— Александр Николаевич, с чего вы вдруг решили взяться за продолжение «Обитаемого острова»?
— «Пешка» — это не в буквальном смысле продолжение. Это текст совершенно в другом жанре. «Обитаемый остров» в данном случае был лишь стартовой площадкой, от которой я отталкивался, предлагая собственную реконструкцию в жанре утопии.
А вообще все началось с дискуссии об Островной Империи, которая завязалась в 2000 году на форуме СТРУГАЦКИХ. «Обитаемый остров» — замечательная книга, отличная приключенческая повесть, выше всех похвал. Но если попробовать рассмотреть ее с точки зрения реалий, то в том виде, в котором описали Стругацкие мир Островной Империи, его существовать просто не могло. Дальше бронзового века цивилизация на такой планете развиваться не будет. Островов, которые находятся на противоположной стороне от единственного материка, не достигнуть, и понятно, что Белых субмарин там тоже не построят. И тогда мне, как историку, очень захотелось понять, как же цивилизация Островной Империи могла бы сформироваться в том виде, в котором ее задумали СТРУГАЦКИЕ.
— Вы назвали свою «Черную пешку» повестью. Мне же кажется, что это роман. Хотя бы по объему если судить…
— Возможно, да. Текст существенно увеличился по сравнению с первоначальным вариантом. Начиналось-то все с небольших разрозненных фрагментов, которые я выкладывал в сеть. Потом эти фрагменты обсуждали, дополняли. Позже появилась идея ввести героя, прогрессора, который внедряется в Островную Империю. В общем, классика. По стране Утопия кто-то обязательно должен совершить путешествие и обо всем, что видел, рассказать. И когда все клочки в итоге соединились, то получился некий текст под названием «Черная пешка».
— Насколько я понял, теперь «Черная пешка» выросла уже в проект?
— В общем, да. Можно и так сказать. Множество тем, которые не были затронуты в «Пешке», получили потом свое развитие в «Энциклопедии Саракша», которая дополняется и сегодня. Никакой группы или какого-то закрытого сообщества у нас нет. В работе принимали участие порядка пятидесяти человек. и постоянно появляются новые участники. Если люди, прочитавшие «Пешку», что-то хотят добавить в энциклопедию, то они связываются со мной по электронной почте и присылают написанное, нарисованное. Отказов в размещении не бывает. Единственное ограничение — все материалы оформляются в едином стиле.
— И все же странно, что именно «Обитаемый остров» вызвал такой всплеск интереса. Мне, например, ближе другие произведения СТРУГАЦКИХ…
— А причина простая. Фильм Федора БОНДАРЧУКА вызвал массовый интерес. В кино сходили молодые люди, которые никогда не слышали о СТРУГАЦКИХ, а потом решили почитать книгу, и она им понравилась.
— Как вы сами отнеслись к фильму БОНДАРЧУКА?
— Я его не смотрел. Мне вполне хватило нескольких фрагментов. Но не собираюсь судить – плохой этот фильм или хороший. Он заставил многих молодых людей обратить внимание на творчество СТРУГАЦКИХ – и это главное. За это БОНДАРЧУКУ огромное спасибо.
— А любимые книги СТРУГАЦКИХ у вас какие?
— Люблю все творчество братьев. За исключением, пожалуй, текстов, которые написаны не в соавторстве. И романы Бориса СТРУГАЦКОГО, которые он написал под псевдонимом ВИТИЦКИЙ, я хоть и купил, но перечитываю очень редко. Я могу ошибаться, конечно, но творчество Бориса Натановича не столь выразительно, как у братьев СТРУГАЦКИХ, даже первые вещи которых, выпукло-советские, такие, как «Планета багровых туч», зачитаны мной до дыр.
— СТРУГАЦКИЕ – это ваше не единственное увлечение?
— Нет конечно. Я увлекаюсь и прочей литературой: античной, европейской средневековой. Люблю СВИФТА, САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА, Жюля ВЕРНА, ТОЛСТОГО, БЕЛЯЕВА, ЛЕМА, ШЕФНЕРА. Люблю почитать хорошее, талантливое фэнтези, доброкачественные исторические романы. Интересуюсь — на уровне чайника – компьютером. Пытаюсь рисовать веб-странички. Оценить уровень можно по оформлению моего сайта, где все делал сам.
— Не пытались издать «Черную пешку» в виде книги?
— Дело в том, что это все изначально не предназначалось для бумажной публикации. В «Пешке» важна, на мой взгляд, интерактивность, которая придает тексту глубину. Важны и иллюстрации, и музыка, и видеофрагменты. Вот слушаешь иногда аудиокнигу СТРУГАЦКИХ, там тоже есть музыка, но она воспринимается как чужеродный фон, не помогая восприятию читаемого текста. Конечно, если издателей заинтересует «Черная пешка», то я готов рассмотреть предложение. Но бегать и навязываться – точно не буду. Я пишу без заказа и без расчета на будущие тиражи. Пишу только то, что хочется. Главное, что в процессе работы удалось познакомиться с очень большим количеством интересных людей.
— И как читатели воспринимают вами написанное? Вы же читаете отзывы?
— Я даже не думал, если честно, что это будет именно литературное произведение. И что читателей у «Черной пешки» будет такое количество – тоже не ожидал. Ну а в остальном, все как в известном афоризме, которым Борис СТРУГАЦКИЙ делился с начинающими авторами: «Нужно быть оптимистом. Как бы плохо вы ни написали вашу повесть, у вас обязательно найдутся читатели, тысяча читателей, которые сочтут ее шедевром. Нужно быть скептиком. Как бы хорошо вы ни написали свою повесть, обязательно найдутся читатели, и это будут тысячи читателей, которые сочтут ее сущим барахлом. Нужно просто трезво относиться к своей работе. Как бы хорошо и как бы плохо вы ни написали свою повесть, всегда найдутся миллионы людей, которых она оставит совершенно равнодушными».
