Андрей ШЛЫКОВ, ординатор МСЧ № 10: «Если идти в аспирантуру – на три года обречь себя на нищету!»

Андрей ШЛЫКОВ придумал комплекс, который позволит врачам-травматологам быстрее и точнее проводить операции, снизит количество осложнений у пациентов и уменьшит облучение рентгеновскими лучами при оперативном вмешательстве. Омский «Информационный комплекс измерения момента затяжки винта» носит и более простое название – интеллектуальная отвертка. На сегодняшний день в мире ничего подобного не существует. Как удалось заставить такой инструмент, как отвертка, «думать», выяснил корреспондент «КВ» Максим ДУБОВСКИЙ

— Андрей, за что вы получили грант У.М.Н.И.К.а?
— Мы создали «Информационный комплекс измерения момента затяжки винта», если проще – интеллектуальную отвертку. У нас возникла идея улучшить качество лечения пациентов с тяжелыми переломами. Есть два способа лечения переломов: консервативный — иммобилизация и оперативный. При операции мы фиксируем обломки костей пластинами, а пластины в свою очередь крепятся винтами. Проведение винта – достаточно трудный процесс, он требует специальных навыков хирурга, чтобы упростить эту процедуру, мы придумали интеллектуальную отвертку. Сейчас мы просто сверлим в кости отверстие и не знаем точно, где оно проходит, мы можем это увидеть, только просветив участок рентгеном. По сути, травматолог сейчас может доверять только собственным ощущениям. С появлением интеллектуальной отвертки мы сможем контролировать прохождение винта через зоны с максимальной плотностью костной ткани, то есть будем закручивать винт и на экране монитора видеть, как изменяется плотность костной ткани.
Это позволит обеспечить более стабильный остеосинтез, что улучшит качество лечения, снизит риск повторных операций, и, что не менее важно, мы в некоторых случаях сможем отказаться от рентгенографии. Когда мы проводим операции, сильно облучаемся, облучаем пациентов.
— Каким образом ваша отвертка определяет плотность костной ткани?
— Она будет определять относительную плотность костной ткани: там стоят специальные тензодатчики, которые фиксируют сопротивление усилию момента затяжки винта. В нашу отвертку будет встроен радиопередатчик, который будет передавать информацию на экран компьютера, сведения будут выводиться на монитор в виде графика. В результате врач-травматолог будет знать, когда ему следует остановиться.
— Вы уже создали макет прибора?
— В настоящее время существует только проект опытного образца, нам осталось его изготовить. Это требует времени и денег.
— Андрей, вы как врач знаете, какими качествами должен обладать прибор, но вряд ли представляете, какая нужна «начинка». С этим не возникнет трудностей?
— На самом деле в этом вся соль: мы не можем изготовить наш комплекс на кафедре или в больнице, потому что не обладаем достаточными техническими знаниями, поэтому мы сотрудничаем с инженерами ООО «Сибточмаш». Они занимаются созданием экспериментальных приборов, в том числе и для медакадемии. Многие из этих приборов уже вошли в медицинскую практику, причем не только в Омске, но и в России и даже в мире.
— Кому принадлежит идея такого прибора?
— Идея моя, но мы развивали ее вместе с научным руководителем.
— Хватит ли тех денег, которые выделит фонд?
— Их хватит в лучшем случае на изготовление лабораторного образца и проведение эксперимента. Возможно, хватит на проект промышленного образца. Мы просчитаем, стоит ли выходить на второй год, будет ли развитие. Мне хочется, чтобы у нас все получилось, но предрекать, что наше изобретение будет пользоваться колоссальным спросом, пока рано.

