Каха БЕНДУКИДЗЕ

Каха БЕНДУКИДЗЕ неизменно присутствует на всех встречах российского бизнесас Президентом России Владимиром ПУТИНЫМ или премьер-министром Михаилом КАСЬЯНОВЫМ. Другие предприниматели периодически меняются. Кого-то допускают до первыхлиц государства российского, кого-то отодвигают в сторону. А Каха Автандилович со своим парадоксальным мнением всегда на месте. Мыслит БЕНДУКИДЗЕ весьма нестандартно. Зато точно нащупывает болевую точку проблемы. Читатели «КВ» могут убедиться в этом сами. Главный редактор газеты «Коммерческие вести» встретился с Кахой БЕНДУКИДЗЕ в Голицыне в Московской школе политических исследований.

— Каха Автандилович, сегодня в своем выступлении вы весьма основательно потоптались по благотворительности. Можете прояснить свои тезисы?
—
— Вчера прочитал в одной из наших заводских газет фразу: «Помогли в строительстве этого храма спонсоры, благотворители и граждане». Сначала я хотел позвонить главному редактору: а какая, собственно, между ними разница? Потом понял, что оговорка отражает суть дела. Спонсор не совершает безвозмездный акт. Это вид рекламы: он дает деньги, чтобы его упоминали, о нем говорили, к нему хорошо относились. Это не акт между ним и Господом Богом, это акт между ним и обществом. Что, как мне кажется, обесценивает факт благотворительности. Хотя дай бог всем делать добрые дела,даже из самых гнусных соображений.

На самом деле благие дела могут совершать только граждане. Потому что это нечто связанное с душой. Мне трудно, например, подозревать наличие души у акционерных обществ.

— То есть вы утверждаете, что говорить о благотворительности корпораций — абсурд?

— Точнее было бы сказать, корпорации занимаются специальными видами рекламы, направленными не на продажу продукта, а на создание образа корпорации, смягчающего к нему отрицательное отношение его потребителей или наемных рабочих.

Есть здесь еще один момент. Когда я вижу по телевизору строки: фильм, скажем, снят при содействии акционерного общества такого-то и лично его генерального директора СИДОРОВА Ивана Петровича, я понимаю, что такого рода благотворительность — потребность амбициозного человека выпендриться за чужой счет.
— Почему это за чужой?

— Есть какой-нибудь Иван Иванович ИВАНОВ, возглавляющий корпорацию «Абэвэгэдейка». Ты получи эти деньги как личный доход, заплатив все налоги, и благодарисколько хочешь. Можешь публиковать это, можешь — не публиковать. Но почему за чужой счет? За счет приятеля, например, с кем у него совместный бизнес, или акционеров, если это АО. Он подал нищему деньги — не на свои деньги, а из средств фирмы, и ему же сказали: «Благослови Господь вас и ваших партнеров, чьи деньги вы без спроса мне отдали». А значит, в корпорациях, где много владельцев, благотворительность это или специальный вид имиджевой рекламы, или удовлетворение амбиций руководителя, или в ущемлении прав других совладельцев. Одним из крупнейших российских благотворителей на ниве культуры был банк «Чара», помните такой?

— Конечно.

— Банк «Чара» принимал деньги под очень высокие проценты. Его возглавлял, если не ошибаюсь, сын бывшего секретаря Союза кинематографистов. К нему несли сбережения очень многие деятели культуры. Это была чистой воды пирамида. И не малая часть денег у них шла на благотворительность. Мне тогда, помню, говорили: вы — жлобы, заперлись, деньги считаете, а вот смотрите, пример бескорыстной помощи культуре. Действительно, на финансы «Чары» было снято несколько фильмов. Потом банк лопнул, а председатель правления повесился.

Другим крупным благотворителем был небезызвестный господин МАВРОДИ. Он широко спонсировал разного рода мероприятия, подарил деньги на студию. Сейчас он в бегах. А значит, вряд ли эта благотворительность может быть примером для подражания.

— Но они могли потратить эти деньги и на себя...

— Если есть выбор: спустить деньги на вино и женщин или дать сиротам, то последнее, конечно, предпочтительнее. Однако еще лучше было бы просто не воровать. У меня нет статистики, но, по моим данным, в США, например, благотворителями в подавляющей части являются частные лица, в России — корпорации. Это связано, в частности, с перекошенной налоговой системой. В США 75% налогов — это подоходный налогс физических лиц. У нас в России лишь около 7% федерального бюджета — это подоходный налог, остальное платят организации. Если бы я сейчас из денег корпораций, в которых я являюсь одним из акционеров, начал бы спонсировать школу, строительство подземного перехода или союз матерей-одиночек, то все это было бы использованием чужих денег.

— А как же с социальной ответственностью бизнеса?

— Социальная ответственность бизнеса, в первую очередь, это ведение самого бизнеса. Во вторую очередь — ведение самого бизнеса. И в третью очередь — ведение самого бизнеса. Никакой другой ответственности у него быть не может. Ответственность — это нечто, характеризующее человека. Она не характеризует животных и юридические лица. А также растения и грибы. Не бывает ответственности у корпораций, грибов, водорослей, плесени.

