ОВ, находясь за железной решеткой, говорил не менее интересно, чем его адвокаты. Правда, имен своих недоброжелателей так и не назвал. «КВ» представляют фрагменты выступления гендиректора НПО «Мостовик» на процессе, посвященном избранию ему меры пресечения.
Много государственных контрактов
Мы получили аванс, который не отработали. Аванс получили в декабре 2013 года, это действительно так. Но здесь есть некоторые обстоятельства, на которые я хотел бы обратить внимание и следствия, и суда.
НПО выполняет одновременно много, в основном государственных, контрактов. Как правило, финансирование по ним идет нестабильное, неритмичное. По тому же Западному обходу в течение 9 месяцев вообще не было финансирования, а мы работали, несли затраты за счет кредитных ресурсов. А следствие делает вывод, что мы не намеревались выполнять эту работу. Но зачем тогда мы привлекали средства и строили этот объект? Нелогично.
Действительно, в последние дни декабря мы получили аванс. Но в это время, так уж случилось (наверное, это для нас было испытание, которое, может быть, мы и не переживем), мы заканчивали большое количество не только тех олимпийских объектов, которые по конкурсу взялись выполнять, но и тех, которые некоторые подрядчики бросили. До Олимпиады оставалось несколько недель, счет шел на часы, и все средства, которые у нас были, мы расходовали туда. У нас все счета прозрачные. Финмониторинг РФ и следственные органы знают, куда эти средства ушли.
Руководители сказали закончить
Мы попали в такую ситуацию, когда нужно было, как нам говорили руководители, закончить и сдать эти объекты. Особенной неожиданностью для нас стали центральный стадион и биатлонный центр, которые не наши были объекты. А мы должны были их спасать перед Олимпиадой. Хотя нам своего хватало. Мы справились с задачей, но после того, как Олимпиада закончилась, банки обрушили на нас претензии, и мы не смогли справляться. Они арестовали все наши счета, и нам было очень трудно. В связи с этим, уходя от недружественного банкротства, мы были вынуждены подать на самобанкротство и как-то с трудом выполнять свои обязательства.
При выполнении областного контракта со стороны заказчика возник ряд сложностей: нам не предоставлялись земельные участки для выполнения работ, появились дополнительные затраты. Раз уж заказчик не захотел нас поддержать и досрочно разорвал контракт, мы в рамках действующего закона провели экспертизу на предмет соотношения затрат «Мостовика» и суммы аванса. Мы будем обязаны эту разницу компенсировать, чтобы не нанести материального ущерба заказчику и бюджету Омской области. Это наша позиция, которая сейчас рассматривается в судах. Я не вижу здесь никакой «уголовщины» и точно знаю, что никогда ни «Мостовик», ни тем более я на этом не обогащались.
Еще кто кому должен
Налоговая нам насчитала 485 млн рублей недоимки. Мы всегда с ними спорим, судимся. Но в настоящее время у «Мостовика» есть переплата более 700 млн рублей по НДС. Здесь нужно разобраться до конца, сколько же мы должны заплатить, и произвести взаимозачет. Может получиться так, что налоговая будет должна вернуть нам больше, чем сейчас она нам предъявляет. Переплата очевидна. «Мостовик» всегда был порядочным налогоплательщиком. Мы никогда не использовали серые схемы. Нам трудно на рынке, так как мы конкурируем с теми, кто не платит налогов.
Действительно, с февраля по апрель, когда нас арестовали банки, у нас возникла задолженность по зарплате. Мы обращались в правительство, и оно просило эти банки реструктуризировать нашу задолженность, но те все равно, одновременно с налоговой, предъявляли нам требования. Мы находились в арестованном состоянии. Мы подались на самобанкротство, а потом все-таки стали вести более активную деятельность. Мы теперь постоянно, ежемесячно платим заработную плату. Она у нас в приоритете. Да, у нас были в начале года большие перечисления, но это в основном олимпийские деньги, которые сразу ушли. Но тех сумм, которые вы называете, в нашу кассу не поступало. Все деньги, которые мы получаем, доступны, вы всегда можете их проверить.
Материально не обеспечен
У нас очень много энергетических, коммунальных платежей. Даже не в рамках своих обязательств мы содержим тот же приморский океанариум, хотя содержать его должен заказчик. Энергетики отключают, и мы вынуждены платить деньги. Только что 10 млн заплатили, чтобы там животные, рыбы не погибли. Это тоже вопрос политический и юридический. Кто за это должен ответить? Допустить гибели большого количества животных мы не можем, а заказчик прячется.
