По поводу необходимости строительства Красногорского водоподъемного гидроузла споры не затихали никогда и у каждой из сторон была своя железная аргументация.
Особенно часто вспоминали гидроузел накануне празднования 300-летия Омска, поскольку этот объект был одним из главных в юбилейном списке. Обозреватель «КВ» Николай ГОРНОВ пообщался с руководителем службы заказчика Андреем МОЛЧАНОВЫМ и выяснил, в каком состоянии гидроузел сегодня, какие деньги необходимы для завершения всех работ, а также в какие реальные сроки этот объект можно достроить.
– Андрей Иванович, почему подрядчики работают так неактивно? Есть ли опасность размыва плотины?
– Начну с того, что состояние объекта на сегодняшний день нормальное и никакой угрозы никому он не представляет. Гидроузел – это вообще-то низконапорная плотина. После завершения его строительства и пуска в эксплуатацию уровень воды в русловом водохранилище будет соответствовать отметке 70 метров в балтийской системе высот. Для понимания, на этой отметке Иртыш был 17 августа. То есть состояние реки при работающем гидроузле будет примерно таким же, как на минувшей неделе. Теперь о состоянии на сегодняшний день. Строительство ведется, несмотря на сложности. Эти сложности вызваны тем, что практически два года гидроузел не строился. Причины известны – банкротство генерального подрядчика, компании «Мостовик». Добровольно расторгать договор генподрядчик не захотел, пришлось идти в суд и доказывать свою правоту. И эти процедурные моменты тоже повлияли на сооружение не в лучшую сторону, откровенно говоря.
– В чем главная сложность строительства?
– В том, что сегодня основная строительная площадка находится примерно на три метра ниже дна Иртыша. И всем процессам, соответственно, мешает вода. Два года, когда строительство не велось, объект хоть содержался, но не в том объеме, в котором было необходимо.
– Гидроузел не был законсервирован?
– Да, подрядчик фактически остановил строительство на полном ходу. Это как если бы кто-то взялся нести ваши два чемодана, а потом устал и бросил их прямо посреди улицы. По моему мнению, мы еще с минимальными потерями вышли из этой ситуации. Могло быть хуже.
– Зачем потребовалась корректировка проектной документации?
– Корректировка потребовалась прежде всего из-за приостановки строительства. Проект просчитывался в ценах 2009 года, а за шесть лет, сами понимаете, цены ушли вперед. А уже когда проектировщики начали делать корректировку проекта и стали проводить дополнительные изыскания, то выяснилось, что есть проблема с грунтами под нижней головой судоходного шлюза. Проектный институт «Мособлгидропроект» запретил нам проводить работы по бетонированию нижней головы и стал искать проектное решение, как выйти из создавшейся ситуации. В феврале это проектное решение по укреплению грунтов родилось. Именно этим подрядчик сейчас занимается.
– Это тот самый контракт на 362 млн рублей, который был подписан с Объединенной энергостроительной корпорацией?
– Совершенно верно.
– Почему укрепление грунтов начинаете только сейчас, если проектное решение было готово еще в феврале?
– Так совпало, что именно в этом году у Иртыша самый высокий уровень за много лет. Весной вода достигала отметки 72,5, и только сейчас мы подходим к рекомендованному проектным институтом уровню – 69-70, при котором можно производить работы по укреплению грунтов под нижней головой судоходного шлюза. Поэтому и идет задержка по исполнению контракта.
– Несмотря на то, что не хватает денег?
– Финансы – это отдельная тема. Еще ни на одной стройке не было такого, чтобы все имелось одновременно: финансы, материалы, людские ресурсы и так далее. Чего-то обязательно не будет хватать. Но в любом случае, я думаю, к середине сентября мы работы по укреплению грунтов завершим. Тем самым дадим возможность начать работы по бетонированию нижней головы судоходного шлюза. У нас сегодня главная задача – выйти, как мы говорим, «из воды», чтобы не зависеть от уровня Иртыша. После этого издержки по водоотведению снизятся значительно.
– А какие-то работы вообще велись на объекте?
– Исполнялся первый контракт, который на 940 млн рублей. Ведутся работы по ликвидации последствий приостановки строительства. По мере выполнения второго контракта планово возвращаемся к первому.
– И зима не помешает исполнению контракта?