— Но можно говорить о социальной ответственности бизнесмена...

— Ответственность бизнесмена существует равно в такой же степени, как ответственность чиновников мэрии города Урюпинска или сотрудников Министерствапо налогам и сборам. Отлично от их служебной деятельности. Почему этому уделяется повышенное внимание? Потому что мы, озвучивая это или не озвучивая, понимаем: деньги являются мерилом не только количества хлеба и икры, которые ты можешь купить, но и мерилом некоей твоей способности воздействовать на общество. И возникает наивный вопрос: почему люди, у которых больше денег, не хотят воздействовать на это общество в лучшую сторону? Но здесь же надо задать другой вопрос: а хотим ли мы, чтобы они воздействовали на общество в лучшую сторону? Ответ не очевиден. Он очевиден только в одном случае: если предположить, что люди, которые занимаются бизнесом и имеют деньги, обладают некими сокровенными знаниями о правильных ценностях. Что, в общем-то не верно. Я общаюсь со многими богатыми людьми. И далеко не все их воззрения хотел бы принимать безоговорочно.

Но есть и другой фактор: по степени ясности восприятия нашей с вами страны, процессов, которые в ней происходят, конечно, бизнесмены входят в наиболее ясно воспринимающую часть.Потому что они варятся во всем этом. Для них коррупция является не абстракцией, а тем, что они не любят, но пользуются. Для них неэффективно работающий государственный аппарат является не словосочетанием, вычитанным в газете, а тем, с чем они сталкиваются каждый день. Это люди, для которых фраза «Наша налоговаясистема несовершенна» является не результатом выслушивания какого-то мнения, а результатом ежедневного ощущения. Поэтому способность бизнесменаадекватно оценивать ситуацию выше, чем у среднестатистического гражданина России.

— Есть мнение, что крупные российские корпорации из-за несовершенства законодательства во время приватизации получили собственность чуть ли не даром. Собственность, построенную на народные средства, те деньги, которые государство изымало, недоплачивая в советское время заработную плату. Поэтому долг корпораций — помогать обществу.

— Вы свою квартиру приватизировали?

— Да.

— Приватизировали практически даром. Хотя, для того чтобы ее построить, были вложены немалые деньги. Почему же вы не расплачиваетесь со строителями вашего дома, с поставщиками стройматериалов? У вас что, есть факты избыточной прибыльности российских компаний? Мне такие факты не известны (за исключением нефтяных компаний). Купил я, скажем, завод железобетонных изделий. И что, я с него могу заработать такие гигантскиеденьги, что без всяких напрягов выделю пожертвования близлежащим лицам, сильно выпившим перед этим? В вашем вопросе кроется вся квинтэссенция социалистического подхода к анализу общества: кто-то кому-то что-то должен. Это очень опасная идеология. Ее развитие может привести нас к тому, что у нас уже было.

— Есть ли на ваших предприятиях социальные программы для работников: льготное жилье, образование или что-либо еще?

— У меня нет двух тумбочек с деньгами: одна для выдачи зарплаты, другая — для строительства жилья. По сути, вы говорите так: работник за свои деньги не может построить жилье, не могли бы вы за свои деньги (а по сути, за недоплаченные работнику деньги) построить ему квартиру? Это тот же социалистический путь. Многие думают: пусть нам недоплачивают, но за нас решают. Мы долго изживали в корпорации то, что вы называете социальными программами. К ним относится, когда вам насильно оплачивают еду, отдых, автомобиль, квартиру. Все это — насилие над человеком. Если у вас есть деньги — выдайте ему зарплату, а он сам решит, что он хочет. Все остальное обман людей. Вы имитируете заботу о них за их счет.

— Недавно вы участвовали в работе совета по предпринимательству, где попытались развеять миф, что в России самые низкие тарифы на электороэнергию. Что вы имели в виду?

— Откройте сайт РАО «ЕЭС России». Зайдите в раздел «Энергосбыт». Результаты первого квартала: сколько произведеноэлектроэнергии и на какую сумму ее продано. Делите одно на другое. Получаете 2,1 цента за киловатт-час. Никто в Европе не ахнул бы от такой цены. Она выше, чем многие производители на севере Европы продают электроэнергию. Сейчас объявлено о тендере на строительство атомной станции в Финляндии. Компания, которой будут заказывать это строительство, является неким потребительским кооперативом. Крупные промышленные предприятия объединились, построили одну угольную и одну атомную станцию двадцать с лишним лет назад и по себестоимости получают электроэнергию. Так вот у них в Финляндии стоимость этой энергии, по которой компания продает ее пайщикам, 1,6 цента — ниже, что мы имеем в среднем по РАО «ЕЭС». Есть такой общий северный рынок электроэнергии, где компании Швеции, Норвегии, Финляндии, может, еще Дании торгуют оптом электроэнергией. А если вы потребляете больше 7 мегаватт, тоимеете доступ на этот рынок (такой по объемам потребления средний российский заводик с тремя тысячами человек) — так цена в самые пиковые времена достигает 2,3 цента, а средняя держится чуть ниже двух центов. Так что мнение о дешевизне российского электричества — миф, который распространяется самими энергетиками, чтобы повышать тарифы.