— Свои произведения вы выкладываете на сайте «Самиздат»?
— Да, в основном. Я и «Пешку» сначала разместил на «Самиздате». Это потом она появилась в библиотеке «Либрусек» и на других порталах. А потом распространение вообще вышло из-под контроля, и я даже не берусь пересчитать сайты, где «Черную пешку» можно сегодня скачать.
— Не смущает, что нарушаются ваши авторские права?
— Единственное, что меня смущает в этой ситуации, это существование в сети разных вариантов «Пешки», большинство из которых черновые. Отсюда и недоразумения иногда возникающие.
— А как вы относитесь к тому, что всю сетевую литературу не воспринимают всерьез, считая Интернет свалкой графоманских текстов?
— Нормально отношусь. Каждый имеет право на свое мнение. Но тем не менее не считаю, что текст обязательно должен быть напечатан на бумаге, для того чтобы он состоялся как литературное произведение. Интернет уравнивает шансы авторов из Москвы и из провинции. Ведь получается зачастую, что авторам из провинции просто некуда обратиться. У нас в Омске, насколько я знаю, нет ни одного издательства, которое могло бы издать книгу фантастики. Есть и другая сторона вопроса. Один автор открывает дверь редактора пинком, а другой – робко стучится. Предпочтение, понятно, отдается первому. Но при чем здесь литературные достоинства их рукописей?
— То есть Интернет – это пространство, свободное от предубеждений и коммерции?
— Сеть – это нечто вроде джунглей, она живет по своим законам. Но естественный отбор там идет не по коммерческой ценности текста – это точно. А по поводу графомании скажу так: хочется людям – пусть пишут. Заинтересуются хотя бы три человека, прочтут, им понравится, они напишут автору отзыв, и это хорошо, не зря человек трудился. Познакомился в итоге с тремя единомышленниками. Если человек доволен тем, что создал, разве кому-то от этого будет плохо?
— Меня, например, заинтересовали ваши учебники по истории для школьников. Насколько они востребованы?
— Мои учебники не вписываются в принятую сегодня систему преподавания истории, которая подразумевает три концентра – начальная, средняя и старшая школы. А я исхожу из принципа, что образование должно быть единым. И учебники, и программа по истории с пятого по одиннадцатый класс должны быть едиными и взаимосвязанными. Именно такая, линейная, система была в советские годы. У нее имелись недостатки, разумеется, но организационно она была продумана идеально, на мой взгляд. И мне представляется правильным вернуть прежнюю структуру, но наполнить ее новым содержанием.
— В напечатанном виде ваши учебники существуют?
— И в печатном виде, и в интерактивной версии, записанной на компакт-дисках. При сегодняшнем развитии компьютерных технологий, когда компьютеры есть практически у всех, а скопировать диск стоит 10 рублей, этот вариант даже предпочтительнее.
— Потому что в таком учебнике можно разместить не только текст, но и видео?
— Конечно. Школьник открывает параграф, читает, смотрит рисунки и видео по этой теме, выполняет задания и так далее. Там же есть и хрестоматия, и дополнительные материалы, и методическое руководство для учителя. Но не подумайте, что этот курс – какая-то экзотика. Это не искусство, а простое ремесло. Любой нормальный учитель, в теории, может точно так же составить свой авторский курс. А роль государства, в идеале, — проводить не конкурсы «Учитель года», а конкурсы авторских программ, выявляя и тиражируя лучшие образцы. Причем программы обязательно должны включать в себя разные уровни сложности. Согласитесь, одно дело, когда историю изучают школьники, которые рассчитывают поступать в вуз на гуманитарные специальности, а другое дело – будущие математики. А сегодня все унифицировано. В свое время советские учебники истории критиковали за унификацию, но сегодняшняя унификация достигла совершенства, а учебники рассчитаны даже не на среднего учащегося. Это сознательное достижение самого низкого уровня.
— Вы какой курс читаете в ОмГУ?
— Методику преподавания истории.
— Понятно. Докторскую диссертацию, кстати, защищать не собираетесь? Материал, я думаю, у вас уже накопился…
— Пока не собираюсь. Я больше практик, чем теоретик. Своим студентам так и говорю: я – учитель.
— Как же тогда амбиции и честолюбие?
— Беру пример с СУВОРОВА. Он когда почувствовал приближение кончины, объявил конкурс на лучшую надгробную надпись. И отдал предпочтение ДЕРЖАВИНУ, который предложил эпитафию всего из одного слова: «СУВОРОВ». Но это, на мой взгляд, недостижимый идеал.
— Из времен Омского областного совета вам сейчас что-то вспоминается?
— Вспоминается как раз все. Начиная с самих выборов 1990 года, которые до сих пор считаю единственными нормальными выборами в новейшей истории нашего государства. И не потому, что меня избрали. Просто это были единственные выборы без разных манипуляций, подтасовок и пиар-технологий. Люди тогда искренне и активно голосовали, и я сегодня горжусь, что три года работал в том созыве областного Совета.
— Когда выдвигались, считали, что нужно что-то менять?
— Тогда считал, что можно что-то изменить. После 1993 года, честно говоря, я так уже не считаю. И публичной политикой больше не занимаюсь.
Отрывок из книги читайте здесь.
