Никто не совершенен.
Яцек ДУКАЙ
Идеальное несовершенство
Серия «Звезды научной фантастики»
М.: Изд-во АСТ, 2019 год. – 503 стр.
Тираж 2500
Роман Яцека ДУКАЯ начинается с убийства и покушения на него. Покушались на человека из прошлого – Адама Замойского. Он единственный, кого удалось восстановить в XXIX веке из останков погибшего экипажа космического корабля, который 800 лет назад отправился к Эпсилону Эридана и пропал. Проблема, однако, в том, что ДНК Адама не соответствует ни одной из шести ДНК людей, входивших в экипаж этого корабля. Его имени нет и в сохранившихся документах готовящегося столетия полета. Да и вообще об этом человеке никакой информации не осталось. Только его воспоминания. Может быть, ложные. Но кто-то его очень опасается. Вместе с Адамом мы пытаемся понять, что представляет собой общество, в которое он попал. И это сделать в разы сложнее, чем Элу Бреггу из «Возвращения со звезд». Чтобы читать этот роман-головоломку, надо основательно напрячься: «Нет никакой «большей» вселенной, которая заключала бы в себе нашу и все остальные инклюзии. Нет никакой суперсоты, n-мерного пространства, где n равняется числу выбираемых параметров физики, а каждая точка означает одну конкретную инклюзию. Это всего лишь абстрактная симуляция: График Тевье. Вы, стахсы, даже не сумеете узреть ее своими трехмерными чувствами». И это только малая часть новых реалий, где изменились даже понятия тела и личности. Тело, например, стало чуть ли не одеждой, и рядом с тобой могут стоять вообще манифестации тех, кто являются постлюдьми или даже постнелюдьми – у них даже и пола нет в нашем понимании. Говорят, романы ДУКАЯ надо читать дважды: один раз нормально, второй раз – с пониманием. Как писал Тейяр де ШАРДЕН, цитаты из которого обрамляют роман, «очевидно, сознание, с точки зрения опыта определяемое как специфическое свойство организованной сложности, выходит далеко за пределы смехотворно малого интервала, внутри которого мы в состоянии непосредственно его различить».
Впрочем один из основных смыслов романа можно выразить тоже словами ШАРДЕНА: «Чем больше мы делаем усилий, чтобы уйти от человека в наших теориях, тем больше суживаются круги, описываемые нами вокруг него, как будто мы втянуты в его круговорот».
