Виктор НАЗАРОВ, губернатор Омской области: «Гораздо лучше убедить человека, чем просто добиваться бездумного повиновения»

В эксклюзивном интервью корреспонденту «Клуба Регионов»Сергею ПРУДНИКОВУ губернатор Омской области Виктор НАЗАРОВ рассказал о себе, своем детстве, поделился соображениями о том, каким ему видится будущее региона, подчеркнул, что является руководителем уравновешенного типа. Интервью это больше показывает НАЗАРОВА-человека, а не НАЗАРОВА-губернатора. «КВ» посчитали возможным представить этот разговор и своим читателям из тех соображений, что чем больше знаешь о руководителе, тем он становится понятней.

— Виктор Иванович, все мы родом из детства, в двух словах, каким оно было у мальчишки из села Ингалы Большереченского района?

— Жизнь мальчишки в деревне в 70-80-е годы была достаточно простой – до пятого класса ты свободен, а потом бери вилы и начинай работать. Разумеется, и детские игры, забавы самые обычные тоже не обходили меня стороной, но помогать родителям было необходимо. Хозяйство, подворье, и, знаете, для нас это было нормально. Естественная деревенская жизнь.

Родители у меня были, как сейчас говорят, простые люди, даже не сельская номенклатура. Папа – водитель, мама работала в ветеринарной аптеке в совхозе. Словом, простая сельская семья. А что касается детских увлечений, они тоже были вполне традиционными – рыбалка на Иртыше, охота. В деревне ведь и отдых — это просто смена деятельности. Поэтому с восьмого класса каждое лето мы, мальчишки, буквально все уже работали на сенокосе на подборщиках. Осень, уборка — мы помощники комбайнеров. Я вот так три года отработал.

Знаете, меня и сегодня, хоть и прошло немало лет, тянет и поработать на земле, и в свое родное село. Когда бываю в Большеречье, обязательно проезжаю по своему селу, по своей улице, на которой жил. Наверное, это можно назвать ностальгией по детству, по малой родине. Юрий Шевчук с болью пел: «Родина! Пусть кричат «уродина», а она мне нравится, хоть и не красавица, потому что – Родина». Вот и надо вдохнуть жизнь в нашу сибирскую омскую деревню.

Меня спрашивают, что делать с сельским хозяйством региона. Представляется, для начала нужно четко понять суть проблем, проанализировать ситуацию. Сейчас у нас идет процесс формирования правительства области, я уже определился практически по всем персоналиям, и до 15 июня мы этот процесс закончим, а уже 20-го будет первое заседание нового правительства.

Параллельно я намерен собрать наших сельхозпроизводителей для откровенного разговора. Нужно почувствовать их проблемы изнутри, выслушать, что они сами готовы предложить. Нужно понять, как людям, сегодня работающим на земле, видится механизм решения сельских проблем. Для этого мы намерены провести совещание или круглый стол с крупными сельскими товаропроизводителями. И сделаем это в одном из сельских районов, чтобы на примере района рассматривать проблемы. Без абстракций – конкретно. И вот на основании этого будем выстраивать концепцию развития сельского хозяйства. Я уже говорил: слишком заметен диссонанс в ситуации с сельским хозяйством в Тюменской и Омской областях. Надо его ликвидировать. В нашу пользу.

— Вы служили в морской пехоте – ходите на традиционные встречи моряков в День ВМФ? Навыки, полученные на службе, пригодились в жизни? Если да, то какие?

— У нас два традиционных праздника. И, естественно, я, как бывший морпех, о них не забываю. Ну а день ВМФ… Я ведь и демобилизовался по форме три: бескозырка, брюки флотские и гюйс. И знаете, когда вернулся из армии, то пошел на праздничную встречу.

Мы собирались у Речного вокзала – все молодые, в тельняшках, беретах. И когда работники милиции стали выстраивать нас по ранжиру и говорить, что мы не имеем права поднимать государственный флаг и флаг ВМФ, то прозвучал клич: бить милиционеров! Я понял, что такой формат встреч с однополчанами мне, наверно, не подходит. Лучше встречаться без таких вот крайностей. Тем более что я уже поступил на рабфак юридического факультета в нашем университете. Просто в этой ситуации я был за работников милиции. Так что я тогда снял берет и пошел домой. На этом мои посещения праздников ВМФ закончились.

Мне даже приемы рукопашного боя, которым обучали в армии, применять в жизни практически не приходилось, и слава богу. Правильно сказал один древний полководец: тот бой можно считать выигранным, который не начался. Поэтому в любой, даже сложной ситуации я старался находить слова для разрешения конфликта. Потому что понимал: то, чему меня научили в армии, применять нельзя. Хотя эти навыки я не забыл, тем более что и после армии тренировался. Я и сегодня занимаюсь спортом, у меня к нему нормальное отношение. Так что физически я всегда могу за себя постоять, но старюсь этого не делать. Слово сильнее самого зубодробительного удара.

— С однополчанами встречаетесь, остались флотские друзья?

