Павел БЕГУНОВ, инженер-конструктор ОАО "КБТМ": «Сейчас те, кто приходит на должность инженера, оказываются в лучшем положении: нас мало поощряли, и работы было меньше»

В начале марта состоялся XII Всероссийский конкурс «Инженер года — 2011», проводимый Всероссийским союзом научных и инженерных общественных организаций. Около 2 000 инженеров съехались со всей страны, чтобы продемонстрировать свои проекты. По результатам 1 тура победителем в номинации «Техника военного и специального назначения» по версии «Инженерное искусство молодых» был признан 27-летний омский инженер-конструктор ОАО «Конструкторское бюро транспортного машиностроения» Павел БЕГУНОВ.

— Павел, скажите, с чего вы начинали, почему выбрали профессию инженера-конструктора? Всегда мечтали работать на «оборонку»?

— Может быть, и не всегда. У меня с детства была особая тяга к технике, даже больше, чем обычная мальчишеская: машины меня интересовали не только в практическом смысле, мне хотелось увидеть, как происходит сборка всех механизмов. В 2007 году я закончил обучение в Сибирской государственной автомобильно-дорожной академии по специальности «Сервис транспортных и технологических машин и оборудования». В конструкторском бюро транспортного машиностроения работаю с 2008 года в должности инженера-конструктора. Именно на нашем предприятии процесс создания машины можно пронаблюдать на всех этапах производства. Это удивительно, когда видишь проект еще только на бумаге, составляешь лишь документацию, а в итоге все разрастается до готового продукта. Я работаю в отделе комплексной защиты военных гусеничных машин.

— А что подразумевается под комплексной защитой броневой стали?

— Под комплексной защитой, во-первых, понимается защита броневой стали — это мы называем пассивной защитой. Но есть и динамическая, которая навешивается уже сверху: при попадании снаряда она производит взрыв динамического взрывчатого вещества и, соответственно, действие снаряда ослабевает. Кроме того, имеется активная защита, когда на подлете снаряда происходит сначала обнаружение с помощью специального оборудования, а затем из пусковых установок производится выстрел в сторону снаряда. Еще мы сейчас занимаемся разработкой систем, которые позволяют скрывать технику в радиолокационном, оптическом диапазоне, — это так называемые специальные маскировочные накидки, которые имеют даже некоторое сходство с обычной сетью. В совокупности все это называется комплексной защитой.

— В чем заключается ваша работа?

— Инженеры-конструкторы полностью разрабатывают документацию ко всем типам комплексной защиты. После того как я создам чертеж, он поступает на нормо-контроль, далее уходит в отдел стандартизации. Если есть чертежи со сваркой, то, естественно, проводится анализ сварочных работ соответствующими специалистами. То есть, прежде чем начнется монтажная работа, сначала происходят согласования на всех уровнях. Вообще, на мой взгляд, главная задача инженера-конструктора — предоставить правильную, качественную документацию в срок. Работаем в основном с министерством обороны, от них мы получаем техническое задание на определенную машину — либо произвести модернизацию уже существующей модели, либо создать совершенно новую. Да, конечно, были и секретные проекты, которые не подлежат огласке. Из открытых работ хотел бы рассказать о том, что нами была произведена модернизация бронированной ремонтной эвакуационной машины БРЭМ-80У, которая была построена на базе танка Т-80. Я являлся непосредственным участником выпуска конструкторско-технической документации, в частности, улучшения обзорности механика-водителя. Помимо этого наш отдел решал вопрос об автоматизации стрельбы из пулеметной установки, готовили ремонтно-эксплуатационную документацию.

— Сколько обычно человек работает над одним проектом?

— Достаточно большое число людей. Только в нашем отделе 14 человек, а ведь дополнительно могут задействовать около 10-12 отделов. В общей сложности к работе над одним проектом привлекают 100-150 человек.

— А сколько среди них инженеров-конструкторов?

— Непосредственно в нашем отделе по должности 7 человек. Я бы еще отметил, что практически все проекты по созданию новых машин не обходятся без участия нашего отдела. Кроме того, мы можем сами предлагать заявки для министерства обороны. У нас возникла идея или рекомендация, мы предоставляем руководству небольшой отчет с предложениями — какие характеристики можно улучшить. Но это, естественно, происходит на более высоком уровне. Тогда наше начальство отправляется с предложениями в Москву. Не раз случалось, что мои рекомендации брали в расчет.

— О каких рекомендациях идет речь? Я читал, что одной из функций инженера-конструктора является проведение стоимостного анализа. Вы можете и на экономичность повлиять?

— Косвенно повлиять можем. Например, сейчас ведется большая работа по внедрению керамической брони. Решается вопрос о ее размещении, проводятся испытания. Преимущество ее в том, что она гораздо легче стали. Если масса машины вырастает, то вместе с ней растут и затраты. Придется и двигатель ставить мощнее, чтобы он вытягивал. На сегодняшний день, конечно, керамическая броня подойдет только для легкой бронированной техники, но на будущее уже ведутся разработки для тяжелой. Облегчить машину в плане веса — это значительная выгода.

