Олег ВЬЮГИН, председатель совета директоров МДМ-банка: «Нельзя носить воду в бурдюке с дыркой»

CDO, дефолт-свопы и прочее
Что, собственно, произошло? Что это за кризис? Просто потому, что распространяли кредиты subprime? И из-за этого такие огромные проблемы? Вначале, как вы помните, этот кризис назвали ипотечным. Это, мол, ипотечный кризис в Америке. Но сейчас мы хорошо понимаем, что дело, конечно, не в ипотеке. Ключ к событиям — кредитный рычаг.
Вся мировая экономика развивалась в последние годы по определенной схеме. Кредит, стимулировал либо потребительский, либо инвестиционный спрос. А увеличение спроса давало увеличение производства, рост валового внутреннего продукта и рост всей мировой экономики. Которая несколько лет подряд увеличивалась, кстати, с темпом выше 5 %. Это огромный рост, если учитывать отсталые страны, сложные регионы и очень развитые страны, которые в принципе высокими темпами развиваться вроде бы и не должны. Когда нормально такое развитие? Когда есть контроль рисков. Ведь любой кредит – это риск. К сожалению, сейчас стало ясно, что контроль рисков был безобразный. Причем выдавали не только плохие кредиты, появилось и много других инструментов, построенных на этих кредитах: в виде CDO, кредитных дефолт-свопов и т.д. Весь этот механизм финансовых инструментов оказался слишком рискованным, то есть риски были либо спрятаны, либо перемешаны, либо впрямую приняты благодаря тем, кто оценивал эти риски.
Второе: мы знаем, что кредит в экономике зависит от того, как действует ЦБ. Он может сделать кредит очень дорогим, и тогда кредитоваться будут очень мало. Но у нас Федеральная резервная система – я говорю у нас, потому что это глобальный мир, а доллар — резервная валюта, — решили другим образом: как говорил господин ЧЕЙНИ, кредит — это ничто и долг — ничто. Вот и пошли по пути активнейшего стимулирования такого дешевого кредита. И в итоге через низкую процентную ставку получили то, что получили. А как мы-то попали в это дело? Да очень просто. Из-за высокого спроса, возникшего благодаря механизму, который я описал. Высокий спрос на все, в том числе на нефть. Производство нефти ограниченное, ее цена огромная, плюс финансовые спекуляции.
Риски
В страну пошел поток доходов от дорогой нефти, плюс металлы, можем добавить сюда еще ресурсы, удобрения, уголь. Уголь, кстати, подорожал за последние 10 лет втрое. Безусловно, это все питало потребительский бум, инвестиционный бум и прочее. В стране появилось много дешевых денег, западные банки бегали за российскими компаниями и говорили: давай я тебе дам в долг — на три года, на пять лет. Все будет здорово. Давай IPO сделаем, твои акции пойдут по рынку, получишь деньги. Ну как на это не согласиться? Конечно, соглашались. И деньги, естественно, брали. А значит, стимулировался экономический рост. При этом все, кто заимствовал, брали риски глобальной системы. Те брали наши риски и к рискам относились не очень внимательно, а мы брали риски их общих проблем, которые могут возникнуть. И, наконец, фондовый рынок с капитализацией тоже сыграли очень большую роль. Фактически многие российские компании проводили простую политику: у тебя есть активы, берешь кредит, покупаешь такие же однородные активы, у тебя активы увеличиваются, значит, увеличивается залог, а под этот залог берется еще кредит, на который в свою очередь приобретаются новые активы. А это значит, в капитализации многих компаний спрятан огромный кредитный рычаг.
Когда выяснилось, что в этой системе оказались большие риски, пошел отказ от этих рисков. А фактически пошел отказ от кредитов. И в результате пошло кредитное сжатие по всему миру. Российская банковская система оказалась в том же положении. Слава богу, у нас в стране положение гораздо легче: если отношение кредитов к ВВП в Америке на начало кризиса (я из Блумберга взял) было 3, 5, то в России — порядка 0,5 – в семь раз меньше. Радует, что мы не зашли слишком далеко, не успели туда зайти.
