Супруга священника, обвиненного в педофилии, уверена в том, что его оговорили. Возможно, специально.
Сегодня, 9 июля, информационное агентство НГС55 подробно рассказало о многочисленных странностях в деле омского священника, которого обвинили в педофилии:
— Вот уже четвертый месяц находится под арестом 35-летний омский священник Николай БАБУРА, которого подозревают в развращении 12-летнего мальчика. Настоятель храма Нерукотворного Образа Спасителя попал под подозрение силовиков после того, как у мужчины дома в гостях побывал его воспитанник.
Ранее в «Вечернем Омске» выступила с обращением к омичам супруга священника Анастасия БАБУРА. Представляем читателям это ее обращение целиком:
— Я, омичка БАБУРА Анастасия Владимировна, редактор и журналист, обращаюсь к вам с просьбой помочь в беде, в которой оказалась моя семья.
В марте этого года в омских СМИ появилась информация о задержании моего супруга – 35-летнего иерея Николая БАБУРЫ, настоятеля храма Нерукотворного Образа Спасителя.
Против мужа возбуждено уголовное дело: якобы он несколько раз приглашал в гости своего несовершеннолетнего помощника, который оставался на ночь, и допускал в отношении мальчика развратные действия.
Я и родители Николая до сих пор пребываем в шоковом состоянии: при тяжком обвинении суды над ним (пока о мере пресечения) проходят в закрытом режиме, хотя мы за гласность (имя мальчика можно было бы не называть). А в СМИ растиражировано фото и личные данные иерея – при том, что вина его не доказана.
21 июня 2023 года следственные органы вернули мне цифровую технику (мобильные телефоны, ноутбуки, флеш-карты), изъятую при обыске в нашей квартире 10 марта 2023 года. Никаких компрометирующих данных на цифровых носителях органами следствия не обнаружено. При этом супруг продолжает оставаться под стражей уже пятый месяц. Свидания, телефонные переговоры с ним следственные органы не разрешают.
До беды мы с Колей жили жизнью обычной православной семьи. С будущим супругом мы познакомились в 2018 году на православном интернет-портале «Азбука верности». Коля тогда учился в Омской духовной семинарии. Стать супругой семинариста не так-то просто: нужно было получить благословение Владыки Владимира – митрополита Омского и Таврического, что мы и сделали.
Осенью 2019 года зарегистрировали брак, а на следующий день обвенчались. Только после венчания, став перед Богом и людьми мужем и женой, мы стали жить вместе.
Через несколько месяцев Николай благополучно окончил семинарию, поступил в магистратуру и Владыка рукоположил его в священный сан – сначала в диакона, а через некоторое время — в иерея.
По канонам Русской Православной Церкви, церковный брак накладывает на жизнь супругов множество требований, в том числе строгое соблюдение всех постов, участие в таинствах исповеди и причастия, к которым нужно серьезно готовиться. Все это мы беспрекословно выполняли…
Своих детей у нас пока нет, только планируем стать родителями, если на то будет Божья воля (у меня диагностировано бесплодие, и я начала проходить лечение). Жили дружно, свободное время всегда проводили вместе.
Николай помогал мне в понимании церковнославянских текстов, а я ему, будучи редактором, – в научно-исследовательской работе. Делился Коля и бытовыми секретами – научил меня многим кулинарным рецептам, к примеру, как готовить гречневый суп. Рассказываю это, чтобы стало понятно – мы дружны и жили жизнью обычной православной семьи.
В связи с обвинением против Коли очень важно, где мы жили. У нас самая обычная квартира в панельной пятиэтажке — две смежные комнаты, стены тонкие, слышимость очень хорошая. И соседей сверху слышно, и соседей снизу, и соседей из боковых квартир: их разговоры, звонки мобильных, будильников, радио. А про то, насколько хорошо все слышно в нашей квартире, и говорить не приходится.
Беда же к нам пришла после, казалось бы, счастливого события. Неожиданно для себя – в мае 2022 года – Коля получил назначение настоятелем Храма Нерукотворного Образа Спасителя.
