2 июля стало известно о решении регионального минимущества отменить объявленный в ноябре 2013 года конкурс на право заключения концессионных соглашений по строительству 12 детских садов в Омске и районах области. Формально причиной отказа от проекта стало то, что за последний месяц двое конкурсанта – московские компании ЗАО «Эктив Инжиниринг» и ООО «Альтернатива» – отозвали свои заявки и остался лишь один претендент на звание концессионера – ООО «Инфраструктура – Западная Сибирь» из Екатеринбурга. 3 июля первый заместитель министра имущественных отношений Омской области Виктор СОБОЛЕВ провел мини– пресс– конференцию, на которой рассказал о том, что помешало появлению на территории региона первых концессионных садиков.
– Виктор Юрьевич, почему конкурсы отменили? Что испугало инвесторов, отозвавших свои заявки?
– Что конкретно их испугало, лучше, конечно, спросить у самих инвесторов, но практика показывает, что инвестор отказывается от проекта, если видит повышенные риски, в особенности – риск невозврата инвестиций. Что касается правительства Омской области, на федеральном уровне не произошло изменений нормативно-правовой базы, на которые мы, честно говоря, рассчитывали. Мы полагали, что, пока мы проводим подготовительную работу, Федеральный закон «О концессионных соглашениях» будет лучше проработан в части строительства объектов социальной инфраструктуры. Концедент гарантирует концессионеру возврат инвестиций, но механизм недостаточно прописан. Соответственно, не только концессионер рискует недополучить вложенные средства, но и нам как органу власти может в рамках 44– ФЗ не хватить законных механизмов возмещения его затрат из бюджета. Эти противоречия, которые должны были получить разрешение при доработке закона «О концессионных соглашениях», к сожалению, до сих пор никуда не делись. Сегодня этот закон подходит скорее для строительства транспортных, инженерных объектов. Дело в том, что закон писался Росавтодором. Они писали его под дороги, а заодно внесли в него другие инфраструктурные объекты, а в самом конце – соцсферу.
Мы сделали вывод, что концессионное соглашение – это пока не самая подходящая форма государственно– частного партнерства (далее – ГЧП) для строительства социальных объектов, где речь не идет о получении концессионером внебюджетных доходов. Наша цель была и остается – построить детские сады, аналогичные муниципальным, то есть возвратности инвестиций со стороны родителей там быть не может. Проект финансируется за счет государства, а значит, должны быть четкие механизмы возврата денег инвестору.
– Эта программа будет реализовываться в дальнейшем в какой– то форме?
– Наша главная цель остается прежней – отсутствие очереди в детские сады. Достигаться она может разными способами. То самое ГЧП – лишь один из них. После объявления конкурса на концессию правительство Омской области и администрация Омска не сидели сложа руки. Параллельно предпринимались меры по реконструкции существующих зданий садиков, по освобождению бывших зданий детских садов, которые находились в областной собственности и были заняты детскими домами, медицинскими учреждениями, или находились в частной собственности и так далее. Есть проекты по строительству детских садов, которые правительство Омской области реализует самостоятельно, с привлечением федеральных субсидий. В части строительства у нас по– прежнему остается два пути: собственное строительство с помощью региональных и федеральных средств и привлечение инвесторов. По первой концессии у нас под детские сады шло 12 площадок. Сегодня мы можем разбить их на несколько блоков. Часть садиков может быть построена областью самостоятельно, часть – в рамках ГЧП. Самое главное, что участки уже сформированы и готовы к тому, чтобы реализовывать на них эти проекты.
– Отмена конкурса как– то связана с последними коррупционными скандалами?
– Это сильно упрощенный подход. Строго говоря, ни ГАМБУРГ Юрий Викторович, ни ВЫСОЦКИЙ Сергей Васильевич не были кураторами этого проекта. Юрий Викторович за социальную сферу отвечает, но его интересует уменьшение очереди в детские сады, а не строительство как таковое. Это уже не такого уровня проект, который может зависеть от одного, двух или трех человек. По сути, это был первый опыт правительства Омской области по расчету коммерческого проекта. Если раньше в задачи главного распорядителя входило только провести конкурс, заказать работы и оплатить работу подрядчика, то в случае с концессией перед чиновниками встала необходимость разработать полноценный бизнес– проект. В отсутствие конкретного инвестора мы были вынуждены сами просчитывать финансовую модель, причем не одну. На самом деле это абсолютно новая для нас работа. Над этим проектом работала, в частности, Корпорация развития Омской области. Деньги длинные, стоимость денег изменяется. С того момента, как мы начали разрабатывать концессионные соглашения, изменилось очень многое: макроэкономическая ситуация, политика страны... Казалось бы, как на концессионные соглашения в Омской области могут повлиять события на Украине? Но ведь все это отражается в том числе на банковских ставках. Нам пришлось пересчитывать, в какую сумму в итоге встанет концессия для региона. Мы увидели, что риски большие. Мы ведь не можем сегодня просчитать, каковы будут накладные расходы концессионера, во сколько обойдется ему управление, какую форму управления он выберет. В итоге начинает плавать цена. А что такое плавающая цена в условиях бюджетного финансирования? По– хорошему это все должно быть в полной мере регламентировано федеральным законодательством. Я, к примеру, четко представляю, что должно быть прописано в ФЗ, чтобы концессия стала удобна и применима для такого рода проектов.
– И что же там должно быть прописано?
