Председатель облсуда называет отечественную судебную систему одной из лучших, но прогнозирует недоступность судов для малообеспеченных россиян
Опубликованное в журнале «Бизнес курс» интервью адвоката Ростислава КАЛЕДИНА, в котором тот заявил о повсеместном нарушении прав граждан при столкновении с российским правосудием, нашло неожиданный отклик у председателя Омского областного суда Владимира ЯРКОВОГО. Чтобы опровергнуть слова адвоката («По его мнению, оправдан должен быть каждый третий, а за решеткой сидят невинновные 80%»), главный судья Омской области собрал пресс-конференцию. Предлагаем читателям «КВ» самое интересное из выступления и ответов на вопросы журналистов Владимира ЯРКОВОГО.
«Наше правосудие – одно из лучших»
Европейский суд каких-то особенных претензий к России не имеет и иметь не может. Есть определенные объективные критерии, и количество поданных обращений само по себе ни о чем не говорит. Мы находимся сейчас на 24-м месте по жалобам на наши суды в расчете на 10 тысяч населения. Это как раз середина в списке из 48 государств, которые согласились попасть под юрисдикцию Европейского суда. По количеству жалоб нас опережают и Италия, и Украина, хотя и там и там населения в разы меньше. Такие страны, как Венгрия и Лихтенштейн имеют показатели, превышающие наши в 5–8 раз по числу обращений, принятых к производству. Нужно ли говорить тогда, что российская судебная система каким-то образом беспокоит Европейский суд с этой точки зрения? Я сам встречался неоднократно с нашими членами Европейского суда, и никто из них такой тревоги никогда не высказывал.
Я не знаю, как с учетом этих данных можно заявлять о низком качестве правосудия. Этот миф, который очень муссируется либералами, – о том, что наше правосудие такое нехорошее. Это действительно миф и не более того. Я сам встречался с иностранными судьями. Когда мы вникаем в судопроизводство друг друга, то многие признают, что наше – одно из самых лучших.
«Исполнение решений не в нашей юрисдикции»
Можно ли переложить на правосудие ответственность за то, что Минфин не исполнил решение Европейского суда? И может ли это послужить основанием для того, чтобы Европейский суд не верил российскому правосудию? Человек вменяемый такого никогда не скажет. Если взять структуру обращений в Европейский суд, у нас значительное число жалоб – на неисполнение судебных решений. Так устроено российское правосудие, что исполнение решений у нас отдельно от судопроизводства. Когда были судебные исполнители, мы как-то за это отвечали, но с созданием службы судебных приставов это выпало из нашей юрисдикции. Да, Европейский суд имеет свои принципы – нет возражений. Но предъявлять претензии к судам по этой категории внутри нашей правовой системы безнравственно.
«103 постановления о компенсации – огромное количество?»
Автор статьи говорит, что дня не хватит, чтобы перечислить россиян, выигравших в Страсбурге. Но постановлений, в которых зафиксировано нарушение Европейской конвенции по правам человека и присуждена компенсация, в 2010 году было 183, а в 2015 году – 103. Это что, такое огромное количество? В России за год рассматривается решений, приговоров, постановлений, которые могут стать предметом обжалования, по гражданским делам 15 миллионов, по уголовным – 1 миллион, по административным – где-то 6 миллионов. И вы мне говорите, что 103 постановления о присуждении компенсации – это что-то ужасное?
«Не признающих вину – процентов 15»
Так вот к тому, что каждый третий осужденный в России не виновен. В 2015 году – да и в 2014-м такая же статистика – из 962 тысяч уголовных дел в России 626 тысяч были рассмотрены в особом порядке. Для особого порядка у нас требуется полное признание вины обвиняемым. Даже если он не признает вину частично (допустим, по словам потерпевшего, украдено 10 тысяч, а он говорит, что 9 тысяч) – это невозможно. И обязательно с применением особого порядка должны согласиться и прокурор, и потерпевший – иначе суд не вправе. Более того, при возникновении у суда каких-то сомнений, он обязан перейти в общий порядок и рассмотреть дело по существу полностью.
Таким образом, уже две трети свою вину признают. Но и из оставшихся 35% не все ее отрицают. Мы должны убрать из них ту категорию лиц, которые не попадают под особый порядок, – те, кто привлекается по особо тяжким составам. В Омской области их 5%, в России – 5,7%. Они не попадают под особый порядок, хотя тоже иногда признают свою вину. Остается 30%. Из них порядка 5-10% тоже признают вину, но прокурор возражает против особого порядка. Более 5 процентов – это частичное признание вины. Например, человек говорит, что это не разбой, а грабеж. Или не грабеж, а кража. Не тяжкие телесные повреждения, а средней тяжести. Не умышленно, а неосторожно. Это очень конкурирующие составы. Есть категории преступления, такие, как 131 и 138 статья, по которым вину не признают никогда. Да и по должностным преступлениям редкий чиновник признает свою вину.
