Николай ГОРНОВ, обозреватель «КВ»: О брачной деградации

Новостей на неделе — хоть отбавляй. Главный областной строитель Станислав ГРЕБЕНЩИКОВ, оплативший услуги четырех элитных адвокатов, так и не смог доказать суду, что не умеет выражаться матом в присутствии полицейских. Главу городского департамента образования, непотопляемого троечника Илью ДУБИНА, спецслужбы накрыли на взятке, да еще такой, что скулы сводит от смеха — 7 тысяч рублей. Казалось бы, есть чему порадоваться. Но на фоне постановочной новости о «цивилизованном» разводе первой пары государства все местные радости блекнут, меркнут, тускнеют и кажутся до безобразия пустяковыми. Владимир Владимирович и Людмила Александровна после тридцати лет совместного ведения хозяйства объявили о самороспуске этого самого хозяйства. Что это, если не взрыв мозга?

Можно, конечно, спорить по поводу прав лидера государства на частную жизнь и простые человеческие прегрешения (мужик сказал — мужик сделал), можно собирать конспирологические конструкции (отвлекающий маневр), можно мусолить тему про три сотни лет, в течение которых монархи одной шестой части суши не решались на разводы, можно вслед за штатными политологами зондировать электоральные настроения и прогнозировать падение (взлет) президентских рейтингов. Но все это, скажу я вам, пустое. Главное, что ВВП опять произвел действие, пошатнувшее институциональную основу. Первое лицо государства легитимизировал новый паттерн — семья как проект, имеющий свое начало и свой конец, в котором женщина всего лишь сменный картридж, который нет смысла перезаряжать. Израсходовался порошок — картридж в утиль. «Дети выросли, мы практически не видимся, у каждого собственная жизнь, наш брак завершен».

Страна Россия, как ни крути, до сих пор живет, отталкиваясь от парадигмы марксизма-ленинизма. Наши новые политические лидеры впитывали передовые социальные идеи, где от каждого по способностям, вместе с котлетами из школьной столовой, и даже российский капитализм строили по книге Николая Носова «Незнайка на Луне». Ну а институт семьи в марксистской теории (если кто помнит фундаментальный труд Фридриха Энгельса), значение имел крайне важное. Именно по семье проходила та невидимая черта, за которой должно было отмереть государство, а общество стать бесклассовым. Некоторое время мы искренне надеялись, что исчезнут экономические основы буржуазной моногамии, активно двигались к вершинам семейных отношений — браку, основанному на индивидуальной половой любви, но этот социальный эксперимент, увы, не удался.

В 90-х россияне радостно вернулись к разбавленной проституцией моногамии, которая возникла, если верить Энгельсу, «вследствие сосредоточения больших богатств в одних руках, — притом в руках мужчины». Ну а с прошлого четверга и моногамия осталась в другом измерении. В той параллельной реальности, где глава государства не предает подругу своей шпионской юности и разлучает первую пару только смерть. Теперь у нас новые брачные ориентиры — парная семья, существующая некоторое время, в которой для мужчин сохраняется право ходить налево, а от женщин в течение всего сожительства будет требоваться строжайшая моногамия. По Энгельсу, такая форма брачных отношений имела место на ранней стадии цивилизации. Где-то на рубеже между средней и высшей ступенями варварства.