Инна БАЧИНСКАЯ
Танец на тлеющих углях
М.: Эксмо, 2014 год. – 320 стр.
Тираж 7 000 экз.
«Бабье лето»
Не надо влюбляться в объект
«Роскошное бабье лето царствовало – яркое, солнечное, с сияющими синими небесами, пронизанное тонкими нитями невесомой паутины. Подарок природы перед долгой холодной зимой. Хотя какие сейчас зимы! Уже и не помнит никто настоящей зимы с морозами, снегами, буранами. Может, потому и народ стал похлипче, избаловался, вечно с насморком, гриппом, простудами. Александр Шибаев сидел в засаде в сонном маленьком парке напротив дома банкира Григорьева. Ожидал его жену, заподозренную в супружеской измене. Деревья почти облетели, парк был тих и прозрачен. Уже случались утренние заморозки, и в траве сверкали капли растаявшего инея. Воздух был свеж, все в нем виделось резко, без летней знойной дымки. Улицы, дома, даже машины были чисто вымыты затяжными дождями, предшествовавшими бабьему лету». Понятное дело, что Шибаев — частный и честный детектив, когда-то работавший в полиции. Вчерашняя его засада не увенчалась успехом: Ирина Сергеевна так и не вышла из дома. Шибаев позвонил по номеру ее домашнего телефона, и она ответила. В том, что это Ирина Сергеевна, сомнений у Шибаева не возникло – Григорьев сказал, что домработницы не держит. «Зачем, если жена не работает? Это показалось странным Шибаеву, знавшему, что бывают домработницы и при неработающих женах, были б деньги, а Григорьев производил впечатление человека с деньгами. Не говорил ли факт отсутствия домработницы о натянутых отношениях в семье? Или о скупости Григорьева?» Понаблюдав еще несколько дней за объектом, Шибаев решил, что откажется от дальнейшего выполнения задания. Женщина, если и прогуливалась, то в одиночестве. Однажды встретилась в кафе с подругой — и все. Нет, не все: так уж сложилось, что обстоятельства вынудили Шибаева лично познакомиться с объектом. Хорошо, конечно, что он сегодня расстанется с Григорьевым. Скажет: никаких доказательств неверности жены предоставить не может. Рисуя картину прощания с клиентом, Шибаев понимал — могут случиться непредвиденные осложнения. Допустим, их с Ириной видели вместе и доложили банкиру. Тогда... последствия Шибаев представлял себе смутно.
Е.К.
Сесил Скотт Форестер
Лейтенант Хорнблауэр.
М.: Вече, 2014 год. – 288 стр.
Тираж 3 000 экз.
Собачья вахта
Есть различие между теми, кто может вести за собой, и теми, кого надо вести
По циклу морских романов ФОРЕСТЕРА в Великобритании снят неплохой телевизионный сериал, а серия «Лейтенант Хорнблауэр» называется «Бунт». Если учесть, что любая попытка бунта в английском военном флоте неизменно каралась повешением, название – чрезмерное, так как на самом деле бунта не было. Или был? Парусником «Слава» командовал параноидально сумасшедший капитан, подозревающий своих офицеров во всем, опираясь на поблажки матросам. И лейтенанты действительно дошли до того, что ночью тайно обсуждали, не сковать ли его в наручники, даже с учетом неизбежного трибунала по возвращению. Но капитан упал в люк и впал в кому. Сам упал или ему помогли, так и остается неясным до самого конца романа. Похоже, что кто-то постарался. Но кто? Повествование идет от лица лейтенанта Буша, который смутно подозревает симпатичного ему Хорнблауэра, потому что тот умен и отважен, а значит, может сделать это: «Он чувствовал, что флотские офицеры делятся на предприимчивых и безынициативных, на тех, кто жаждет действий, и тех, кто предпочитает ждать, пока их к этим действиям принудят. Прежде этого он узнал простейшие вещи — что офицеры делятся на толковых и бестолковых, а также на умных и тупых — последняя классификация почти совпадала с предыдущей, но не всегда. Были офицеры, которые в минуту опасности действовали быстро и разумно, и те, кто этого не умел. В некоторых случаях оценки Буша входили в противоречие с его предрассудками: он склонен был опасаться неординарного мышления и жажды деятельности, тем более что при отсутствии прочих желательных качеств они могли доставить немало хлопот». Трибунал будет в любом случае, иначе бы слишком строгие капитаны частенько падали в люк или за борт, поэтому младшим офицерам необходимо успешно выполнить приказ, отданный «Славе»: прибыть на Гаити, где укрепились испанцы. Им удается заставить капитулировать испанский гарнизон и взять в плен их корабли. И пережить восстание пленных на обратном пути. Во всех этих событиях первую скрипку сыграл инициативный Хорнблауэр, за что ему дали звание капитан-лейтенанта. Но он его не получил.
Е.К.
