Анатолий АЛЬТЕРГОТ

— Анатолий Давыдович, почему вы стали фермером?

— В свое время я был главным агрономом большого хозяйства.
Главные специалисты тогда жили хорошо. И уходить куда-то было как бы не резон. Но хотелось свободы, самостоятельности, возможности по-настоящему применить знания и опыт. Мне достался имущественный пай — один комбайн и прицепной инвентарь. Земельный пай на четверых членов моей семьи — по 12 га пашни плюс четыре га сенокосных угодий. Впоследствии арендовал земельные паи. И сейчас у меня около 500 га земли. Была возможность взять в банке льготный кредит на технику. Государство в те годы гарантировало возврат кредитных денег. В общем, условия были прекрасные.

Стать фермером было легко и выгодно, им в то время мог стать любой — даже не отличающий ячменя от пшеницы. А далее кто-то не потянул, кто-то испугался трудностей, а кто-то урвал свое и ушел. Движение стало хиреть, вокруг него сформировалось негативное мнение. Тем более многие из нас, и я в том числе, допустили большую ошибку, надеясь на постоянную помощь государства, на дальнейшее «понимание» со строны акционерных обществ и элеваторов, мы не строили ни зерносклады, ни мастерские, ни другие необходимые помещения. Ведь вплоть до 1998 года государство выпускало для фермеров такие указы — хоть песни пой. Хочешь — мини-элеватор строй, хочешь отдельную электролинию. Профукали время, а сейчас построить хороший склад очень дорого.
Нам с самого начала было понятно, что один в поле не воин, поэтому мы объединялись по 5-6 человек. Но только для сезонных работ. Поочередно пахали, сеяли, убирали урожай.

— Почему вы говорите об этом в прошедшем времени?

— Мы прекратили эти отношения. Земля не терпит демократиии. Кто-то формально
был лидером, но приказать он не мог. Семена, технику готовили каждый сам по себе. А сеяли, убирали — гурьбой. У кого-то урожай был выше, и тогда возникали вопросы. Трудно было убедить компаньонов вкладывать деньги в технику, семена, в технологию. Иной фермер купил на доход себе машину, жене шубу, а потом ему хоть трава не расти. Решения, принятые демократическим путем, не могут быть оперативными.

— Но вы же говорите: один в поле не воин...

— Я повторю это еще сотни раз. Мы ищем теперь иные способы взаимоотношений между собой. В одиночку фермеру не выжить. Сейчас у меня в партнерах четыре моих односельчанина, которые отошли от фермерских дел. Я арендую их земельные паи. Кроме денежной оплаты и премирования они имеют зерновую натуроплату. В будущем я вижу не договор подряда, а оформление их на постоянную работу с ежемесячной оплатой, трудовой книжкой. Это, соответственно, налоговые отчисления во все фонды и так далее. В понятие «один в поле не воин» я вкладываю более глубокий смысл, чемтолько «группы людей, работающих на земле».

В Омской области более пяти тысячкрепких крестьянско-фермерских хозяйств. Их доля в валовом производстве продукции растениеводства в Омской области составляет около 20 процентов, тогда как в целом по России эта цифра, если я не ошибаюсь, не превышает семи процентов. И тем не менее в последние годы областная ассоциация фермеров как-то слабо заявляла о себе, ее головная власть оказалась далека от крестьян. Каждый варился в собственном соку. Была и порочная практика со стороны бывших руководителей фермерского движения области. Взять хотя бы те восемь миллионов, которые были выделены ассоциации из областного бюджета в течение последних четырех лет. Кому они пошли? Но есть и другая сторона медали. Многие крестьянские поля зарастали бурьяном, товарный кредит частенько не возвращали государству.

— Все вновь приходящие руководители ругают предшественников. Вы-то сами как будете работать?

— Можно ответить в двух словах: будем работать так, чтобы всем было понятно, что такое Ассоциация, от А до Я. Кто в ней. Что это не размытая форма, а конкретное руководящее звено, организация, куда войдут настоящие фермеры. Наша задача — дойти до каждого фермера, определиться в реальную структуру.

— А что вы вообще вкладываете в понятие «фермерство»?

— На мой взгляд, по смыслу, по образу деятельности — это семейный бизнес на земле. Отношения должны строиться по схеме: государственная власть, которая через земельный комитет дает землю, Ассоциация крестьянско-фермерских хозяйств и сам фермер. Использует вольный крестьянин землю плохо, райкомзем отбирает ее. Но есть объективные и субъективные причины. Надо это решать комиссионно, и ассоциация должна выступить в роли арбитра. Но и распределение земельки следует осуществлять опять-таки комиссионно, по определенному выработанному механизму.

— Ну, засорять землю, если не сказать грубее, мы научились, отбирать ее тоже. А какую помощь ваша ассоциация может предложить фермерам уже сегодня?

