Валерий КАПЛУНАТ, председатель совета директоров ООО «Омсктехуглерод»: «Мы здесь в Омской области как белая ворона в стае»

С первого августа ООО «Омсктехуглерод» официально переехало из Омска в Москву. Новый юридический адрес крупнейшего российского холдинга по изготовлению технического углерода теперь значится во Втором Балтийском переулке столицы, там же где располагается ООО «Формула эффект» — единственный учредитель Омсктехуглерода. В связи с чем произошла перерегистрация и какие планы у холдинга на будущее — с этими вопросами корреспондент «КВ» Лев АБАЛКИН обратился к председателю совета директоров ООО «Омсктехуглерод» Валерию КАПЛУНАТУ.

— Валерий Николаевич, в связи с чем произошла перерегистрация Омсктехуглерода в Москву?
— Это результат объективного процесса, который начался с образованием нашего холдинга несколько лет назад. Холдинг появился по сути дела с покупкой волгоградского завода. Как только в нашей структуре появилось второе предприятие, естественно, возник вопрос, где регистрироваться. Мы шли ступенчато. Сначала в Омске была образована управляющая компания. В 2008 году мы зарегистрировали в Омске уже непосредственно сам холдинг с филиалом в Волгограде. А в текущем году уже зарегистрировали холдинг в Москве с омским и волгоградским филиалами. Это четкий поэтапный процесс трансформаций на пути к созданию компании мирового уровня.
— Как правильно холдинг называется?
— ООО «Омсктехуглерод». Мы сейчас начинаем некий ребрендинг и в дальнейшем холдинг будет называться ОмскКарбонГрупп, в скобках – Омсктехуглерод. Ну, слово «Омсктехуглерод», вероятно, постепенно уйдет.
— Когда это предполагается?
— В течение года. Омсктехуглерод — название советского периода. Сейчас эпоха космополитичная, а слово «техуглерод» в английской транскрипции звучит выглядит очень странно – как высокотехнологичный углерод.
— Но он же у вас действительно высокотехнологичный.
— Но это все-таки искажает само название.
— Так, может, и слово «Омск» имеет смысл убрать?
— Омский завод — самый передовой и самый сильный в нашей группе. В Омске мы намерены создать научно-технический центр. То есть Омск по-прежнему остается местом дислокации основных наших кадров.
— Тогда почему Москва?
— Если вы посмотрите на наш сайт и увидите, кто наши партнеры, то становится понятно, что все представительства этих партнеров размещаются в российской столице. Понятно, что с точки зрения коммуникационного аспекта, логистического и так далее — в Москве удобнее. Наше государство моноцентрическое по своей сути.
— Когда мы разговаривали года два назад, вы говорили, что вам было важно зарегистрироваться именно в Омске.
— Да у нас были такие мечты. Мы пытались в чем-то подражать западным компаниям. Ведь крупнейшая западная компания номер один в табеле о рангах в шинным бизнесе Michelin зарегистрирована в провинциальном городке – Клермон-Ферран, оттуда они, собственно, и начинали свой путь. Такая крупная компания как Goodyear зарегистрирована в городе Акрон штата Огайо. Это маленький провинциальный городочек. Компания «Пирелли» зарегистрирована в Милане. Мы попытались пойти по этому же пути. Но на собственном примере убедились, что такой патриотизм – не для России. За многие годы работы в Омске мы не имели и не имеем полноценного диалога ни с региональной властью, ни с налоговыми органами. Мы полагаем, что недавние перемены в УФНС произошли очень качественно и вполне закономерно. Но поздно. Может быть, если бы год назад произошло увольнение ПОГРЕБНЯКА мы и не стали бы перерегистрироваться. Я вам прямо скажу: налоговая сделала все, чтобы мы не регистрировались и не развивались в нашем городе. Когда мы попытались именно в Омске зарегистрировать холдинг весной 2008 года, мы получили два месяца проволочек. Они просто нас в Омске не регистрировали. Но перевод наш в Москву сделали молниеносно, даже платочком нам помахали. Мы полагаем, что налоговая служба вообще не заточена на работу с такими структурами, как мы. Думаю, им не нравится, что здесь присутствует крупнейший возмещатель НДС, так как у них налажены в регионе свои сомнительные схемы по возмещению. А мы им, по сути дела, мешаем карты. Я говорил об этом губернатору, областному прокурору, другим руководителям спецслужб. Мы не чувствовали помощи и поддержки и от региональной власти, но и, честно говоря, прямого противодействия тоже не ощущали. Поэтому мне, наверное, было бы несправедливо какие-то претензии предъявлять квласти. Безусловно, мы люди со своими слабостями и нам хотелось бы какого-то поощрения или поддержки. Но коли их не было, мы это как-то пережили. Другое дело, что, как мы поняли, налоговая служба даже не удосужилась сообщить областной власти, что мы уходим. У них было достаточно времени, чтобы хотя бы провести какие-то консультации с руководством нашего холдинга. Но ни звонка, ни запроса – ничего не было.