Песни умирающей Земли. Антология
СПб.: Издательство Фантастика Книжный Клуб, 2014 год. – 544 стр.
Тираж 3 000 экз.
Коллегиум магии
Когда даешь людям то, чего они хотят, они неизменно выворачивают все наизнанку
«Я писал «Умирающую Землю», когда работал матросом на грузовых судах, ходивших по Тихому океану. Выносил на палубу свой планшет и авторучку, находил место, где можно было посидеть, и начинал разглядывать длинные катящиеся волны – идеальные условия, чтобы заставить воображение работать», – вспоминал Джек ВЭНС. Боюсь, нынешние читатели уже неправильно поймут слово «планшет». Сборник «Умирающая Земля» – о времени, когда издыхающее красное Солнце уже почти не греет, Луна много столетий, как покинула нашу планету, о науке и технологиях уже почти забыли, и наступило новое средневековье, человечество выродилось, даже маги владеют лишь остатками былого могущества – был опубликован в 1950 году. А в 2009-м ведущие американские фантасты выпустили обозреваемую мной антологию, события которой проистекают в мире, придуманном ВЭНСОМ. 22 рассказа с послесловиями, где авторы рассказывают, как 11-15-летними мальчишками или девчонками впервые прочитали ВЭНСА: «Это авантюрные приключения в истинном смысле слова, истории развиваются стремительно и последовательно. В них звучит эхо не только «Тысячи и одной ночи», но и остроумно-серьезных «Путешествий Гулливера», не говоря уже о произведениях Мильтона и Блейка. ВЭНС как будто на самом деле под прикрытием фэнтези проник в средневековый разум – здесь мир может погибнуть в любой момент, а мифические звери и чудовища сосуществуют с греховным, эгоистичным и (весьма редко) одухотворенным человеком. Язык повествования то невыразимо уморителен, то чарующе прекрасен, то шокирующе – но утонченно – жесток. Что же до черного юмора, то ВЭНС, должно быть, сам и изобрел его» (это была Танит Ли). Среди авторов – известнейшие сегодня фантасты. Как, например, Джордж Мартин с «Ночью в гостинице «У озера», где фирменными шипящими угрями уже не кормят постояльцев, однако угрей все еще кормят этими постояльцами: «Посетители гостиницы – не те, кем кажутся. Компания волосатых селян – на самом деле одетые в человеческую кожу упыри. Седой старик в потертом плаще рыцаря проклятый злобный дух. От демона и лейкоморфа мы избавились, но наш раболепный хозяин – вообще самый опасный из всех».
mif1959
Борис ЗАЙЦЕВ
Чехов
Серия «Классика в школе»
М.: Эксмо, 2011 год. – 224 стр.
Тираж 5 000 экз.
«Оранжереи не было»
Литературная биография для школьников
Книгу эту случайно увидела в отделе, где продают литературу для школьников. Аннотация к литературной биографии сообщала: «Перед вами книга из серии «Классика в школе», в которую собраны все произведения, изучаемые в начальной, средней и старшей школе. <...> В книгу включена повесть Б. К. Зайцева «Чехов», которую изучают в старших классах». Удивилась, что приходится ребятишкам читать. Стоит ли? Надо полагать, стоит, но, может быть, в чуть более старшем возрасте. Русский писатель и переводчик Борис ЗАЙЦЕВ прожил долгую жизнь и многое видел. Знаком был с Антоном Павловичем, который и «благословил» начало его литературной деятельности. Родился ЗАЙЦЕВ в 1881 году в Орле, а закончил свои дни через девяносто лет в Париже. Считается одной из последних крупных фигур Серебряного века. «Чехов Антон с ранних лет видел жизнь такой, как она есть: оранжереи не было. Видел пеструю смесь ничтожного и смешного, насильнического и серьезного. Целый ряд фигур, лиц, разговоров проходил пред ним. Покупали в лавке и чиновники, и служащие, бабы и монахи, греки таганрогские и заезжие чумаки, и крестьяне. Мальчик же от природы был очень наблюдателен, склонен к насмешке, изображению в лицах, с дарованием и театральным. Многое впитал в себя со стороны комической. Но и драматической: с ранних лет зрелище неправды, грубости и насилия ранило – так прошло и чрез всю жизнь. Чрез все писание Чехова прошел некий стон подавленных, слабых, попираемых сильными – к концу его жизни это и возросло. Горькое детство дало ноты печали и трогательности в изображении детей: не из таганрогской ли лавки родом и тот – позже прославленный – Ванька, изнывающий у сапожника подмастерьем, который скорбь десятилетней души изливает в письме: «дедушке на деревню» (это адрес. По раздирательности мало чем уступает Достоевскому)». Как смогут понять текст современные школьники? Любопытствующие или пытливые, наверное, поймут.
Во всяком случае, может быть, запомнят, что «у Чеховых был в Таганроге свой небольшой дом, там Антон Павлович и родился».
Е.К.