Бывший настоятель будто возненавидел Колю, хотя муж не стремился на его место.
Новое назначение оказалось для Николая полной неожиданностью. Муж на тот момент был священником Свято-Никольского Казачьего собора, параллельно оканчивал магистратуру в семинарии, готовился к защите магистерской диссертации и обучался на факультете теологии ОмГУ им. Ф.М. Достоевского. Ко всему этому он относился ответственно.
Предшественник Николая был настоятелем сразу двух храмов – Храма Нерукотворного Образа Спасителя и Храма великомученика и целителя Пантелеймона при одной из омских медсанчастей.
Получается, одной настоятельской должности он лишился, а вторую сохранил, при этом получив от Епархии должность штатного клирика Свято-Никольского казачьего собора – которую занимал мой муж. Иными словами, Владыка «поменял» местами – моего супруга и предыдущего настоятеля.
Почему сняли предыдущего настоятеля (имени его называть не буду), могу лишь догадываться.
Я сама была прихожанкой этого храма и видела, что людям он мог сказать что-то резкое, они уходили из храма. Много долгов накопилось в храме, много лет он не ремонтировался, службы проводились только по выходным и праздникам, а этого было недостаточно.
Перед назначением Владыка вызвал моего супруга в епархию. Здесь Николай и встретил своего предшественника, который среагировал на его появление очень остро. По словам мужа, священник встретил его словами: «Так это ты, что ли? Без году неделя как служишь – и на мое место?! А надолго ли? Готов передать храм кому угодно, но только не тебе!» На что Николай в полном недоумении ответил: «О чем это Вы?» Он еще даже не знал, что его назначают! И никак этого не добивался… А отказаться от назначения священник не вправе.
Назначив настоятелем моего супруга, епархия поставила перед ним очень сложные задачи – в короткие сроки погашать долг, делать ремонт, благоустраивать храм, налаживать приходскую жизнь. И муж со всем этим справлялся: богослужения стал проводить ежедневно, сам делал ремонт, укомплектовал хор, оказывал гуманитарную и благотворительную помощь нуждающимся, организовывал престольный праздник, паломнические поездки по городу и области и многое-многое другое.
Причем с малоимущих, кто решил отправиться в путешествие, денег не брал. Выходных и отпусков у Коли не было – он очень уставал, часто поднималось давление, мучили головные боли.
Однажды Коля вызвал скорую помощь и обратился в епархию с просьбой подменить его. Но никто из священников не смог это сделать. И тогда, несмотря на сильную ослабленность организма, муж провел службу сам. Ведь ослушаться Владыку для него было недопустимым.
Негативное же отношение предыдущего настоятеля к моему супругу сохранялось длительное время, что стало для Коли настоящим потрясением. Он такого не ожидал, сильно переживал. В марте, делая уборку в храме, Коля нашел личные вещи предшественника. Он так
хотел примириться! Позвонил, спросил, не хочет ли тот их забрать… Тот приехал и – буквально бросился к Коле с объятиями! Муж удивился такому радушию. А через несколько дней его арестовали.Рано утром в квартиру позвонили. Коля собирался на службу, я – к врачу. Ничего не объясняя, его увезли и начался обыск…
Я иногда думаю: неужели предшественник об этом знал?
Я же убеждена в невиновности мужа, ведь в храме мальчик находился с ним либо в присутствии прихожан, либо в моем присутствии.
Одну из прихожанок (имя разглашать ее не буду) – маму мальчика, ставшего фигурантом дела, – негласно прозвали «старостой» храма.
«Староста» поддерживала общение с предыдущим настоятелем. И одновременно старалась быть рядом с моим мужем, без конца навязывая ему свою помощь.
У некоторых прихожан сложилось неверное впечатление, что она и есть жена Николая. Те же, кто знал, что Коля мой супруг, а у «старосты» тоже есть муж, сочли ситуацию странной.
