5 мая на традиционных «кухонных посиделках» в редакции «Коммерческих вестей» побывал начальник Главного управления МЧС России по Омской области Владимир КОРБУТ. За чашкой чаю главный спасатель региона рассказал, как работают омские спасатели, зачем в Омской области был введен особый пожарный режим и почему бесхозяйственность не может считаться чрезвычайной ситуацией. «КВ» по традиции предлагают своим читателям ознакомиться с наиболее интересными моментами беседы.
— Владимир Валентинович, все путаются в структурах, которые призваны ликвидировать последствия техногенных аварий и стихийных бедствий...
— Хорошо, я тогда проведу маленький ликбез и расскажу о созданной в РФ единой государственной системе предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций. Что это такое? Законодательством предусмотрено, что все силовые структуры и все ведомства входят в эту единую государственную систему. МЧС в одиночку, без полиции, медицины катастроф, других структур, ничего не смогло бы сделать. При крупных пожарах лесных даже железная дорога участвует, предоставляя пожарный поезд.
ГУ МЧС России является уполномоченным органом по Омской области, ну а межведомственной координацией при решении всех задач в области предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций, которые могут произойти как в природной, так и техногенной сфере, занимается специальная комиссия. На региональном уровне эту комиссию возглавляет заместитель председателя правительства Омской области Игорь Сергеевич БОНДАРЕВ. И очень много вопросов по обеспечению безопасности возложено законодательством, кстати, на правительство Омской области.
Между губернатором и нашим министром, Владимиром Андреевичем ПУЧКОВЫМ, подписано соответствующее соглашение о передаче друг другу полномочий. Главное управление передается этим соглашением в оперативное управление главе региона, Виктор Иванович НАЗАРОВ, соответственно, передает мне в оперативное управление все силы и средства, которые имеет область для предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций, то есть те бюджетные учреждения, которые подчинены Главному управлению региональной безопасности Омской области.
— Какие это бюджетные учреждения?
— Это Аварийно-спасательная служба Омской области, Центр обеспечения мероприятий по гражданской обороне, защите населения и территорий Омской области от чрезвычайных ситуаций, Управление противопожарной службы Омской области и Учебно-методический центр по ГО и ЧС. Все эти бюджетные учреждения, которые обеспечиваются за счет бюджета Омской области, при чрезвычайных ситуациях передаются в управление нам, федеральному органу, ГУ МЧС России по Омской области. Крупные промышленные предприятия, такие как Омский НПЗ, Транссибнефть, которые содержат собственные аварийно-спасательные формирования, тоже на безвозмездной основе выделяют технику и людей для оказания помощи при ликвидации чрезвычайных ситуаций.
— А сколько людей непосредственно подчинено вам как руководителю ГУ МЧС России по Омской области?
— Основной гарнизон — порядка 4 тысяч. По структуре это четыре управления: материально-технического обеспечения, надзорной деятельности и профилактической работы, гражданской защиты и организации пожаротушения и проведения аварийно-спасательных работ. Причем у нас не просто пожарные части. Задача пожарных — тушить пожары. А у нас каждый пожарный подготовлен и аттестован как спасатель, их главная задача — спасти людей. В том числе, оказывая первую помощь пострадавшим, кто оказался в зоне ЧС.
— Других пожарных, кроме ваших, не существует на сегодняшний день? Или есть еще ведомственные службы?
— Есть даже частная пожарная охрана. Например, ООО «Пожарное дело» на Омском НПЗ, бывший 1-й отряд, которым руководит Григорий Филимонович ЛУКОНЕНКО. Федеральным законодательством о пожарной безопасности предусмотрены сегодня и государственная противопожарная служба, и муниципальная, которой в Омской области нет, к сожалению, и частная. Есть еще и добровольная пожарная охрана, как общественные организации они зарегистрированы в каждом муниципальном районе.
= Только на ОНПЗ есть частная пожарная охрана?
— Есть еще одна частная фирма — ООО «Днепр». Она специализируется на аварийно-спасательных работах, является самым мощным, пожалуй, формированием, которое занимается ликвидацией последствий аварийных разливов нефти, но лицензирована и на право тушения пожаров.
— Не совсем понятно, как можно зарабатывать деньги на ликвидации последствий разливов нефти. Такие аварии редко происходят...