– Однозначно в договор нужно вводить новые стороны. Сегодня это только концедент и концессионер, но там также обязательно должен быть банк, чтобы ему было понятно, куда идут инвестиции и обязательства по банковской ставке, и оператор проекта – тот, кто будет эксплуатировать объект концессии. Да, концессионер может и сам быть оператором проекта, но у него есть право пригласить кого– то. В таком случае этот кто– то должен стать стороной договора, чтобы у него появились обязательства и понимание движения денег. Во– вторых, сегодня у нас законом предусмотрено частичное возмещение концессионеру его затрат концедентом. Прекрасно, мы этот фактор отыгрываем на торгах. А с остальной частью как быть? Если у нас концессия полностью финансируется за счет государства, должен быть прописан абсолютно четкий механизм, каким образом эти затраты предъявляются, проверяются, протоколируются и оплачиваются. Почему до сих пор этого не сделано, сложно сказать. Если этот аспект не будет доработан, то мы будем искать другие формы ГЧП. В общем– то, с министерством экономики мы этим уже занимаемся.
– Но ведь один из трех конкурсантов – екатеринбургская компания «Инфраструктура — Западная Сибирь» – был готов пойти на ваши условия.
– Мы плотно не общались ни с кем из конкурсантов. Возможно, они договорились с хорошим банком и сочли, что их риски невелики. Но как быть с нашими рисками? Грубо говоря, инвестор мне показывает, сколько он потратил, и говорит: «Пожалуйста, мне все это верните». Да, прописанную в соглашении часть, то есть прямые затраты на строительство, по закону о концессии мы вернем ему по договору – нам не нужно для этого конкурс проводить. Но в остальной части (расходы на кредитование, администрирование и так далее) мы натыкаемся на 44– ФЗ, в обход которого мы не можем ему эти деньги отдать. Инвестор пойдет в суд. Ладно, если он просто взыщет свои расходы – регион по решению суда вернет потраченные им деньги. А если он настоит на расторжении соглашения? Регион должен будет единовременно вернуть всю сумму! Финансовый риск для нас – очень серьезный.
– В других регионах есть примеры заключения концессионных соглашений на строительство садиков?
– До сих пор нельзя сказать, что есть успешный, доведенный до конца проект концессионного соглашения по детским садам, при реализации которого не возникло судебных разбирательств. Реализуемые проекты есть, и дай бог, чтобы у коллег все получилось, но, оценивая риски правительства Омской области, мы видим, что эта формула пока не готова.
– Чтобы реализовать новую схему ГЧП, потребуется внести изменения в региональное законодательство?
– В настоящее время областной закон о ГЧП носит рамочный характер. Чтобы реализовывать новую схему в рамках федерального законодательства, нужно утвердить на региональном уровне и порядок конкурсного отбора, и гарантии, и обязательства сторон, и многое другое. Губернатор уже дал поручение министерству экономики разработать новую версию закона о ГЧП. Думаю, мы там пропишем более короткие процедуры по сравнению с тем, что предусмотрено федеральным законодательством, благодаря чему выйдем на те же сроки, в которые собирались реализовать концессию, то есть до конца 2015 года.
– Конкурс был бы проведен, не останься там один участник?
– Хороший вопрос. Сложно ответить. Здесь, видите, в чем еще большой вопрос: выиграв конкурс, подписали ли бы победители концессионные соглашения? Кстати, я не упомянул о еще одном риске с нашей стороны: когда мы в первый раз внесли изменения в конкурсную документацию об изменении этажности, к нам обратилась еще одна фирма, которая не заявлялась на конкурс. Они возмутились: «Если бы мы знали, что садики можно было строить трехэтажные, мы бы заявились». Потребовали отменить конкурс и объявить заново. Мы, конечно, аргументированно им ответили, что имеем право вносить изменения. Больше они с нами не общались, так что не знаю, насколько их удовлетворил этот ответ, но меня до последнего не отпускала мысль о том, что вдруг, когда мы уже заключим концессионные соглашения, начнется стройка, они вновь вынесут свои претензии в суд или в УФАС. Изменения были действительно существенные.
– А когда вышли из конкурса московские компании?
– «Эктив Инжиниринг» отказался недели три назад, а «Альтернатива» – в минувший четверг.
– В какой степени готовности сейчас находятся участки? Какие– то средства в них уже вложены?
– С точки зрения инфраструктуры средства в них еще не вкладывались. Те 12 участков, которые стояли у нас в первой очереди, зарегистрированы на праве собственности за Омской областью. Собраны предварительные техусловия, определены точки подключения, то есть сделан предварительный анализ коммуникаций. Кроме того, Омскгражданпроект любезно согласился и предварительно просчитал посадку зданий на эти участки. Подготовительная работа сделана, и все готово для проектирования. Что касается второй очереди, есть еще один хороший участок в городе Омске и порядка 5– 6 в районах Омской области, но их мы пока не рассматриваем, потому что самая большая очередь у нас в Омске. Несмотря на то, что мы отказались от формата концессионных соглашений, мы ничего не потеряли ни в плане земель, ни в плане опыта подготовки финансовой модели. Все это нам пригодится.
– Изначально на конкурс заявились две московские компании и одна екатеринбургская. Почему, как вам кажется, Омск не участвовал? Вы заинтересованы в привлечении местных инвесторов?
– Безусловно! Когда мы объявляли конкурс, мы широко это рекламировали и хотели, чтобы участвовало как можно больше фирм. Крупные омские строительные организации заинтересовались, но, видимо, они с самого начала увидели, что риски для них чересчур велики, и не пошли на это. Те компании, которые заявились, как я понял, больше инвестиционные, чем строительные. Они, скорее всего, привлекли бы деньги, а на строительство кого-то наняли. У нас в Омске, насколько я знаю, больше строители работают. К сожалению, они отказались от участия. Я все же надеюсь, что та схема, которую мы отработаем, наших застройщиков устроит, они откликнутся и поучаствуют. При этом мы, безусловно, открыты для всех.