— То есть перемены произошли именно с вашей подачи?

— Да. В прошлом году я участвовал в научно-практической конференции и выступал с проектом об использовании керамической брони. Патент за эту разработку, конечно, не мой. Я скорее пытаюсь популяризировать данную идею на нашем предприятии.

— Вы заговорили о патентах. Как у вас решается вопрос об авторских правах?

— На предприятии есть патентный отдел, который только этим и занимается. Как правило, после того как что-нибудь изобретают, будь то созданная новая машина или отдельные детали к ней, разработчики непременно отправляются в патентный отдел. Все заносится в реестр патентов РФ. Оплачивается это не только разово, инженер-конструктор также получает специальную надбавку к зарплате.

— А в Омске много таких своих проектов?

— Я бы отметил, что патент можно получить не только на полностью созданную машину, но и на какой-то отдельный узел, как, кстати, сейчас чаще всего и происходит. Запатентовать можно даже идею.

— А где проходят испытания? Вы входите в состав группы испытателей?

— Испытания проводятся на специальном полигоне. Например, стрелковые испытания — на базе Кубинского полигона под Москвой. Отбирается специальная группа испытателей из 5-6 человек, в которую, как правило, от конструкторского бюро включается один представитель. Мне еще не приходилось. Я подключаюсь к работе уже после акта испытания, занимаюсь анализом, если что-то прошло не так, то вношу изменения в конструкторскую документацию.

— Вы стали участником Всероссийского конкурса «Инженер года — 2011» и были названы победителем в первом туре. По каким критериям оценивались участники?

— Каждый участник от себя и предприятия высылал представление, в котором описывались все его работы, указывалось, какими методами он пользовался. Я стал победителем первого тура, до других меня не допустили, потому что там участвовали те, у кого уже были свои патенты. Я бы хотел отметить, что молодых на предприятии поддерживают. Недавно мы ездили на Международный форум «Инженеры будущего 2012», который проводился на Байкале. Я получил хороший опыт, от нашего предприятия в команде участвовало семь человек. Там собирается молодежь до 35 лет со всей России, и не только.

— Что вы почерпнули из этой поездки?

— После того как я побывал на форуме, я осознал, что на вещи надо смотреть шире, к примеру, с высоты руководящей должности. Там проводились программы по развитию и стратегии предприятия, т.е. нас готовили к перспективе быть руководителями.

— Какой у вас рабочий график? Часто ли приходится работать сверхурочно?

— Если работа есть, то выходим и в субботу, и в воскресенье. В литейном цехе, например, инженеры-конструкторы могут работать и в ночную смену.

— Вы параллельно можете заниматься и другими проектами или важно, чтобы внимание инженеров-конструкторов было сконцентрировано только на одном объекте?

— К примеру, сейчас мы занимаемся разработкой специальной пожарной машины и также параллельно ведем конструкторское сопровождение танков Т-72. По поводу пожарной машины я бы хотел сказать, что является она достаточно перспективной разработкой. В последнее время в разных концах страны участились взрывы на военных складах. А данная машина будет бронированной, кроме того, на ней будет установлено мощное пожарное оборудование. Сейчас она находится уже в стадии изготовления. Мы планируем ее представить МЧС и заинтересовать военных. С некоторыми переделками машину можно будет использовать не только для тушения пожаров на военных складах.

— Сколько времени уходит на создание одного проекта? К примеру, в отношении специальной пожарной машины.

— Нас поставили в такие рамки, что ее необходимо сделать буквально к концу года. Получается, что выделили на разработку всего один год. Конечно, какие-то детали для ходовой части нами заимствовались. Но практически собирать ее приходится все же с нуля. На данный момент прошло около 4 месяцев, и сейчас конструкторская работа уже близится к завершающему этапу. В частности, мы заканчиваем составление документации по сборке кабины, вскоре начнется полный монтаж. К концу года, думаю, машина уже отправится на испытания. После этого, если возникнут какие-то недочеты, документация снова попадет на стол к инженерам-конструкторам.


— Какие самые долгие проекты?

— Не более 5-6 лет. Но это уже проекты новых машин. В основном, если требуется только модернизация, на производство уходит около года-двух лет. Конечный результат — это принятие техники на вооружение. Могу сказать, что берут, конечно, не всю, но по крайней мере ставят в реестр.

— А из-за чего могут не принять?

— Я, наверно, неправильно выразился. Не то чтобы не берут, а, скорее, откладывают. В основном это связано с финансированием. В любом случае инженеру-конструктору засчитывается за выполненную работу. У нас много проектов, которые на вооружение еще не приняты.

— А куда устроились ваши однокурсники по окончании института?

— В мое время большинство одногруппников по окончании института шли не по специальности, потому что до последнего времени инженер получал небольшие деньги. Сейчас ситуация налаживается, тем более что в 2010 году мы вошли в корпорацию ООО «НПК Уралвагонзавод». В частности, ряд работ по модернизации танков переходит к нам. Сейчас даже те, кто приходит на должность обычного инженера-конструктора, оказываются в гораздо более выигрышном положении, чем мы в свое время. Нас мало поощряли, и работы гораздо меньше было.