— Как нам говорит федеральное законодательство, есть потенциально опасные объекты. Организации, которые эти объекты эксплуатируют, должны создавать либо собственные формирования для их «прикрытия», либо заключать договоры со специализированными организациями, имеющими соответствующую лицензию, чтобы они проводили учения, работали с персоналом предприятий, а в случае возникновения ЧС занимались ликвидацией последствий. И это касается не только Транснефти, разлив нефтепродуктов может быть и на железной дороге, к примеру, где перевозится большое количество нефтепродуктов, и даже на котельной, которая в качестве резервного топлива использует мазут. И ликвидацией нефтеразливов у нас в регионе занимается не только ООО «Днепр», но и аварийно-спасательная служба, и СП «Каскад-55», созданное региональным отделением Россоюзспаса, и ряд других организаций.
— Частные пожарные и аварийно-спасательные службы предприятий лицензируются у вас?
— Раньше они получили лицензии в Сибирском региональном центре МЧС России, а сейчас у нас, в ГУ по Омской области.
— Вот понадобилась вам какая-то техника для ликвидации аварии. Откуда вы знаете, что она в Омске есть?
— Такого рода информация имеется в ЦУКС — Центре управления кризисных ситуаций Омской области. У него есть перечень и уникальной инженерной техники, которая используется омскими предприятиями, и перечень мощных дизельных электростанций, и водооткачивающих средств.
— А как информация об этой технике попадает в ЦУКС?
— Такие вопросы регулируются федеральным законодательством. Каждая организация, категорированная по гражданской обороне, должна иметь запасы определенных материальных ресурсов. И наличие этих запасов контролируются, естественно, вышестоящими ведомствами — минпромом, минэнерго и так далее. Ведь от наличия или отсутствия этих запасов зависит устойчивая работа предприятий в условиях военного времени. Они не смогут ничего утаить, даже если захотят.
— И технику они выделяют добровольно для ликвидации ЧС?
— Добровольно. И финансовые средства выделяют, необходимые для эксплуатации данной техники. А средства нужны, порой немалые. Те же мощные насосные станции работают, бывает, по месяцу и более, и потребляют тонны дизельного топлива. Но потом затраты на топливо компенсируются из резервного фонда правительства Омской области.
— В какую сумму, если не секрет, обходится содержание всей региональной службы МЧС России? И сколько ваша служба зарабатывает за год по договорам с предприятиями?
— Нет, МЧС не оказывает никаких коммерческих услуг, ничего не зарабатывает по договорам с хозяйствующими субъектами. Штрафы тоже в наш бюджет не поступают, а напрямую идут в доходную часть бюджета федерального. Есть у нас так называемый договорной отряд из пяти пожарных частей, которые охраняют от пожаров объекты Транснефти, ТГК-11 и ряда других предприятий, но эти предприятия только платят зарплату личному составу и обеспечивают его обмундированием, все остальное — за счет федерального бюджета. В какую сумму федеральному бюджету обходится именно ГУ МЧС России по Омской области — я никогда не задумывался, честно говоря. Знаю, что выделяемых денежных средств впритык хватает на зарплату и соцвыплаты, на ГСМ и обслуживание техники. А сейчас с бюджетом вообще сложно, приходится экономить даже на ГСМ, ограничивая выезд техники на учения и тренировки.
— Новую технику не закупаете?
— Нет, все закупки у нас идут централизованно. Сами мы не закупаем практически ничего.
— Помнится, прошлогодний паводок в Омской области вызывал много вопросов. Он что, стал для всех неожиданностью?
— Нет, никаких неожиданностей не было. Мы заранее знаем, в каких местах и при каких условиях возможны подтопления, и заблаговременно направляем туда силы и средства. И о прошлогоднем паводке мы знали заблаговременно. Анализировать ситуацию мы начинаем с ранней осени, учитывает увлажнение почвы, глубину промерзания почвы, оцениваем снежный покров, особенности его формирования, запасы воды в снеге и так далее. Паводкообразующих параметров много, и мы их все учитываем и анализируем. Сейчас, например, некоторые малые реки верхние уровни уже прошли. В Усть-Ишимском районе опасность неблагоприятных уровней воды еще сохраняется, и многое будет зависеть от количества осадков.
— Вроде бы в этом году ожидался по прогнозам тоже сильный паводок...