— Конечно, и отношения мы поддерживаем. Имена моих армейских друзей у меня до сих пор в памяти, знаете, как выбиты. Кто-то позвонит, сразу вспомню, кто это. Может, это избирательная память молодости, а может, служба у нас была суровая, запоминать помогал стресс. Когда собираемся вместе, вспоминаю даже мелкие детали нашего армейского прошлого.

— Вообще дружба много значит в вашей жизни?

— Да. И для меня друг – это не пустое слово. Дружба для меня – это взаимопонимание и преданность. Дружба обязывает относиться даже к этому слову трепетно. Может, так говорить о себе и не совсем этично, но я многое готов отдать за человека, которого считаю другом.

— Говорят, что на юридический факультет в советское время шли люди с обостренным чувством справедливости, готовые эту справедливость отстаивать. Что было вашим мотивом поступления на юрфак?

— Обостренное чувство справедливости? Наверное, сегодня в силу прожитых лет я и ответил бы на этот вопрос как-то по-другому. Но тогда, скажу честно, я действительно был готов отстаивать справедливость и бороться с преступностью. Может быть, юношеский максимализм, но почему-то тогда я себя видел именно там. Я даже когда осенью увольнялся из армии и понимал, что уже не смогу поступить в этом году, пошел к командованию и попросил направление на учебу. Не хотел терять время. Мне дали направление на рабфак, и я сразу же поступил на учебу.

— Работа в прокуратуре, что запомнилось больше всего?

— Я в силу обстоятельств был вынужден оставить работу в прокуратуре, но все равно часто вспоминаю это время. И вспоминаю с ностальгией. Мне нравилась моя работа. И запомнилось мне многое. Решались людские судьбы, и цена ошибки была чрезвычайно высока. Я следователь прокуратуры, молодой парень, и от меня зависели судьбы людей. Сначала следователь, потом старший следователь, наконец, помощник прокурора, и всегда это работа с людьми. Работа без права на ошибку. За каждым твоим решением – судьба человека. Это очень тяжело и очень ответственно. И понимаю, как и сегодня тяжело ребятам, которые защищают закон, тем более если относишься к человеку как к судьбе, а не просто фигуранту из уголовного дела.

Знаете, даже когда я прекрасно понимал, что передо мной сидит преступник, я все-таки пытался разглядеть в нем человека. Пытался понять причину, мотив его проступка, и это самое сложное. И что еще запомнилось, как во время службы в военной прокуратуре у меня было по двести восемьдесят дней командировок – вот это было интересно. Приезжаешь из командировки, переодеваешься, берешь новые дела и снова в командировку. Мы работали в пяти дивизиях ракетной армии. Работы было много – пахали нормально.

— Что для вас семья, на каких принципах, вы считаете, ее нужно строить?

— Семья для меня — это прежде всего взаимоуважение. Я думаю, не стоит заниматься перетягиванием каната, выяснять, кто главнее, нет. Нужно понимать и уважать друг друга, и все получится. Вот, пожалуй, для меня это главная семейная ценность. Я, прежде чем что-то сказать или сделать, взвешиваю. И все-таки, повторюсь, взаимоуважение – это главное. Взрывы эмоций – это, конечно, хорошо, но выстраивать отношения надо спокойно и уважительно.

Я, например, не делю домашнюю работу на женскую и мужскую. Спокойно могу помыть посуду, хотя жена и говорит: ты ее моешь неправильно, давай я помою сама. И на это я тоже реагирую нормально. Знаете, я даже на работе руководитель уравновешенного типа. Кто-то считает, что на подчиненных нужно кричать, быть эдакой грозой – это не для меня. Говорить нужно спокойно, но так, чтобы все сразу становилось понятно… Ну, уважать нужно человека, хоть в семье, хоть на работе. Для меня это, наверное, уже принцип жизни.

— Дом, семья — это место, где человек отдыхает. Какие виды отдыха вы предпочитаете: охота, рыбалка, путешествия или на диване с любимой книжкой?

— Для меня отдых – это побыть на природе: грибы пособирать, сходить на рыбалку. А что касается охоты – может, в силу какой-то переоценки ценностей, убивать уже не хочу. Хотя оружие есть – лежит в сейфе. Вот тихая охота — по грибы, это очень люблю. Пособирать белые грибы, обабки…

А можно и просто — выйти из машины и пройтись по лесу, а зимой сел на снегоход и уехал часа на четыре в лес – вот это для меня лучший отдых!

— Любите ли вы читать и есть ли у вас литературные предпочтения?

— Я люблю читать, и, знаете, мне очень многие писатели интересны. Есть точная, на мой взгляд, оценка литературы: все жанры хороши, кроме скучного. Так что мои литературные вкусы разнообразны. Сегодня у меня в компьютер закачано огромное количество книг, и такой формат, конечно, удобен, но хочется иногда просто подержать в руках книгу, услышать шелест страниц. Вот сейчас я с удовольствием перечитываю Есенина, недавно перечитал «Искусство войны» Сунь Цзы, Макиавелли «Государь», кстати, сильная вещь, хотя я далеко не во всем согласен с написанным. Но главным моим предпочтением все равно остается русская классика. Это всегда открытие, к ней можно возвращаться на протяжении жизни и всегда находить что-то новое. Достоевский или Бунин, которого читал в школе, и эти же писатели, перечитанные годы спустя, – это совсем другое. Знаете, хорошая литература – самое доступное и самое изысканное наслаждение. Могу сказать даже еще конкретнее: я безумно люблю читать книги, но безумно в данном случае не значит без ума.