— Действительно, одними декларациями сыт не будешь. Поэтому мы ищем и находим деловые контакты с властью и через нее с нужными нам предприятиями и организациями. Сегодня мы «продвинули» два важных вопроса: областная Сельхозтехника включила нас в лизинговую программу поддержки фермеров через
ассоциацию, АО «Омский бекон» готово кредитовать омских фермеров под будущий урожай. Лузинцы заинтересованы в стабильной поставке фермерами зерна и дают нам денежный кредит. Поручителем выступает ассоциация. Речь идет о постоянном долгосрочном партнерстве. Сегодня, чтобы поддержать, развить, стабилизировать фермерское движение в области, мы открыты для сотрудничества с любой порядочной организацией.

— Ну а как сами-то фермеры ко всему этому относятся?

— Если вам дают сапоги, чтобы перейти грязную лужу, как вы к этому отнесетесь? Все мы, фермеры, устали от неорганизованности, обмана и недоверия. Нам надо, как бы это высокопарно ни звучало, вернуть кредит доверия. Прежде всего упорядочить взаимоотношения между собой. На сегодня в области всего 6-7 действующих районных фермерских ассоциаций. В настоящее время мы в районах проводим собрания и, что отрадно, находим взаимопонимание.

— На какие средства вы собираетесь существовать?

— Существует соглашение о сотрудничестве Ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств Омской области, районной ассоциации и крестьянско-фермерского хозяйства, по которому стороны осуществляют сотрудничество в области производства и реализации сельхозпродукции с привлечением финансовых и материальных ресурсов. Плюс к этому мы обязуемся содействовать работе КФХ и их объединений на местах, представлять их интересы, обеспечивать взаимодействие с областной властью по решению вопросов финансовой поддержки КФХ, выплаты дотаций, компенсаций затрат на строительство, лизинг и так далее. Это соглашение предусматривает уплату членских взносы на содержание областной и районных ассоциаций в размере семи рублей с гектара земли, обрабатываемой КФХ.Сегодня в нашу ассоциацию официально входят 2380 КФХ. Думаю, в ближайшее время наши ряды пополнятся.

Есть у нас задумка создать отдел по реализации зерна при ассоциации. Фермер будет иметь дело не с посредниками, а значит, иметь гарантию и уверенность в том, что его не обманут. Сегодня сложно говорить о плановом рынке. Есть теневой рынок зерна, у него свои правила. С теми проблемами, что существуют у фермера — отсутствие сушилок, нормального транспорта, складских помещений, куда ему податься? Вот и отгружает он зерно «с колес», за гроши. Ни фермер не выигрывает, ни государство, потому что подобные сделки уводят доходы от налогообложения.


— Как мне известно, недавно вы вернулись из Москвы со съезда фермеров. Что новенького привезли с этого форума?

— Наверное, уверенность в том, что мы на правильном пути. Наше движение набирает силу. В целом по России КФХ дают семь процентов валовой сельхозпродукции всей страны. А в таких регионах, как Ставрополье, Поволжье, — до 20 процентов. У нас проценты не меньше, но в организационном плане по сравнению с ними мы выглядим бледновато. В том, чтобы исправить ситуацию, заинтересованы и мы, и губернская власть.

На съезде были выработаны предложения для закона о КФХ, которые будут направлены в Госдуму. Мы не имеем сегодня юридического статуса. Закон о фермерстве 1992 года устарел, требует корректировки в условиях сегодняшнего дня. Вот пример: с 1995 года фермер по Гражданскому кодексу является индивидуальным предпринимателем. И соответственно облагается налогами как ИП. Это очень муторная процедура. А крестьянско-фермерское хозяйство имеет ряд особенностей. Это сезонный цикл работ — затраты, доходы и другие процедурные моменты в календарный год не укладываются. А для налоговой — год прошел, отчитайся. А если зерно лежит нереализованное, а если удобрения еще не внесены... И этих «а если» десятка два наберется.

Я доволен тем, что на съезде нашел подтверждение тому, что направление у нашей областной ассоциации верное. Это открытое взаимодействие с властью и другими организациями, объединение фермеров в серьезную структуру и, наконец, создание кредитных кооперативов, которые давно действуют во многих других областях. Что такое кредитный кооператив? Это по сути своей касса взаимопомощи, это фермерский банк при областной ассоциации. В условиях, когда среднему фермеру очень сложно взять кредит в большом банке, наш кредитный кооператив — палочка-выручалочка. Это краткосрочные кредиты под мизерный процент, временная финансовая помощь нуждающимся. Это уверенность в завтрашнем дне и гарантированные взаимоотношения. То же самое и со снабженческо-сбытовыми кооперативами, которые должны у нас заменить заезжих перекупщиков зерна. Настало время собирать камни.

— Я бы сказал, время коллективной вспашки.

— Пожалуй, я с вами соглашусь. А со мной и сотни омских фермеров.