— Сколько будет стоить ваш комплекс?
— Мы предполагаем, что опытный образец будет стоить порядка 100 тысяч рублей, эти деньги пойдут на оплату услуг инженеров, на покупку материалов. А сама отвертка, я думаю, будет стоить в пределах разумного. Точную цену я сейчас не могу назвать. Единственное, что знаю точно: наша отвертка будет востребована, потому что ничего подобного в мире сейчас нет.
— То есть травматологи всего мира скажут вам спасибо?
— Если все будет выполнено в том виде, как мы задумали, думаю, да.
— Сколько вы уже над этой идеей работаете?
— Идея создать подобный прибор у меня появилась в марте этого года, то есть она еще свежая. Тем не менее у нас уже есть патент. Мой научный руководитель предложил поучаствовать в конкурсе У.М.Н.И.К., чтобы получить хоть какие-то деньги на реализацию этого проекта.
— Говорят, что российские патенты не защищают интеллектуальную собственность. Не боитесь, что китайцы скопируют ваше изобретение?
— Я не думаю, что наша разработка известна широкому кругу лиц, поэтому надеюсь, что мы сможем воплотить этот проект первыми.
— Вы говорите, что с использованием вашей разработки снизится количество осложнений у пациентов. Существует ли статистика, на сколько операций приходится осложнение?
— Сложно сказать. Этот процент не высок, но он есть. Качество выполнения операции зависит прежде всего от квалификации хирурга.
— После окончания ординатуры нет желания продолжить обучение в аспирантуре?
— Пока нет. Я планирую работать в больнице, хочу больше заниматься практической деятельностью. Наукой, конечно, тоже придется заниматься: в медицине приходится учиться на протяжении всей карьеры.
— Считается, что профессия хирурга-травматолога – одна из самых трудных: за дежурство поступает множество пострадавших, операции почти все сложные…
— Каждому свое. Да, работа сложная, но она интересная. Если получаешь от работы удовольствие, то она не в тягость.
— То есть не спать по двое суток для вас нормально?
— По двое суток бывает нечасто. В день у меня в среднем по три операции.
— Выбор травматологии как специализации был осознанным?
— Конечно, травматология была мне интересна еще в институте. Врачом я мечтал стать с детства.
— От работы нужно получать не только моральное удовлетворение, но и материальное, согласны?
— Да, российская медицина, будем откровенны, по оплате труда в мировых рейтингах занимает одно из последних мест. Зарплаты маленькие у преподавателей, а у аспирантов вообще мизерные. Если идти в аспирантуру – на три года обречь себя на нищету. Конечно, это печально, но будем надеяться, что все изменится, по крайней мере тенденция в последнее время стала намечаться.
— Это ваше первое изобретение? Будете ли продолжать работать над тем, чтобы облегчить труд врача?
— Да. Мне, конечно, хотелось бы изобрести что-нибудь, что кардинально изменит принципы травматологии, что-то вроде аппарата Илизарова, но думаю, я не смогу этого сделать. Сложно встать на один уровень с такими людьми, как ИЛИЗАРОВ.
— Андрей, у вас, наверное, не так много времени остается на увлечения, и все-таки есть ли у вас хобби?
— Вообще увлечений у меня много, но времени на них остается все меньше. Сейчас я собираю раритетный автомобиль «ГАЗ-69» — прообраз уазика, если помните. Я восстанавливаю его фактически с нуля. Это очень красивая и интересная машина.
— Как давно вы этим занимаетесь?
— С мая. Думаю, что следующим летом состоится первая поездка.
— Чем еще занимаетесь в свободное время?
— Я очень люблю рыбалку, играю на гитаре, в детстве даже занимался даже авиамоделированием.
— В кружок ходили?
— Нет, я сам конструировал и собирал пластмассовые модели самолетов. На гитаре самостоятельно учился играть. Автомобиль тоже своими силами собираю, конечно, я следил за тем, как отец ремонтирует машину, но по большей части дохожу до всего сам.
— Ваши ближайшие цели?
— Сходить в армию и найти постоянное место работы.


Биография
Андрей Анатольевич родился 9 ноября 1986 года в городе Куртамыше Курганской области, где работали по распределению его родители. Затем семья переехала в Казахстан. В 1995 году семья ШЛЫКОВЫХ переехала в Омск. В 2004 году Андрей окончил Троицкую среднюю школу и поступил на лечебный факультет Омской государственной медицинской академии. В 2010 году получил диплом и поступил в ординатуру.
Не женат.