Владимир БАШМАЧНИКОВ, "Тип мышления у бюрократов не изменился со времен Ивана III"

С 1964 по 1966 годы работал преподавателем политэкономии в УрГУ. До 1972 года возглавлял зональный отдел Всероссийского института экономики, труда и управления сельского хозяйства (ВНИИЭТУСХ) в Свердловске. С 1972 года — заведующий отделом первичных трудовых коллективов сельскохозяйственных предприятий головного филиала ВНИИЭТУСХ (Москва). В 1984 году защитил докторскую диссертацию, тогда же был назначен заместителем директора ВНИИЭТУСХ. Через год по рекомендации коллег был приглашен консультантом по аграрным реформам в ЦК КПСС.

В 1989 году стал работать заместителем председателя Комитета по земельной реформе. Тогда же родилась идея создания Ассоциации крестьянских хозяйств, которые в то время только начинали возрождаться. После создания АККОР стал ее вице-президентом. В 1991 году, после августовского путча покинул пост в Комитете по земельной реформе и стал Президентом АККОР. С 1995 по 1999 годы был депутатом Госдумы от АККОР (по договоренности с НДР).

Дважды женат, имеет трех дочерей.

Третьего июля в Омске на расширенном заседании Совета Ассоциации фермерских хозяйств Омской области (АККОО), посвященном проблемам развития фермерского движения и сельской кредитной кооперации, побывал Президент Ассоциации фермерских хозяйств России (АККОР) Владимир БАШМАЧНИКОВ. Владимир Федорович является одним из разработчиков нового, вступившего в силу 17 июня сего года, Закона о крестьянском (фермерском) хозяйстве. «КВ» решили встретиться с ним и поговорить об этом, уже успевшем нашуметь, законе и о фермерстве в целом.

— Владимир Федорович, вы приехали в Омск специально на заседание АККОО или это часть какой-то большой поездки?

— Нет, это меня пригласили омичи, пригласили вместе поработать, вместе подвести итоги проделанной работы и попытаться поразмышлять о завтрашнем дне. Так что это просто конкретная поездка, не вояж.

— И какова цель этой поездки?

— Я давно не был в Сибири, и мне показалось, что я начинаю утрачивать остроту понимания особенностей местной жизни. Это страшно меня не устраивало, потому что я слышал, что здесь процессы идут интересные. Поэтому мне нужно было приехать обязательно, пообщаться, разобраться. Кроме того, у омичей настрой не просто разговорами заниматься, а попытаться порешать какие-то трудные проблемы фермерства. Одна из этих проблем — фермеры не могут дотянуться до финансового рынка, до кредитов. И какие здесь пути-возможности? Один из путей — это создание кредитных кооперативов. Тем более, база нормативная укрепляется, и по крестьянским хозяйствам, и по подворьям. То есть частный сектор чувствует себя в законе, и будет развиваться, но ему для этого нужны условия. И вот кредитная кооперация — это первое условие, потому что каждый, у кого было три коровы, сможет прикупить еще две. Каждый сможет расширить площади посевов, прикупить тракторишко. Без кредитов это невозможно сделать. И по-моему, курс омичи выбрали правильный, и то, что область будет заниматься развертыванием кредитной кооперации — просто замечательно. Власть, похоже, понимает это дело и поддерживает. Поэтому мы решили начатое закрепить, и еще дали информацию соседним областям: пригласили Алтайский край, Томск, Кемерово, Новосибирск. И коллеги из фермерских ассоциаций подъехали, так как им интересно вести этот разговор. Так что я здесь работаю, а не гощу.

— Как бы вы прокомментировали принятие нового Закона о крестьянском (фермерском) хозяйстве?

— Это, на мой взгляд, важный этап в развитии самой фермерской тематики и в возвращении кулацко-фермерского субъекта в сельское хозяйство России. Фермерские ассоциации постоянно поднимали тему продолжения фермерской работы и доказывали аграрным руководителям, в том числе ПУТИНУ и его сотрудникам, что рано задвигать фермеров в архивы, что это полезное для страны движение. В итоге политическое руководство страны созрело для мысли, что нужно эту фермерскую тему возродить. Возродили при помощи закона. Закон пока несовершенен. В нем много еще недосказанного, еще нужны инструменты реализации статей закона: как регистрировать хозяйство, как государственную поддержку осуществлять и так далее. Например, возникла проблема: закон говорит, что если человек надумал из фермерского хозяйства выйти, он имеет право выйти и получить в течение года компенсацию за свою долю. Уже первые опыты показали, что сделать это непросто. Поскольку землю можно оценить, и это тоже как бы товар, но рынка земли еще нет. И судебные исполнители обсчитывают стоимость земли по нормативной цене, а она завышена. Вот представьте себе ситуацию: фермерское хозяйство состоит из пяти человек, имеет тракторы и базу, а один человек уходит — разругался или, например, в академики подался. Он предъявляет требование, и судебный исполнитель предписывает отдать ему в течение года такую-то сумму. А эта сумма больше стоимости всех тракторов, всех коров и всех комбайнов. И хозяйство разоряется. В законе прописана, казалось бы, святая вещь: человек имеет право. А не прописано, как это право реализовывать. В итоге получается, что закон разрешает уничтожить крестьянское хозяйство. Значит, нужны конкретные подзаконные акты, ну скажем, инструкция, которая скажет, что цена на землю в этом случае должна быть рыночной. И подобных недоработок будет много. И наша задача — постоянно следить за этим, вырабатывать предложения, толкаться в министерство, толкаться в Думу, вносить поправки. И я думаю, что мы сможем в течение года в основном доработать все эти процессуальные моменты.