— Показатели по переувлажненности почв и запасам воды в снежном покрове были в этом году хуже прошлогодних. И мы, честно говоря, сильный паводок ждали. Но этого не произошло. Потому что, во-первых, уровни грунтовых вод за зиму снизились практически везде. В Омске снижение составило почти 50 сантиметров. Во-вторых, почва сильно промерзала, когда снег начинал таять, вода не просачивалась в низменные места через почву, а скатывалась по рельефу и по естественным низменностям уходила в естественные водоемы. В-третьих, в муниципальных районах проводились противопаводковые мероприятия.
— Вы имеете в виду работы по расчистке водоотводного канала в двух районах?
— В том числе и эти работы, которые проводились за счет средств резервного фонда правительства Омской области. Канал, который был построен еще в советское время, предназначался для отвода воды с территорий Называевского и Крутинского районов. Длина его около 40 километров. Когда стали проводить обследование, нашли более 20 бобровых плотин, причем бобры перегородили канал деревьями с такой плотностью, что даже машины могли сверху проезжать по запруде. В некоторых местах запруды устроили фермеры, им не хватало влаги на полях, и они с помощью запруд отводили воду к себе. За зиму канал привели в порядок, и сегодня вода по нему идет нормально, мы провели обследование беспилотниками. Проблемных вопросов нет. Хотя многие опасались, что из-за сброса воды по каналу переполнятся крутинские озера.
— Бобры-то куда делись?
— Могу заверить, что взрывным способом расчистка не производилась. Только механическим. Кстати говоря, бобры — очень умные создания. Когда они поняли, что их хатки начинают рушить, они стали готовиться и обточили рядом стоящие деревья так, чтобы они упали на те же самые места. Так что придется каждую осень проводить новые обследования и заново все расчищать, пока бобры не сменят места обитания и не уйдут с искусственного сооружения на естественные водоемы.
— А можно сделать что-нибудь, чтобы навсегда избавиться от подтоплений?
— Наверное, для этого необходимо будет провести мероприятия по осушению болотистой местности западной части Омской области, но это вопрос уже не к нам, не к МЧС. Природу, я думаю, не обманешь. И наша задача — минимизация последствий. Для этого зимой в ходе мероприятий по подготовке к паводку за счет бюджета области было приобретено водооткачивающее оборудование большой производительности, порядка 100 литров в секунду. Сейчас эти пять насосных станций работают в муниципальных районах, и воду перебрасывают не на 50 метров, а на 2-3 километра. Причем они очень экономичные, в отличие от наших пожарных станций, которые применялись в прошлом году, и если у наших расход — 40-50 литров дизельного топлива в час, поскольку там танковый двигатель стоит, то у новых насосов — 8 литров. Еще одна задача — обновить транспортную структуру, чтобы в весенний и осенний периоды можно было обеспечивать переправу для жителей так называемых заречных сел. С этой целью губернатором было принято решение о приобретении еще одного судна на воздушной подушке.
— Омское судно на воздушной подушке?
— Вы знаете, не стоял вопрос об приобретении омской «Арктики», поскольку требуется решать немного другие задачи, не те, для которых предназначена «Арктика». Эта мощная машина эффективна в условиях Севера, где нужно работать круглый год, а у нас — три месяца в году в лучшем случае.
— И какое судно купили в итоге?
— Пока никакого. В Омской области сегодня есть три судна на воздушной подушке, два — наших, третье — Росгидромета.
— На ваш взгляд, какова перспектива страхования жилья от паводков?
— Я-то двумя руками за. По моему мнению, необходимо вводить обязательное страхование, как ОСАГО, чтобы люди страховались от всех ЧС — пожаров, наводнений, стихийных бедствий.
— Люди не хотят страховаться?
— Я вам скажу так. Когда начали проводить работу с людьми, которые в 2015 году, как пострадавшие от паводка, получали компенсации из резервного фонда правительства, то выяснилось, что они, вполне возможно, и застраховались бы, но страховые компании не готовы предложить людям доступный страховой продукт. И губернатор ставил задачу органам исполнительной власти региона проработать этот вопрос со страховыми компаниями, но они выставляют очень высокие страховые премии для тех территорий в районах области, где периодически происходят подтопления.
— Наверняка люди пользуются ситуацией, чтобы под шумок получить компенсацию за испорченное паводком имущество.