В целом не признающих свою вину, может быть, процентов 15. Но мы же с вами понимаем, что не признающий вину – это не всегда невиновный. Если речь о подсудности областного суда, то у нас за редким случаем признают вину. Ни особо жестокие убийцы, ни педофилы ничего не признают. И что, это означает, то они все не виновны?
«В Германии 0,9% оправдательных приговоров»
Говорить о том, что в России низок процент оправдательных приговоров, а на Западе их много, может либо тот, кто ничего не знает о других судебных системах, либо тот, кто лжет. Потому что существуют две классические системы судопроизводства по уголовным делам: англосаксонская, или островная, и романо-германская – континентальная. Разница между этими системами в том, что в островной системе следствия дознания практически нет, а в континентальной все сомнительные дела отметаются. Где вы видели в континентальной системе судопроизводства более 1% оправдательных приговоров? Я не нашел. В Германии 0,9% оправдательных приговоров. В Японии процент намного ниже, потому что там следователь и прокурор выступают в роли судей. Наша континентальная система заточена на то, чтобы исключить вероятность привлечения невиновного. В островной системе эта вероятность значительно выше.
«С нарушением срока рассмотрения у нас 0% дел»
В 2005 году мы рассматривали 97 тысяч гражданских дел в год, в 2015 году – 268 тысяч. Всего в прошлом году было вынесено порядка 400 тысяч решений, приговоров, постановлений. Это более чем по тысяче на человека – а нам за это время не прибавили ни одной единицы. Уже признано, что волокита сведена к нулю. В 2007-2008 годах, когда у нас впервые был поставлен вопрос о прекращении полномочий судей за волокиту, мы рассматривали случаи, когда гражданские дела рассматривались по 5-7 лет. А сейчас каждый месяц докладывается, сколько гражданских дел рассматривается дольше двух месяцев, даже если они по закону приостановлены. Вы можете не поверить, но таких дел всего триста на всю судебную систему Омской области. А с нарушением срока у нас 0%. Это статистика. Подтасовать, обмануть здесь нельзя.
«Юридическая помощь станет дороже»
Еще 20 лет назад в США, чтобы нанять адвоката, надо было платить ему за работу 240 долларов в час. Социальное это правосудие или нет? Мы идем в том же направлении. Дела все идут и идут, и иначе мы просто захлебнемся в этой волне дел. Естественно, законодатель вынужден будет увеличивать пошлину, а юридическая помощь станет дороже. В КАС уже есть определенная категория дел, представителем в которых может быть только человек с юридическим образованием. Там уже идет к буржуазному классическому суду, куда так просто не попадешь. Все это нас ждет, никуда от этого не денешься. А пока мы на пределе работаем.
«Следственный комитет до сих пор не возбудил дела против МОСКАЛЕНКО»
Эта история уже отбросила тень на Омский областной суд, от этого никуда не денешься. Насколько это все обоснованно, будет решать следственной комитет. Единственное, что меня возмущает в действиях следственного комитета, это то, что они рассказали об этом на всю страну, получили разрешение на уголовное дело еще в ноябре, но до сих пор не решили вопрос о его возбуждении. По каким причинам, не знаю. Ждали ли они решение Высшей квалификационной коллегии судей? Хотя досудебное производство устроено на определенных принципах. Оно не приостанавливает никаких действий. Поэтому когда следственный комитет получил согласие коллегии, он на следующий же день должен был принять решение, решить этот вопрос. Но до сих пор не решил. Я нацелен на то, чтобы квалификационная коллегия прореагировала на это, потому что это не дело – держать человека в таком состоянии. То, что МОСКАЛЕНКО сейчас обжалует… Он сейчас в определенном положении. Это его дело, комментировать не могу. У меня, конечно, есть собственное мнение на все эти моменты, но вы же сами понимаете, что комментариев я дать не могу по этому вопросу. Личных отношений у меня никаких с ним нет.
«Сомнений в виновности СТЕРЛЯГОВА у меня нет»
Изменение на применение условного осуждения СТЕРЛЯГОВУ не меняет ничего. Он просто выходит на свободу. Никакой компенсации за это не выплачивается, и он не считается реабилитированным. Сколько он месяцев там отсидел, столько отсидел. Теперь у него испытательный срок.
С точки зрения адвоката перед нами человек кристально чистый. Адвокат по своей роли обязан поддерживать позицию доверителя. В некоторых случаях он разделяет позицию, в других нет, но он обязан. Мне зачастую кажется, что такая позиция продиктована не искренностью, а иными моментами.
Я вам скажу как человек, который дело СТЕРЛЯГОВА рассматривал, который не имеет никаких личных контактов с ним и никаких к нему претензий: сомнений в его виновности у меня нет. Так это воспримет Верховный суд или по-другому… Адвокат ЛЮБУШКИН дал комментарий, что в своем постановлении судья Верховного суда камня на камне не оставил от приговора. А мне приговор представляется таким хорошим выстроенным фундаментальным «зданием». Ну кому как уже… Каждый оценивает по собственным пристрастиям.