Доступ к капиталу

До августа текущего года кризис был где-то там. Мы в России как то жили вроде нормально: и 8% рост ВВП, и достаточно динамичный рост кредитных портфелей – все было хорошо. В августе у всех российских компаний и банков полностью был прекращен доступ к капиталу. Стало ясно, что ни один банк в мире уже не даст ни копейки сегодня в виде кредита, синдицированного кредита, еврооблигаций и т.д. Второе, началось бегство капитала с фондовых рынков, потому что окончательно стало ясно: нужно отзывать все средства – не хватает. Банки на Западе стали сидеть на кэше и не выдавать кредит. Это обрушило рынок: упали индексы, упала капитализация компаний, обесценились залоги, если они были в виде акций. Что тут же вызвало проблему ликвидности. Если раньше ликвидность подпитывалась ЦБ через покупку валюты, через операции с ценными бумагами, через межбанк, то все это в течение нескольких дней исчезло.
Когда оказалось, что ликвидность недоступна, ее нужно было генерировать самостоятельно из внутреннего баланса – но на это требовалось время. Рефинансирование ЦБ отсутствовало по сути, потому что все операции РЕПО фактически давали значительно меньше средств, так как обесценилась стоимость бумаг. Облигации, правда, не обесценились так быстро, но корпоративные облигации ЦБ принимал не в очень больших объемах. Ну а на межбанке все сократились или убрали лимиты на себя. Произошла дестабилизация банков с недостаточно надежным управлением ликвидностью или тех, кто были сильно вовлечены на рынок ценных бумаг, что практически одинаково. И эти банки, мы их знаем, оказались в сложной ситуации и породили тревогу вкладчиков. Те стали думать: ага, а правильно ли, что мои деньги лежат в таком-то банке. Началось движение вкладов между банками, крупным и мелким капиталом, люди стали дробить вклады. Это привело к тому, что у банков пассивная база стала не столь надежной. А если нет уверенности в пассивах, то нет уверенности, что можно свободно кредитовать. Пошел процесс сворачивание кредитов.
Бегство капитала
В сентябре очень существенно сократилась кредитная активность банков. Кредиты по всей стране выросли только на 90 млрд рублей. В октябре, видимо, цифры еще меньше. Если стало сложнее получать кредиты, то для компаний, которые отягощены долгом, это означает отжимание бизнеса и корректировку всех бизнес-планов, построенных в свое время на понимании, что кредит доступен. Это существенная адаптация экономики к новым условиям. Адаптация через снижение экономической активности. Это мы должны признать честно. И, собственно, это признают и власти в своих прогнозах внутреннего продукта и активности на следующий год.
Я считаю, наша экономическая система достаточно гибкая. И адаптация произойдет, но не представляю, как может существовать экономика без кредита вообще. Конечно, в 90-х годах такая экономика в России была. Но все-таки мы не хотим, наверное, иметь такую экономику. Поэтому самая важная проблема не ликвидность банков, а проблема, как разблокировать кредитный процесс. К сожалению, она связана еще с одной проблемой — оттоком капитала.
Природа оттока сегодня очень сложная. Ее нельзя описать одним словом. Она связана и со спекуляциями, основанными на ожидании ослабления рубля. Но есть и объективные причины. Например, российские компании должны платить по внешним долгам, а рефинансирования за рубежом получить не могут. Значит, выплаты будут проходить за счет внутренних накоплений. Которыми могут быть средства резервного фонда,полученные от правительства для погашения внешних обязательств. Если же компания не пользуется такой поддержкой, это делается через покупку валюты и депонирование средств на корсчетах западных банков, чтобы затем погасить кредиты. В условиях, когда есть ожидание ослабления рубля, руководитель считает: лучше сейчас купить доллары и положить на корсчет и потом заплатить, чем держать средства в рублях, а потом покупать по более высокому курсу. То, что нужно гасить долги, это объективный фактор. А вот ожидание ослабления рубля, возможно, уже необъективно.