— А вы думаете почему растет население в неблагоприятных по паводку населенных пунктах? В подтапливаемые дома уже прописывают всех, кого могут, — внуков, правнуков и так далее. Паводок начался — полетели в воду старые телевизоры. Спрашиваем: как телевизор на улице оказался? Отвечают: мы его там смотрели. Это, конечно, утрированный пример, но ведь нередко доходит и до абсурда. Я даже не говорю о том, что некоторые граждане специально укладывают мостки и доски, чтобы показать, как они пострадали. Бывали случаи, когда особо талантливые специально делали траншеи, чтобы подвести воду к своим домам во время паводка. Для таких людей паводок — это еще один способ заработка.
— Говорят, в некоторых местах люди изначально не должны были строиться, поскольку эти территории подвержены подтоплениям...
— Подтапливаются в основном дома и микрорайоны, которые строились преимущественно хапспособом, незнамо как, в низменных участках, без проведения гидрологических изысканий. Новые дома подтапливаются чрезвычайно редко. Разве что коттеджные поселки в Омском районе, построенные в низменных местах. Там где-то дорога перегородила естественный сток воды, где-то водопропусных сооружений нет и так далее. Но теперь на повестке дня другая проблема — лесные пожары. За два года трава встала выше пояса, много брошенных земель, которые никто не пашет. Федеральными землями муниципальные власти распоряжаться не могут...
— В Омской области сейчас введен особый противопожарный режим. Какие ограничения он несет для жителей?
— Ограничивается для людей посещение лесов, запрещается разведение любого открытого огня, а самое главное, что штрафные санкции за нарушения противопожарной безопасности увеличиваются в два раза.
— Наложен запрет на так называемые сельхозпалы?
— Федеральным законодательством сегодня запрещено выжигать, что быто ни было вообще. Слово «сельхозпал» должно навсегда исчезнуть из нашего лексикона.
— Тем не менее старую траву жгут...
— Да, жгут, особенно в пойме Иртыша, где пастбищные луга. Жгут в тех местах, где производят выпас скота, чтобы новая трава хорошо росла. И не боятся люди ничего, и ничему их не учит чужой опыт. Посмотрите, что происходит в Красноярском крае, в Республике Бурятия, в Иркутской области. Лесной пожар — страшное бедствие, его очень трудно остановить. Когда были пожары в Алтайском крае, наши специализированные части приезжали туда, чтобы помочь тушить. И видели, как стремительно распространяется огонь в сосновом бору. И даже речка огню не преграда. Шишка горящая поднимается на высоту 70 — 80 метров, как ракета, а потом сдувается ветром на 300 и даже на 500 метров.
— В Омской области, насколько мы понимаем, больших пожаров сейчас нет?
— Больших нет, и ущерб лесному фонду в этом году не причинен, по оценке лесников, но малых пожаров много. Вчера мы зафиксировали из космоса 21 пожар и 97 термических точек, где люди что-то сжигали. И объясняем, и наказываем, и штрафы большие, но все равно люди жгут и лесные пожары продолжаются. Хотя в сравнении с прошлыми годами количество пожаров, благодаря профилактической работе, становится меньше.
— Кого-то уже наказали в этом году за разжигание костров?
— Возбуждено одно уголовное дело по факту возникновения лесного пожара, а также возбуждено свыше ста административных дел в отношении как юридических, так и физических лиц.
— Развел человек на даче костер, чтобы сжечь траву прошлогоднюю, а сосед сообщил, куда следует. Что ему будет за костер?
— Приедет инспектор и оштрафует. На улице, на даче ничего сжигать нельзя. За это предусмотрен штраф в 4 тысячи рублей.
— Даже если в железной бочке сжигает?
— Если бочка железная и приспособлена для сжигания, то есть имеет соответствующее поддувало, закрывается крышкой и так далее, то это уже будет не открытое, а закрытое горение. Закрытое — не запрещено.
— В Омской области есть авиация для тушения пожаров?
— Своих воздушных судов в Омской области нет. Вся авиация у нас сосредоточена в Сибирском региональном центре МЧС России, там есть семь специализированных вертолетов и два самолета-амфибии Бе-200. При необходимости мы можем использовать и самолеты Ил-76, которые имеются в аэромобильном отряде МЧС России. Кстати, в Омской области нет мест, где могут заправляться водой Бе-200. Ему для забора воды нужно 1800 метров прямого участка, а на Иртыше очень мало прямых участков. И там, где они есть, нет возможности зайти на посадку. Казалось бы, можно использовать для заправки крутинские озера, но они слишком мелкие, и там есть плавучие острова. Так что при необходимости эффективнее будет заправлять Бе-200 на аэродроме. Но пока такой необходимости не возникало. В Омской области еще не случалось таких пожаров, которые потребовали бы использования авиации для их тушения.