— Насколько я знаю, крестьяне довольно противоречиво отнеслись к этому закону...

— Да, на недавнем заседании АККОО общее отношение звучало так, что, дескать, чего там опять родили. Но когда я объяснил, почему принята именно такая запись, что другой записи, хоть лопни-тресни, быть не может, либо не быть закону, и остается Гражданский кодекс, который прижимает фермеров к ногтю, либо получается так, как получилось; люди выслушали и стали понимать. Например, говорят: «Мы уже привыкли быть юридическим лицом. Почему же там только на семь лет записано „старичкам“, образованным до 1995 года, право оставаться юридическим лицом?» Я объяснил им эту позицию. Практика хозяйственных отношений в мире строится таким образом, что участвуют в них конкретные, четко определенные лица. И когда вышел Гражданский кодекс, мы пришли к тому, что есть либо групповое хозяйство и юридическое лицо, которое отвечает своим, юридическим имуществом, либо есть предприниматель без образования юридического лица. То есть теряется семейный принцип солидарности. С другой стороны, если следовать ГК, кто-то из семьи должен выступать в роли предпринимателя, но тогда, выходит, на него должна переписаться вся собственность. А как же тогда, извините, права жены, сына, дочери? То есть семейное образование во всем мире выступает именно как семейное. И феномен в том, что семья имеет свои экономические интересы, как ячейка общества, как то место, где воспитывается новое поколение, и где родители чрезвычайно заинтересованы, чтобы дети пошли хорошей дорогой. Никто в обществе, ни школа, ни воспитатель, ни даже президент, не может быть заинтересован в развитии Вовки, чтобы Вовка хороший был, и у него все в жизни получилось, как мать и отец. Так вот этот симбиоз — самый сильный мотив, чтобы хозяйство не разорилось, чтобы урожаи были, чтобы Вовка доучился до конца, а потом вернулся и продолжал это дело. Ни один президент страны никогда такой мотивации не имел. Мы как раз и говорим, что семья отличается от всяких акционерных обществ тем, что его члены — муж и жена — занимаясь любовью ночью, обсуждают удои и засуху на полях. Нигде, ни в какой отрасли такого феномена больше не существует. Так вот, когда мы передаем все права и ответственность, мы превращаем жену в наемного работника этого господина мужа. Извините, тогда у них отношения иначе строятся. Этого допустить нельзя, этим самым мы весь феномен мощи крестьянских хозяйств разрушаем. И дабы этого избежать, надо сделать так, чтобы семейное хозяйство было не юридическим лицом, и не физическим, а своеобразным групповым семейным лицом. Вот этого нам удалось добиться.

— Немало споров вызвал и пункт, разрешающий иностранным гражданам создавать свои фермерские хозяйства...

— А в этом ничего такого страшного нет. Нельзя продавать землю иностранцам, потому что тогда бы мы потеряли и Амурскую область, и Кубань бы турки откупили с потрохами, и Калининградскую область немцы бы себе вернули. С этим я согласен. А что касается разрешения на арендованной земле иностранцам создавать фермерские хозяйства, я, думаю, что ничего страшного не будет. У нас еще с екатерининских времен немцы живут и работают — и ничего.

— Но тогда на приграничных землях будет засилие тех же китайцев, тех же турков. Не пострадают ли интересы российских фермеров?

— Ну, какая-то часть иностранцев приедет, и будет работать и жить. Они же станут полугражданами, они будут налоги платить, рабочие места создавать. Если у нас не хватает толковых и ответственных людей, значит, надо их приглашать, тут ничего не поделаешь. Американцы ведь приглашают толковых людей и не боятся, а почему мы будем бояться? Нам нужно кровь обновлять, у нас немножко затухла кровь при социализме.

— Насколько актуальна 20-я статья закона, разрешающая создавать ассоциации и объединения фермеров? Ведь АККОР, например, существует уже не первый год.

— Раз она существует де-факто, надо подтвердить ее существование и де-юре. Мы ввели эту статью сознательно. Здесь особых новаций нет, но у нас ведь бюрократическое государство далеких времен. И разговоры ПУТИНА о создании гражданского общества — это хорошие разговоры, но вряд ли они реализуются при его жизни. Гражданское общество — это бюрократия в сотрудничестве с простым народом. У нас же бюрократ решает все. Любую область возьмите. Фермерские хозяйства есть — значит, бюрократ, то есть властный орган будет распоряжаться ими. И зачем ему ассоциация? Вот я создам отдел по фермерству в управлении сельского хозяйства, и он все вопросы решит. А вы, пионеры, не нужны. К сожалению, тип мышления у бюрократов не изменился со времен Ивана III, который разрешал кормление за счет мзды. Я убежден, что нужна представительская организация от категории людей, что-то вроде профсоюза своеобразного, потому что она лучше знает интересы, заботы, чаяния людей и будет хлопотать за них и чего-то добиваться. Ее надо затвердить, что она в законе, что люди имеют право создавать ассоциацию. Поэтому это актуально.

— Спасибо за интересную беседу, Владимир Федорович.

— Всегда пожалуйста.

Беседовал Игорь Воронцов