Игорь ЖУРИКОВ,
старший партнер ООО ЦПС "Лексфорт", вице-президент РОО "Омский областной союз предпринимателей"
С 1 сентября 2016 года вступили в силу очередные изменения ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)". Закон о банкротстве – один из самых мутирующих законов. Он меняется постоянно, он в этом смысле может посоперничать даже с Налоговым кодексом! Но в отличие от НК закон в последние годы не всем несет грусть и трепет. Есть и явные выгодоприобретатели изменений – это кредиторы.
Изначально, в первой половине 2000-х, этот закон больше заботился о должнике. У арбитражных управляющих, как у беглецов в степи, была тысяча дорог. У кредиторов, как можно догадаться, дорога была одна – бежать вслед за управляющим и (нередко) должником по протоптанной ими дороге и уныло надеяться на лучшее.
Нельзя сказать, что процедура банкротства для кредитора сейчас сахар. Объективно говоря, если ваш должник – банкрот, то и сейчас в большинстве случаев готовьтесь к списанию большей части, а нередко – и всего долга. Тут можно рассуждать об общих традициях ведения бизнеса в России, которые меняются очень медленно. И о том, что процедура банкротства в подавляющем большинстве случаев не выполняет своей основной функции, возлагаемой на нее на загнивающем Западе – не обеспечивает оздоровления банкрота. Потому что вылечить можно кого угодно, но не труп.
Поэтому не все коту, то есть кредитору, масленица, несмотря на бодрое название статьи. Здоровый цинизм при подборе деловых партнеров и постоянный мониторинг их состояния в качестве лучших лекарственных средств от невозврата долгов никто не отменял.
Но в последние годы процедура банкротства стала более детализированной, обязанности управляющих, ответственность должников и права кредиторов в процедуре сильно возросли. Информационный контроль через единый обязательный сайт сведений о банкротстве, электронные торги, права кредиторов на самостоятельное обжалование сделок должника, реально работающая субсидиарная ответственность директоров и собственников, богатая россыпь оснований для привлечения управляющих к ответственности (в том числе за непонятные расходы в ходе банкротства) и многое другое... Сейчас уже сложно представить, что всего этого раньше не было и не так давно миновали те времена.
Квалифицированные кредиторы довольно привычно уже используют банкротство как альтернативу исполнительному производству для эффективного взыскания долгов. Многие должники расплачиваются добровольно после подачи заявления о банкротстве в арбитражный суд – уж больно не хочется начинать копание в их сделках и других хозяйственных операциях.
Случаются и более сложные варианты взыскания. Например, "каскадное" банкротство (термин доморощенный – можно назвать и как-нибудь по-другому). Это когда у банкрота ничего нет, но есть его должник – дебитор с интересной историей хождения денежных средств. Можно обанкротить этого дебитора и разобраться уже с его хозяйственными операциями. И далее действовать по той же схеме, пока не получится добраться до активов для взыскания. Да, это долго и дорого, риск непродуктивности этого метода тоже высок. Но иначе приходится просто забыть о своем требовании сразу, к чему не все готовы, в том числе и по принципиальным соображениям.
Что нового и полезного принесло последнее изменение кредиторам? Не буду останавливаться на всех изменениях, вступивших в действие с 1 сентября 2016, но озвучу самые значимые.
В ст. 2 закона немного дополнили понятие "контролирующее должника лицо". Но как дополнили! По смыслу закона теперь это не только сами банкроты – физические лица, директора или участники юрлиц, но и люди, которые в силу родства или свойства могли определять действия должника. Причем оцениваемый период такого влияния – в течение трех лет до начала банкротства.
Понятие контролирующего лица должника имеет для кредитора почти сакральное значение: с этого контролирующего лица лично можно взыскать непогашенные в ходе банкротства должника денежные требования – ст. 10 закона.
В силу своей профессиональной деформации не могу не отметить: юридическая техника новой нормы странная. Или законодатель имел в виду, что эта норма не распространяется на всех банкротов, а только на должников – "физиков"? Трудно же себе представить человека, который находится с юридическим лицом в отношениях родства или свойства. Или просто допущена ошибка, которая потом будет исправлена на уровне судебной практики или внесением правки в закон? И все люди, влияющие на директоров и участников юрлиц тоже могут быть привлечены к ответственности. Я склоняюсь ко второму варианту: это просто логично.