– Категорично сказать, что не помешает, я не могу. Профессионалы-строители надо мной посмеются. Да, есть определенные трудности при работе с бетоном в холодное время года. Понадобятся дополнительные затраты, и мы посмотрим по ситуации – продолжать строительство в зимний период или завершить бетонные работы весной 2017 года. Многое будет зависеть от финансирования.
– Сейчас ведь финансирование гидроузла идет только из областного бюджета?
– Да, в текущем году федерального финансирования нет.
– Если такая сложная ситуация с деньгами, не лучше ли вообще законсервировать гидроузел? Или это невозможно?
– Лично мое мнение, законсервировать объект было бы большой ошибкой. Гидроузел недостроен, и если его сейчас перестать строить, то он начнет разрушаться. И потом, спустя годы, когда мы вынуждены будем вернуться к этому объекту, потребуется гораздо больше финансовых средств, чтобы восстановить строительную площадку, провести дополнительные геологические изыскания, завершить объект и ввести его в эксплуатацию. Как бы ни было тяжело, нужно обязательно находить деньги, чтобы довести гидротехническое сооружение до безопасного состояния. Не для жителей Омска безопасного, а для самого сооружения. Как минимум, я считаю, нужно завершить левобережную часть: левобережную бетонную водосливную плотину, судоходный шлюз, все здания и сооружения эксплуатационных служб. Пусть не такими темпами, как хотелось бы, но продолжать строительство необходимо. Если бы не обстоятельства с генподрядчиком, то левобережные объекты были бы достроены, самое позднее, к 2016 году. Работы велись, темп был набран, финансирование шло ритмично...
– Сколько сделано сейчас? Какой процент готовности гидроузла?
– Левобережная часть выполнена более чем на 50%. Если по объектам смотреть, то полностью готова левобережная плотина, остается только установить оборудование. Судоходный шлюз – готовность порядка 70%.
– Левобереждные объекты – это какая часть от общих затрат на гидроузел?
– Примерно две трети от общей сметы гидроузла.
– В марте минпром озвучивал, что текущие финансовые затраты на плотину – 5,5 млрд рублей. Общая сметная стоимость гидросооружения, если судить по контракту с «Мостовиком», была на уровне 8,6 млрд рублей. И при этом вы говорите, что готовность гидроузла существенно меньше половины. Это как? Сколько же еще нужно денег, чтобы достроить объект на 100%?
– Я смогу сказать вам только тогда, как только мы получим положительное заключение по корректировке проекта от государственной экспертизы. Предварительно могу сказать, что по откорректированной документации общая сметная стоимость объекта увеличится до 14,4 млрд рублей.
– Такое большое удорожание за счет инфляции?
– Добавились в проект еще кое-какие объекты, типа внутриобъектового моста, но сумма по ним не очень большая. Все же основное удорожание – это за счет инфляционных процессов. За семь лет и воды в Иртыше утекло много, и цены на месте не стояли. В итоге мы имеем дефицит денежных средств на достройку гидроузла в районе 5 млрд рублей.
– Правильно ли я понимаю, что федеральные деньги выделялись под старый проект и теперь нужна корректировка федеральной целевой программы «Развитие водохозяйственного комплекса Российской Федерации»...
– Да, выделенных денег в рамках этой федеральной программы, действующей до 2020 года, нам хватает на сегодняшний день только на левобережную часть гидроузла. Но даже если бы мы достроили только левобережные объекты, все равно проще вести диалог с Агентством водных ресурсов и с Минприроды РФ.
– В свое время руководство «Мостовика» объясняло задержки при строительстве гидроузла недостатками в проектной документации. Мол, проект очень сырой. А проектный институт с этими претензиями не соглашался. Так были в проекте недостатки или это фантазии инженеров «Мостовика»?
– У нас у каждого есть свое мнение, свои предпочтения. Я в этом деле придерживаюсь такой позиции. Есть у объекта генеральный проектировщик – институт «Мособлгидропроект». Если подрядчик не соглашается с тем, что предлагает проектировщик, нужно это доказать. На мой взгляд, разногласия всегда должны быть урегулированы. В конечном итоге, главная ответственность лежит на проектировщике. И если у нас возникают какие-либо вопросы, то мы их всегда решаем, без больших проблем находим точки соприкосновения с институтом. Мы прислушиваемся к мнению института, но и проектировщики прислушиваются к нашему мнению.
