23-го января 1918 г. Самайкино
Интересные сцены рассказывали, когда делили. Во-первых, все происходило по постановлению сельского совета. Причем производилась даже оценка, своеобразные торги. Мужики собирались всем селом, как на ярмарку, выводились лошади или коровы, и тут же происходил торг. Члены совета определяли стоимость или назначали минимальную цену, а затем мужики покупали, выкрикивая, сколько такой-то или такой-то дает, таким образом получалось даже как будто бы и законно. Мужики отлично видели, что это балаган и грабеж, но делали вид, что они ни при чем и подчиняются лишь распоряжению «свыше» и новым правилам. Ваня спрашивал: «А к чему же торги-то учинять – брали бы так, да и все», но ему отвечали, что так законнее. Возможно, что это еще было некоторым оправданием и заглушало голос, который внутри ясно говорил, что это грабеж и что если его слишком просто обставить, то он может и против самого тебя обернуться. Одним словом, тут был скорее инстинкт самосохранения: чем-нибудь прикрыться. Совет, разумеется во главе с Левкой Клейменовым, полученные денежки пропивал, и с ведома мужиков, которые опять-таки так на это и смотрели: пущай их! Надо и им попользоваться! Происходили и курьезы. Вот за пять рублей идет Гром, сын чистопородной Жар-Птицы, какому-то мужику. Он подходит к Ване и просит: «Иван Митрич, ты ужо вели овса отпустить да сена – лошадь-то хорошая».«Это как же так, – отвечает Ваня. – Ты у меня свел лошадь без моего даже согласия, а теперь у меня же просишь еще и кормов для нее – да ты, брат, что, в уме?!» «Да мы што. Мы ничаво, мы разве знам! Нам сказано брать идти, ну и идешь, мы народ темный. А только што вам таперя, все одно, значит, коли лошадей нету, так, думаю, можа, и корма отдадите...» Другой просил дрожки. Больно ему пригляделись дрожки. «Эх, Марья Митривна, отдай дрожки, на што они тябе тяперича». Амбразанцевым хуже: их выселили, все отобрали, а усадьбу, церковь и больницу сожгли. Ребровских тоже сожгли, и они все куда-то выехали. Ушаковы и Толстые пока сидят на месте по своим усадьбам, их тоже, конечно, поделили. В общем, везде все зависит от кучки мерзавцев и шалопаев, которые и создают настроение, сами же мужики стараются прикрыться или законностью в виде торгов, или же «темнотой». Много зависит, конечно, и от того, как относятся персонально к тем или другим помещикам».