Можно долго гадать, что имелось в виду под "отношениями родства или свойства". Но не сомневаюсь, что теперь кукловоды своих близких и далеких родственников, любовниц, шоферов, одноклассников, преданных подчиненных и иных подобных "ведомых" лиц, на которых оформлены фирмы и бизнесы – под ударом. Кредиторы могут дотянуться до заказывающих музыку и снимающих сливки. Посмотрим, конечно, на практику, но смысл изменений в закон понятен. Специалисты, принимавшие участие в формировании этих поправок, озвучивают именно такие цели.
Это означает, что все схемы контроля, завязанные на любых отношениях и имеющие целью в случае чего оставить кредитора наедине с простым бедным человеком, с которого и взять-то нечего, теперь могут оказаться неэффективными. Конечно, трудно будет доказывать и взыскивать долг с истинного бенефициара. Но само появление этого механизма – это тектонический сдвиг в деле взыскания долгов, на мой взгляд.
Возможно, теперь в течение какого-то времени мода на оформление владения бизнесом на подставных лиц уйдет. Это будет происходить, но гораздо реже, потому что сильно хлопотно (многие сталкивались с внезапной потерей контроля в связи с обретением подставным лицом, так сказать, самосознания!) и потенциально бессмысленно.
Также есть блок изменений, осложнивших и так непростую в последнее время жизнь арбитражных управляющих. Это сама по себе интересная тема, которая может стать отдельным материалом для статьи (осенью 2016 года и с 2017 года вступают дополнительные изменения в закон, не добавляющие управляющим оптимизма). Кратко скажу, что нормы, направленные на ограничение расходования средств банкрота и на усложнение деятельности управляющих, в том числе финансовое, тоже в первую очередь играют на руку кредиторам. Правда, не факт, что не пострадает при этом качество работы арбитражного управляющего...
Небольшое изменение внесено и в ст. 61.2. – оспаривание подозрительных сделок должника. Но это изменение очень серьезное. Раньше можно было признать недействительной сделку, совершенную в течение трех лет до банкротства, если должник уже являлся фактическим банкротом на момент совершения этой сделки. А сейчас добавили такой критерий: сделка также подлежит оспариванию, если должник стал фактическим банкротом в результате именно этой сделки (а до нее все у него было хорошо!).
Введены в закон изменения ст. 110 и ст. 139 закона, призванные обеспечить больший контроль кредиторов над торгами и действиями арбитражного управляющего при торгах (одно согласование специализированной для организации торгов что значит), а также большую эффективность торгов по продаже конкурсной массы. Введены в закон обширные дополнения по банкротству застройщиков, к примеру, порядок возмездной передачи объектов строительства другим застройщикам.
Не избежала изменений и глава о банкротстве физических лиц. Самые значимые, пожалуй, это возможность привлечения специалистов в помощь арбитражному управляющему за счет кредитора (при его согласии) без разрешения арбитражного суда и возможность обанкротить умершего гражданина. То есть кредитор теперь может получить деньги от реализации наследственного имущества умершего и будет иметь преимущество перед наследниками.
Есть и не очень "прокредиторские" новеллы. Например, изменения ст. 130 закона не позволяют теперь преодолеть отрицательное заключение Росимущества об оценке государственного имущества, выставляемого на продажу. Тут кроется явное затруднение в продаже государственного имущества и затяжка с погашением кредиторской задолженности. Это объяснимо – тенденция защиты интересов государства превалирует во всей законодательной деятельности России.
В качестве общего вывода могу сказать, что считаю озвученные дополнения к закону благом для предпринимательской среды. Бизнес-модели, основанные на запланированном неисполнении обязательств, должны уходить в прошлое, иначе не получится создать то, что называется благоприятным инвестиционным климатом и условиями для развития предпринимательства. Как представитель профессиональной юридической команды, регулярно практикующей в делах о банкротстве, могу сказать, что изменения в закон расширяют возможности помощи кредиторам в нелегком деле взыскания долгов. Что не может не радовать!