Как я мог от невыплаты заработной платы себе какую-то корысть поиметь, я не понимаю. Я только одного работника лишил зарплаты с января или февраля — директора. На самом деле я материально не обеспечен. Я продал практически все личное имуществ и автомобили, чтобы жить и ездить в командировки. Это правда.
Лучшее, что есть в «Мостовике», – это кадры. К сожалению, часть мы потеряли, потому что государство где-то не совсем справедливо отнеслось к нам, не поддержало в какие-то моменты. Но мы сейчас находим варианты выхода из ситуации. Моя главная цель – это как раз выплачивать всем заработную плату, потому что у нас очень высококвалифицированные работники. Выводы следствия противоречат и тому, что многие десятилетия было, и тому, что происходит сейчас.
Шпионская операция
О том, что я могу скрыться от следствия, – это не так. Я всегда являлся по всем вашим приглашениям. Перед моим задержанием вы тоже позвонили мне, правда, слукавили – сказали, что хотите меня по другим вопросам спросить. Да хоть про что! Мне некуда бежать и не с чем. Я к вам пришел, хотя адвокат мне советовал, что раз нет ни иска, ничего – давайте не пойдем. А я сказал, что пойдем. Потому что от себя не убежишь. Я никуда не собираюсь убегать. Выглядело это все как какая-то примитивная шпионская операция.
За рубеж я не собирался и не собираюсь бежать.
Депутат – это нижний уровень власти. В этом качестве я никогда ни на кого не влиял. Даже когда у «Мостовика» была возможность получать за счет этого какие-то льготы, я никогда этим не пользовался. Что касается объектов, связанных с нашей производственной деятельностью, я всегда голосовал в поддержку сокращения средств на эти объекты. Если кто-то решит, что я при помощи своей депутатской деятельности зарабатывал... Все депутаты знают, что это не так.
Придет дорогой другой
Вопрос моей свободы, моего перемещения – это вопрос не мой лично. Это вопрос судьбы крупного предприятия. Так получается, что у нас немного времени осталось до проведения первого собрания кредиторов. Мы принципиально договорились о том, чтобы выйти на мировое соглашение. Тогда предприятие будет жить. Если нет, то распродадут стулья, еще какое-то имущество... Банки уже оценили, что они получат от 12 до 16%, может быть. При этом убьют крупнейшее предприятие.
Мы говорим о том, что в условиях санкций мы должны поддерживать нашего российского, тем более такого уникального товаропроизводителя, способного решать крупнейшие задачи, на которые мы нацелены сейчас. Убив нас, наверное, кто-то по большей цене выполнит серьезные объекты.
Вы говорите про зарплату. Да нам только государственные заказчики и заказчики по олимпийским объектам должны гораздо больше, чем мы должны по зарплате. Некоторые – такие, как Московский областной дорожный центр или ГУ Дорожного хозяйства Московской области, уже по три года не расплачиваются. Они там где-то деньги на депозитах размещают или еще что-то делают, но с нами не рассчитываются. И таких много. Ремстрой вот ликвидируется, до конца не рассчитавшись. С ними тоже судимся. Уже все суды выиграли по их задолженности перед нами.
Люди, которые построили Олимпиаду, которые создали этот праздник, остались без зарплаты, а предприятие пытаются уничтожить. Кому это выгодно? Я от себя лично перевожу это в такую плоскость.
Давление со стороны заказчиков
Задолженность перед нами только за выполненные работы – более пяти миллиардов. Это точно превышает и текущую зарплату, и налоги, и все остальное. А долг государственных заказчиков – более 600 млн рублей. К сожалению, в большинстве случаев с ними не могут говорить мои замы. И приходится мне лично, причем не по телефону, а сидеть в приемной, ждать, добиваться встречи с каким-то губернатором и так далее – чтобы все-таки они рассчитались.
Наверное, кто-то заинтересован в уничтожении предприятия. Мы сегодня еще много тем не затронули. Есть и другие темы – например, давления на меня со стороны разных заказчиков – чтобы информация как можно дольше оставалась где-то в пределах нашего региона и не выходила дальше. Мы по тем вопросам также даем показания, объяснения. Для этого мне, по крайней мере, нужно иметь доступ к Интернету, к ответам и вопросам, которые возникают.