Возможно, этого бы не произошло, бывай я в храме почаще. Но у меня плотный рабочий график редактора, сотрудника медиасферы, в которой я тружусь уже 20 лет, очень люблю свою работу и дорожу ею.
Так и дошло до того, что прихожане стали подавать записки о сохранении нашей с Николаем семьи.
Сын этой «старосты», школьник, начал трудиться в храме еще при прежнем настоятеле. Мальчик прислуживал в алтаре.
Ночевал он у нас дома пару раз – всегда в моем присутствии! Происходило это по требованию его матери. С младшим сыном она ходила домой – говорила, что его нужно укладывать спать, а старшего оставляла в храме. При этом муж пытался отправить мальчика на такси, но мама мальчика была против. «Пусть ночует!» – говорила она. В храме Николай и ребенок все время были на людях! А из храма они приходили к нам домой – где в это время всегда находилась я!
Оба – и супруг, и мальчик – были сильно уставшими. Мальчику еле хватало сил вычитать каноны по молитвослову – покаянные и причастный. Муж, несмотря на также сильную усталость и головную боль, заставлял его это делать, поскольку мальчик прислуживал в алтаре, ему обязательно надо было вычитать эти каноны. Муж тоже читал – иначе причастие невозможно.
Завершив чтение, они расходились по комнатам и ложились спать – мы с мужем в одной комнате, мальчик – в другой. Утром я их будила и провожала на службу. Ничего большего, в чем обвиняют моего супруга, в нашей квартире не происходило. Я знаю это абсолютно точно, ведь все это время я была рядом. Поэтому я убеждена, что обвинение против Николая – гнусная ложь и клевета. Я состою в браке со священником, а не с преступником, в чем пытаются меня убедить следственные органы.
Я знаю, что муж не признал вину. Мы с родителями Николая будем за него бороться. Прихожане тоже готовят сейчас письма в его защиту.
P. S. Мой муж – успешный молодой священник. Будучи инвалидом детства по слуху, он, приехав из другого региона, всего добился сам без чьей-либо помощи. Храм под его руководством начал процветать, закипела приходская жизнь, он приобщал людей к Богу. В Омской епархии таких больше нет и, возможно, никогда не будет. Ни у кого из местных священников таких результатов в работе нет. В связи с этим мужу многие завидовали. Не исключено, что в том числе была мама мальчика. Могу предположить, что она также рвалась к власти, считая себя «старостой», «владычицей». Не исключаю также, что своим грязным обвинением моего супруга она действовала исключительно в чьих-то интересах. Призываю следственные органы, епархию, СМИ вывести истинных злоумышленников на чистую воду.
Сегодняшняя публикация в НГС55 не первая, в которой приводятся многочисленные странности данного уголовного дела. Об этом же можно прочитать здесь. Напомним, что омские следователи несколько лет не замечали махинаций с выделенными Омской области первым и вторым миллиардами на капитальный ремонт многоквартирных домов. Возбужденное уголовное дело было фактически слито, для чего было присоединено к другому малозначимому уголовному делу, по которому даже «стрелочнику», которого сейчас судят, не грозит сколько бы то ни было реального срока (что ему и было обещано, когда он брал на себя это обвинение). А следователь, возбудивший уголовное дело, был вынужден перевестись в другой регион России. Гораздо проще заниматься наркотиками (недавно, в Омске, как известно, были осуждены занимавшиеся такими делами правоохранители) или другими подобными делами: кого-то прижал (похоже, и Николая пытаются додавить), кого-то уговорил, неудобное проигнорировал.
Недавно в федеральном «Коммерсанте» подробно рассказали об аналогичном уголовном деле, случившемся сорок лет назад в американском городе Манхэттен-Бич, штат Калифорния. Все начиналось похоже: правоохранители с удовольствием раскрутили маховик этого дела. А в конце концов все оказалось выдуманным, но обвиненные в этом люди уже не оправились.
Фото: из личного архива Анастасии и Владимира КАЗИОНОВА.
