Николай ГОРНОВ, обозреватель «КВ» О гарантах стабильности

Вот и закончился год. Кто-то наверняка вздохнул с облегчением, кто-то с разочарованием. И это понятно. Все 12 месяцев взбудораженное население и региональные элиты не успевали переваривать новости об очередных властных чудачествах, несправед¬ливостях и злодеяниях, как прошлых, так и будущих, а в итоге мы все опять вернулись на исходные позиции. Лично мне, как человеку с тонкой нервной организацией, помогали выживать любимые книги. Особенно труды по этологии. Если почаще напоминать себе, что врожденные программы человеческого поведения сходны с моделями поведения стадных приматов (павианы, гамадрилы, бабуины и прочие), то становится как-то легче.

С точки зрения этолога, ничего выдающегося не происходило. Имела место традиционная борьба за иерархический ранг. Как у собакоголовых обезьян, к примеру, которые тоже живут сложно организованным стадом. Борьба за иерархический ранг (а с ним и за обладание самками) — это едва ли не самое важное дело в жизни стадного самца-павиана. Иерархическая пирамида самцов строилась, как и положено, по возрасту. Внутри каждой возрастной группы самцы боролись за свой иерархический ранг как в одиночку, так и объединяясь в неустойчивые союзы (демонстрации, митинги, политические объединения), и если бы эти союзы получились достаточно прочными, молодые самцы имели бы шанс свергнуть самцов более высокого уровня.

Самые агрессивные самцы, иерархи, окруженные «шестерками» (особями с невысокими интеллектуальными данными, но услужливыми и коварными), нормативно прессовали субдоминантов, которые переадресовывали агрессию на подчиненных, а те в свою очередь — на своих подчиненных. Стадо, особенно его придонная часть, охотно поддерживало гарантов стабильности, и радовалось, когда наказывали какого-нибудь слишком наглого субдоминанта. Самки среднего возраста (электоральная опора) принимали участие в коллективных осуждениях и расправах наиболее охотно. Да и было бы странно, если бы в стаде перестал вдруг действовать принцип «иерарх всегда прав».

Детеныши, понятное дело, видели в иерархах своих отцов, иерархов искренне любили самки и самцы более низких рангов (только субдоминанты питали к ним подавленную агрессивность). Сами иерархи тоже не удивили. Им же постоянно кажется, что в стаде нет должного порядка, поэтому главная их забота на всю оставшуюся жизнь — сдерживать напор более многочисленных, набирающих силу субдоминантов. Сидя на возвышении, они грозно хмурили брови, периодически грозили кулаком, стучали себя в грудь, скалили зубы и заставляли подчиненных самцов принять позу подчинения.

А какая альтернатива? Равенство у социальных приматов — это миф. У некоторых вторично деградировавших племен этнографы встречали разного вида выверты, но там имелись другие проблемы. Одни племена слишком заморачивались тем, чтобы ни у кого из сородичей не имелось ничего своего, а все было общее. Другие чрезмерно увлекались сложным ритуалом дележа скудной добычи. Третьи следили, чтобы все соплеменники делали работу только сообща. Четвертые подавляли любую инициативу. Пятые массово употребляли наркотические вещества и были ни на что не пригодны, поэтому жизнь племени поддерживалась исключительно усилиями женщин, не злоупотреблявших наркотиками.

Но мы-то, слава Богу, не дикари. У нас-то все нормально.