— Наверняка существует какой-то рейтинг российских регионов по вероятности возникновения ЧС. Омская область в этом рейтинге на каком месте?
— Такого рейтинга я лично не знаю. А если говорить о вероятности возникновения различных чрезвычайных ситуаций, то могу точно сказать: землетрясений в Омской области быть не может. У нас в силу рельефа не может быть селей. Не может быть радиоактивного заражения, поскольку нет рядом источников радиации.
— Тогда сформулируем вопрос иначе. Какие опасности у нас есть?
— У нас бывают ураганные ветры, которые сносят крыши, у нас зимой случаются снежные заносы и очень сильные морозы, а это тоже ЧС, у нас довольно-таки хорошо развита химическая промышленность и много предприятий, где имеются запасы сильнодействующих и химически опасных веществ: начиная от ОмскВодоканала, где применяют для очистки воды хлор, и заканчивая пивзаводом «СанИнБев», который имеет 50 тонн аммиака.
— Не можем не спросить про скандал с запахом одоранта. В поисках источника запаха этилмеркаптана было как-то задействовано ГУ МЧС России по Омской области? Или это не ваша тема?
— Не бывает темы, которая не касалась бы МЧС. И первым делом жалобы на неприятный запах пошли, естественно, в Центр управления кризисными ситуациями. Получив эти жалобы, мы, как орган повседневного управления, сразу проинформировали всех — природоохранную прокуратуру, Росгидромет, Роспотребнадзор. Одновременно выслали специализированную лабораторию для отбора проб воздуха. Наша задача — оценка вреда для населения. Если вред возможен, мы должны принять решение, что именно нужно предпринять: либо просто проинформировать население путем SMS-оповещения, либо уже организовывать эвакуацию с опасных территорий. Если говорить об этилмеркаптане, то он не представляет угрозы для населения, даже при 400-кратном превышении его содержания в воздухе. По оценке Роспотребнадзора, никаких особых последствий этот газ вызвать не может. Исходя из этой оценки, действовали и мы. Если бы этот газ представлял какую-то опасность, даже малейшую, наши действия были бы другими. Не в плане того, что мы бы отыскали источник запаха, это не наша задача — искать виновных, мы должны защищать население от опасностей.
— Как ввести на какой-то территории режим ЧС? Губернатор захотел и ввел?
— Не все так просто. Есть определенные критерии по материальному ущербу, угрозе жизнедеятельности или гибели людей, которые должны иметь место, чтобы губернатор мог ввести режим ЧС.
— В прошлом году много было разговоров, что в Омске закрыли все полигоны и нужно ввести режим ЧС по мусору. Вас как-то касалась эта тема? С вами ее обсуждали?
— Нет, со мной эту тему не обсуждали. Это во-первых. Во-вторых, чрезвычайная ситуация может быть только в результате стихийного бедствия, аварии и так далее. Условно говоря, если в котельной труба упала от ураганного ветра — свыше 25 метров в секунду, тогда это ЧС. Если она развалилась от ветхости в результате бесхозяйственности — не ЧС. Но если она развалилась и в результате 5 тысяч человек оказались без тепла — это тоже ЧС. Если говорить о мусоре, то должны быть какие-то последствия. Должна быть, например, неблагоприятная эпидемиологическая или эпизоотическая обстановка в городе, эту обстановку должен зафиксировать Роспотребнадзор или Россельхознадзор, и вот тогда уже вводится режим ЧС на территории.
— По поводу качества дорог в Омске тоже было много споров, и когда прошлой весной асфальт поплыл вместе со снегом, то некоторым нашим политикам хотелось ввести в Омске режим ЧС. Это было что, пустые политические заявления?
— Многие хотят объявить режим ЧС, чтобы обойти Федеральный закон 44-ФЗ о госзакупках. Но там тоже не все так просто, как кажется. Все чрезвычайные ситуации мы прогнозируем, соответственно, заблаговременно должны быть заключены и договоры с организациями и учреждениями на те риски, которые могут возникнуть. Бесхозяйственность — это не риск.
— Спасибо, Владимир Валентинович, что нашли время для «КВ». Надеемся, что вы и впредь будете заходить к нам на чай.
Ранее в полном виде интервью можно было прочитать только в печатной публикации газеты «Коммерческие вести» от 17 мая 2017 года
