Писательские вдовы запросто могут претендовать на статус странных женщин.
Клэр ГОЛЛЬ
Никому не прощу. Воспоминания
СПб.: ООО «Издательство «Лимбус Пресс», 2004 год. — 368 стр.
Тираж 3 000 экз.
«Джеймс Джойс был самым скованным и закомплексованным из всех великих людей. Рыба ледовитых морей? Омар, упрятанный в створки устрицы? Нет. Я слишком уважаю животных, будь они даже медузы или устрицы, чтобы сравнивать их с Джойсом — этой набитой соломой мумией, высохшей безжизненной скорлупой, сухофруктом. Любимое дитя литературы, самая кошмарная и неудачная выходка Творца. Я ненавидела Джойса, однако не так сильно, как свою мать, ненависть к которой пережила даже ее страшную кончину в концентрационнном лагере» — вот так.
Можно было бы ограничиться чтением одного только этого фрагмента, поскольку в нем закодирована почти вся культурная история европейского Запада, если, конечно, иметь терпение заняться расшифровкой. Шутка. Читать стоит всю книгу, но только тем, чье внимание заточено под такие имена, как Джойс, Мальро, Сен-Жон Перс, Генри Миллер, Рильке, Пикассо, Шагал, Кокто, Антонен Арто, Лембрук, Бранкузи и иже с ними.
Клэр ГОЛЛЬ (1891-1977) — франко-германская писательница, автор более двадцати книг стихов и прозы, вошла в историю литературы как жена, а затем вдова поэта-экспрессиониста и дадаиста Ивана Голля, а также как автор упомянутых сканадальных и безжалостных мемуаров. «Клэр Голль была одной из Прекрасных дам своего поколения, она играла в Революцию, играла Евридику, а за мемуары взялась в старости, в обескураживающем статусе писательской вдовы...» — так написал о ней в предисловии литературовед Виктор Топоров, сменивший в этом случае привычные злоязыкость и подозрительность на осторожное уважение к одной из странных женщин двадцатого века.
