Трудовой договор был прекращен в связи со смертью, причиной которой явилось злокачественное новообразование.
Судебная коллегия по гражданским делам Омского областного суда оставила в силе решение Куйбышевского районного суда города Омска от 21 декабря 2018 года, который взыскал с АО «Газпромнефть – Омский НПЗ» в счет компенсации морального вреда по 400 тысяч рублей в пользу жены и сына умершего К.
К. проработал на омском нефтезаводе 29 лет. Последняя должность – оператор технологических установок 5 разряда установки каталитического крекинга 43-103, производство глубокой переработки нефти и алкилирования бензинов. Трудовой договор с ним прекращен в связи со смертью, причиной которой явилось злокачественное новообразование, выявленное в июне 2016 года. Полагая, что заболевание получено в связи с осуществлением трудовых обязанностей, он обращался в центр профессиональной патологии для установления факта профессионального заболевания, однако соответствующая экспертиза не была завершена в связи с его смертью.
В суд обратились вдова и сын К., ссылаясь на то, что согласно санитарно-гигиенической характеристике рабочего места ее супруга, условия его труда относились к вредным, а установка каталитического крекинга 43-103 и профессия оператора технологических установок включены в паспорт канцерогеноопасного предприятия.
К. заявила, что «ее супруг на момент смерти вел активный образ жизни, его болезнь прогрессировала у нее на глазах, и никто не мог ему помочь. В процессе лечения, чтобы облегчить страдания супруга, она приобретала дорогостоящие реабилитационные средства и средства ухода, регулярно вызывала платную скорую помощь, на что тратила весь доход их семьи и использовала заемные средства. Из-за постоянных переживаний у нее возникло сердечное заболевание. Судом не дана оценка циничного поведения ответчика АО «Газпромнефть – ОНПЗ», который отказался предоставить ей материальную помощь и разбираться в причине смерти супруга. На момент смерти мужа она была нетрудоспособна, имела все основания для признания ее инвалидом, но ей некогда было оформлять документы в связи с болезнью супруга. Размер ее пенсии был в несколько раз меньше дохода супруга, этой пенсии было недостаточно для приобретения продуктов питания, медикаментов, иных жизненно необходимых товаров, оплаты коммунальных услуг, что подтвердили допрошенные в судебном заседании свидетели».
Представитель АО «Газпромнефть-ОНПЗ» заявлял о недоказанности возникновения заболевания, приведшего к смерти, вследствие профессиональной деятельности. И указывал, что судебно-медицинская экспертиза содержит вероятностный вывод об этом. Полагает взысканный размер компенсаций морального вреда завышенным, определенным без оценки степени нравственных страданий истца и без учета факта обеспечения АО «Газпромнефть – ОНПЗ» добровольного страхования К. от заболеваний и травм, в рамках которого в 2016 году страховщиком АО «СОГАЗ» выплачено К. страховое возмещение в размере 500 тыс. руб.
На что суд возразил, что «вопреки утверждению АО «Газпромнефть – ОНПЗ», в заключении судебно-медицинской экспертизы сделан однозначный вывод о том, что имевшееся у К. заболевание – злокачественное новообразование, повлекшее его смерть, было получено им в период работы оператором технологических установок вследствие длительного воздействия на него (на протяжении 29 лет трудовой деятельности в данной организации) двух канцерогенных факторов производственной среды – диоксида кремния и никеля (его соединения), которые согласно положениям Международного агентства по изучению рака являются доказанными легочными канцерогенами, влекущими возникновение злокачественных новообразований.
Отсутствие в заключении экспертизы прямого указания на установление факта профзаболевания К. объясняется лишь тем, что такой факт может быть установлен специализированным органом – центром профпатологии и только при жизни заболевшего лица. В данном случае следует учитывать, что сам К. при жизни не смог в установленном порядке получить надлежащим образом оформленное заключение компетентного центра профпатологии по причине тяжелой болезни, объективно препятствовавшей прохождению необходимых обследований».
Однако еще до рассмотрения обращения вдовы К. ГУ «Омским территориальным центром профпатологии» «была составлена санитарно-гигиеническая характеристика условий труда работника при подозрении у него профессионального заболевания от 22 мая 2017 года № 12, утвержденная Управлением Роспотребнадзора по Омской области, согласно которой условия труда оператора технологических установок 5 разряда установки каталитического крекинга 43-103 относятся к вредным. Установка 43-103, профессия оператора технологических установок включены в паспорт канцерогеноопасного предприятия. В производстве регистрировались аналогичные заболевания легких: в 2009 году (хронический токсический бронхит II ст. бронхиальная астма смешанная форма, средней тяжести. Прикорневой пневмосклероз. Эмфизема легких. Трахеобронхит. Дискинезия II ст.) и в 2013 году (хронический токсикопылевой бронхит II <...> астма смешанной формы средней тяжести. Диффузный пневмосклероз. Эмфизема легких. Трахео-бронхиальная дискинезия I ст.)».
Оценив заключение проведенной по делу БУЗОО «Бюро судебно-медицинской экспертизы» комиссионной судебно-медицинской экспертизы, пояснения экспертов, суд пришел к выводу о том, что «профессия оператора технологических установок, которую К. занимал на протяжении 29 лет, является вредной и оказывает негативное воздействие на человеческий организм, поскольку предполагает непосредственный контакт с неблагоприятными факторами производственной среды, избежать которого при современном уровне развития технологии производства невозможно».
Опрошенная в судебном заседании врач судебно-медицинский эксперт, принимавшая участие в проведении судебной экспертизы по делу, пояснила, что предоставляемые работодателем средства индивидуальной защиты не могут полностью обеспечить защиту человека, так как канцерогены могут в любом месте, любым способом и в любое время попасть в организм человека при его нахождении в канцерогенно опасной среде, не только при дыхании; средства индивидуальной защиты способствуют только минимизации вредного влияния канцерогенов.
В данном случае ответственность за причиненный в результате смерти К. моральный вред возникает независимо от вины работодателя АО «Газпромнефть — ОНПЗ» на основании ст. 1079 ГК РФ в связи с тем, что вред причинен лицом, деятельность которого связана с повышенной опасностью для окружающих.
Ранее материал был доступен только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 1 мая 2019 года. После публикации каких-либо комментариев от ОНПЗ не последовало