Доллар
Прекрасно понимаю, откуда ожидание ослабления рубля. ЦБ контролирует движение курса рубля по отношению к бивалютной корзине. Поэтому курс рубля по отношению к доллару зависит от того, что происходит между долларом и евро. Если евро укрепляется, то рубль к доллару укрепляется, если евро слабеет, то и рубль к доллару слабеет. В последнее время мы наблюдаем совершенно катастрофическое падение евро по отношению к доллару с 1,5 до 1,25 за очень короткий срок — порядка 70 дней. Отсюда довольно быстрая девальвация рубля по отношению к доллару. Что в свою очередь вызвало спрос на доллары. Что же будет дальше с долларом и евро? Я сам спрашивал многих. У меня много на Западе знакомых финансистов. Например, бывший председатель правления ЮбиЭс банка, один из бывших руководителей банка Глобал другие. Я у многих спрашивал. Они мне все отвечают: знаешь, это случайный процесс. Сейчас непонятно, где фундаментальные показатели будут сильнее — никто этого не знает.
Быстрое укрепление доллара, которое мы наблюдаем, связано в большой степени с технической причиной: отзыв огромного количества кредитов и инвестиций, сделанных международными и американскими компаниями. Изымаются средства из чего-то там, из какого-то актива, идет конвертация национальной валюты в доллары, и доллары складываются на корсчет, при этом никого не кредитуют. В результате огромный спрос на доллары. Плюс к этому происходит мощное падение курсов валют в странах, у которых нет большого запаса резервов. Катастрофическая ситуация в некоторых странах Восточной Европы, в Южной Корее, и тоже потому, что идет отзыв средств.
Почему в евро не конвертируют? Наверное, потому, что доллар — резервная валюта, в конце концов. Что будет после того, как прекратится этот процесс? А дальше все будут думать: кто фундаментальнее окажется впереди.
Сейчас есть такая гипотеза, что американцы будут впереди. Американцы первые списали большинство плохих активов. Европейцы отстают, поэтому скорее всего восстановление начнется быстрее в Америке, а потом только в Европе. А значит, имеет смысл покупать доллары. Может быть. Не знаю. Логика есть в этих рассуждениях, потому что она опирается на цифры, очень, правда, непроверенные и неподтвержденные, но очень похоже, что плохих активов больше сейчас в европейской системе, чем в американской. Но европейцы действуют тоже очень серьезно. Великобритания, например, уже входит в капиталы шести крупнейших банков английских. По сути, это мощная стабилизирующая мера. Посмотрим. И будем решать, покупать доллары и ли нет. Это, как говорится, инвестиционный или тактический выбор каждого конкретного гражданина. Но такая линия поведения ударяет по России. Когда есть отток капитала, очень трудно финансировать экономику, используя ресурсы ЦБ или правительства, потому что всегда есть риск, что эти ресурсы не пойдут на финансирование экономики, а уйдут в отток капитала. Это, я считаю, сейчас самая ключевая проблема, которую нужно решить властям. Нельзя носить воду в бурдюке с дыркой.
Банки
А что про банки сказать? Банки являются производной все-таки от экономической активности. Экономика без них не существует. Но, с другой стороны, все результаты банков зависят от экономики. Будет снижение темпов ВВП с 8% до 3%, как банк J.P.Morgan прогнозирует для России на следующий год, наверное, банки заработают существенно меньше. К этому надо совершенно спокойно относиться. Когда говорят, что кредитный портфель не растет, для экономики это да — плохо, а для банка – ну, меньше заработает, не проблема. Все внимание должно быть сосредоточено экономике, и финансировать нужно пытаться не банки, а экономику. Но это можно сделать через банки. Если государство готово использовать свои ресурсы, чтобы кредитовать конкретные сектора экономики, то можно это делать не только через государственные банки, но и через коммерческие, умеющие это делать, и которые покрываю всю экономику гораздо больше, чем государственные. Госбанки пусть выдают крупные кредиты, а коммерческие – для среднего и малого бизнеса.