– Почему, кстати, корректировки в проект до сих пор не получили положительное заключение госэкспертизы, если проектировщики подготовили их еще в феврале?
– А этот вопрос связан с предыдущим. Чтобы получить положительное заключение, необходимо, чтобы была уже откорректирована федеральная целевая программа. Экспертиза не возьмет документы, если нет понятных источников финансирования. Я, как заказчик строительства объекта, должен сначала образно продемонстрировать портфель с деньгами, и только после этого мне разрешат начать строительство.
– Не понял. Как же тогда ведутся работы на гидроузле сейчас, если проектной документации нет. Ведь ее фактически нет, если корректировки еще не прошли госэкспертизу?
– Не совсем так. Мы ведем работы по старой проектной документации. Она действует, никто ничего не отменял.
– И подрядчик не скажет: не буду строить, если нет экспертизы?
– Нет, не скажет. На те работы, которые необходимо выполнить, мы обеспечили подрядчика всей необходимой документацией – и проектной, и рабочей.
– И не будет проблем с подачей электроэнергии на объект? Весной, насколько я помню, были перебои из-за того, что не могли договориться с «Мостовиком».
– Были такие проблемы, но мы нашли компромисс. И до сих пор строительная площадка запитана через подстанцию «Мостовика». А в сентябре, я думаю, мы уже подключимся к сетям по постоянной схеме через новую подстанцию «Гидроузел», которую заканчивает филиал «МРСК Сибири» – «Омскэнерго».
– Насколько я понимаю, у вас еще продолжаются судебные процессы с «Мостовиком». И какая, кстати, ситуация с банковской гарантией «Мостовика» на 2,5 млрд рублей, которую выдавал Сбербанк?
– По банковской гарантии мы пока во всех судах проигрываем. В июне нам отказали в передаче кассационнои? жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебнои? коллегии по экономическим спорам Верховного суда РФ, сейчас мы подали очередную жалобу, теперь уже на этот отказ. Несмотря на все проигрыши во всех инстанциях, наше мнение не изменилось: Сбербанк поручался за «Мостовик», а тот не выполнил своих обязательств, и Сбербанк теперь обязан выплатить бюджету 2,5 млрд рублей.
– Сбербанк считает, что не обязан?
– Сбербанк считает, что наше управление якобы не предоставило всех необходимых документов, как того требуют условия банковскои? гарантии. Я считаю, это формальный подход. Зачем тогда вообще законодательством предусмотрена банковская гарантия, если заказчик не может реализовать свое право даже в таком очевидном случае?
– 2,5 млрд рублей могли бы решить много проблем...
– Очень много. И это было бы справедливо. Я так считаю: если не уверен в чем-то, выдавая гарантию, – не выдавай. А если выдал, то исполняй свои обязательства.
– Ваше управление, насколько я помню, еще и в очереди кредиторов «Мостовика» стоит...
– Но при этом мы понимаем, что денег не будет. Мы стоим позади и работников предприятия, и позади налоговой инспекции, и позади банков, которые выдавали кредиты, обеспеченные залогами.
– Ваши претензии к «Мостовику» – это 778 млн рублей, тот самый выданный и неотработанный аванс?
– Пока так, да. Мы сейчас продолжаем изучать все, что делалось в предыдущие годы, сравниваем, анализируем.
– Кто эту работу проводит?
– Мы сами, собственными силами, никого не привлекаем.
– Многие сейчас говорят о больших эксплуатационных затратах. Мол, и сейчас много денег из бюджета потратим, и потом каждый год по миллиарду рублей будем вкладывать в обслуживание гидроузла...
– Честно говоря, я очень удивляюсь, откуда берутся все эти суммы, которые озвучиваются в СМИ. Насколько я знаю, есть предложения проектировщика и по затратам, и поводу штатной численности обслуживающего персонала, я просто детально не вникал в эту часть проекта, поэтому мне бы не хотелось разбрасываться цифрами. Но миллиард рублей на эксплуатацию – это, конечно, очередные фантазии.
– Вас задевают домыслы, которые публикуются в СМИ про гидроузел?
– Задевают. Я на них болезненно реагирую. Если критика объективная, по-существу, мы всегда готовы ее воспринимать и учитывать. Без вопросов. Но зачем что-то выдумывать – я не понимаю.
Первая публикация — в газете «Коммерческие вести» от 24 августа 2016 года