— А после того как стало широко известно о вашей перерегистрации, тоже не было обращений?
— Было формальное письмо: объясните причину, но уже после того, как мы перерегистрировались. Попыток каким-то образом переговорить: ребята, почему уходите, не было. Ощущение, что только в радость наш уход.
— Сколько потеряет регион от вашей перерегистрации?
— Ко мне были обращения со стороны минэкономики области по этому поводу. Мы подсчитали возможные потери. Как ни странно, ситуация неплохая – по нашим расчетам региональный бюджет потеряет чистыми немного – 29 миллионов рублей. Ведь проблема не в перерегистрации как таковой, а в движении финансовых потоков. Мы все-таки постарались, чтобы это не было болезненно для регионального бюджета: подоходный остается, налог на имущество остается, НДС всегда был федеральным налогом, просто его теперь будет администрировать другая налоговая инспекция — в Москве. Есть вопрос с налогом на прибыль, но он распределяется по местам дислокации больших холдингов по четко обозначенным в Налоговом кодексе критериям.
— Называлось число потерь в 300 миллионов рублей.
— 300 миллионов – это наши общие налоговые платежи во все уровни бюджетов. Но мы, например, в будущем апреле в Омске введем в строй новый 12 поток – это добавленная стоимость к имуществу. А значит, увеличение налоговых поступлений.
— Как управление будет происходить: вы переедете в Москву?
— Безусловно, я буду прописываться в Москве. Руководящая структура будет в столице. Там будет единый логистический центр.
— Приобрели в столице недвижимость?
— Да, мы приобрели этаж в одном из московских деловых центров. У нас там было представительство, теперь мы это представительство будем расширять. Я вообще хочу сказать: у нас низкорентабельный бизнес. Этого не могли понять омские налоговые инспекторы, которые заявляли, что у вас-де больше должна быть прибыль. Мы не купаемся в прибыли. Средняя рентабельность не превышает 15%.
— По итогам прошлого года какая была выручка?
— Порядка семи с половиной миллиардов рублей. По итогам текущего года планируем приблизиться к 12 миллиардам. На днях мы ввели буквально построенный с нуля поток в Волгограде.
— Поток — это что?
— Поток — это производственная линия. В Омске таких линий 11, в Волгограде мы сейчас построили седьмую. В апреле введем в эксплуатацию там восьмую линию. Мыучаствуем в программе государственного финансирования и проведения исследований промышленных технологий по электропроводному углероду, которое курирует Министерство образования и науки. Государство готово брать на себя финансирование научно-исследовательских разработок, и мы подали заявку. Надеемся ее выиграть. С гордостью могу сказать: мы единственная структура, которая имеет частный характер собственности среди других соискателей.
— Что такое электропроводный углерод?
— Это литий-ионные батареи и аккумуляторы для сотовых телефонов, для компьютеров. Это суперконденсаторы для Ё-мобилей, это и оборонная тематика. Могу сказать, что это один из самых динамично растущих сегментов рынка суперсовременных наукоемких технологий в мире.
— Это кто-то в России уже выпускает?
— Нет, подобного рода разработок в стране не было. Государство может взять на себя финансирование проведение научно-исследовательских разработок, создание опытных партий. Мы надеемся что Институт проблем переработки углеводородов победит и сможет нам представить такого рода разработки.
— Кто все-таки подал заявку — институт?
— Мы подали как заказчик, что нам нужна именно такая технология.
— Какие планы на будущее?
— Намереваемся войти в пятерку мировых производителей технического углерода. Сейчас мы входим в десятку.
— Я слышал, вы пытались купить одного из иностранных производителей углерода?
— Была такая попытка. В связи с этим могу только самые теплые слова сказать о руководителе Роснано Анатолии ЧУБАЙСЕ, о руководителе Сбербанка Германе ГРЕФЕ, руководителе ВТБ-Капитал Юрии СОЛОВЬЕВЕ. С уважением могу вспомнить и г-на КОСТИНА как глобального руководителя ВТБ – все они дали нам добро, и, опираясь на эти структуры, мы способны были бы купить компанию любого мирового уровня. Другое дело, что та компания, которую мы собирались приобрести, оказалась рискованным приобретением. Это было наше собственное решение отказаться от сделки. Но все вышеназванные структуры были готовы оказать нам поддержку. То есть на федеральном уровне мы такую поддержку чувствуем. Там есть понимание, что мы выполняем реальные государственные задачи. Другое дело, что на провинциальном уровне нас такими не воспринимают. Мы здесь слишком непонятны и самостоятельны и тем самым неудобны, как белая ворона в стае. Но, с другой стороны, у нас и масштаб уже не региональный — вот еще один аргумент для переезда: федеральным структурам понятнее, когда мы в Москве.