— Это, конечно, вопрос глубоко личный, но тем не менее — вы верующий человек?

— Надеюсь, что да. Но я с большим сомнением отношусь к, так сказать, «картинной вере», вере наружу. Все-таки вера — это то, что внутри, внешне это должно проявляться поступками, достойными православного человека. Вера для меня — это идти к Богу через собственные сомнения, какие-то искушения. Знаете, я даже раньше не считал Библию серьезной книгой, сегодня я понимаю, что это действительно откровение, это концентрация огромного духовного опыта. И наша православная церковь – это нравственный ориентир может, это и громко прозвучит, это то место, где главное — душа человека. Думаю, церковь для человека, для общества – это доброжелательный и мудрый советчик.

Нельзя также забывать и о принципах отношения к другим религиям. Я думаю, что только человек, который истинно верит, может понять своего соседа, который исповедует другую религию, относится к нему очень корректно и с искренним уважением.

— Вы уже упомянули о себе как об уравновешенном руководителе, но хотелось бы поподробнее, какие методы вы используете в управлении?

— Я отношу себя к типу уравновешенных руководителей. Мне даже говорили сотрудники с моего прежнего места работы: «Вы слишком мягкий». А я отвечал: «Я не мягкий – я спокойный». Это гораздо лучше, по-моему, убедить человека, чем просто добиваться бездумного повиновения. Кричать, материться, заставлять бегом исполнять собственные приказания – зачем? Нет, мой принцип — сотрудничать, а не обижать людей. Обида – это всегда жестоко.

— Вы можете простить подчиненному да просто человеку слабости или ошибки?

— Могу. И всегда постараюсь понять.

— А есть проступок, который вы не простите никогда?

— Не прощу пороков, которые не присущи человеку, они по-настоящему злы и жестоки. И как, наверное, каждому человеку, мне очень трудно простить предательство.

— Наверное, каждый политик ассоциирует себя, пусть и неявно, с каким-то историческим деятелем прошлого; для кого-то это Столыпин, для кого-то Победоносцев или Сперанский, для кого-то де Голль или Макиавелли, кто-то ищет советов в «Истории Государства Российского» Карамзина. Есть ли государственный деятель в российской или мировой истории, сравнение с которым вам бы польстило?

— Знаете, я считаю, что справедлив библейский принцип «Не сотвори себе кумира». Изучать, извлекать полезный опыт можно, конечно, но жить все-таки надо своим умом. Общие принципы управления — это одно, но всегда возникают очень конкретные ситуации, аналогов которым в истории не найдешь.

— Пожалуй, у подавляющего числа людей, живущих в нашей стране, чиновник ассоциируется с гигантской кипой бумаг и с их неспешным движением из кабинета в кабинет. Вы же предпочитаете современные компьютерные технологии. Это просто следование современным трендам, когда некоторые губернаторы для видимости заводят блоги и появляются на публике с ноутбуком/айпэдом, а работать предпочитают по старинке, или в Омской области появился по-настоящему продвинутый губернатор?

— Моя продвинутость появилась от необходимости. Мы так работали в Газпроме последние два года. Там введен электронный документооборот. Так что не буду лукавить, меня просто жизнь заставила научиться пользоваться современными технологиями. Нам просто сказали: хотите работать – учитесь. Но потом я, конечно, оценил их преимущества. Сегодня, считаю, это просто веление времени, просто физически без этих технологий невозможно работать. Этот формат надо накладывать и на работу областного правительства. Я, например, не понимаю, для чего главе районной администрации по три раза в неделю приезжать в область для решения рабочих вопросов. Это затраты времени, транспортные расходы. Сегодня все вопросы можно решить в режиме видеоконференции. Современные технологии это легко позволяют, и не надо тратить на бесконечные поездки бюджетные деньги. Так что мы это будем обязательно внедрять, и уже с первого июля будем переходить на такой режим работы в областном правительстве.

— Каким вам видится будущее Омской области, что станет локомотивом для региона: нефтехимия, оборонка, энергетика, сельское хозяйство, а может, развитие информационных технологий? Или не стоит делать ставку только на одну отрасль и развиваться комплексно?

— Все-таки приоритетом мне представляется развитие сельского хозяйства. Наравне с развитием предпринимательства в промышленности считаю необходимым развивать и сельское предпринимательство. Девятьсот семьдесят тысяч человек живут у нас сегодня в области в сельских районах. И они не виноваты в том, что их жизнь — это, по сути, выживание. Поэтому надо так развить агропромышленный комплекс (может, это будет, по-модному, кластер или агрофирма), чтобы наше село по-настоящему поднялось. При этом не надо просто раздавать дотации по десять тысяч рублей каждому хозяйству. Нужно к тем хозяйствам, которые сегодня крепко стоят на ногах, присоединять проблемные деревни. И активно помогать таким укрупненным хозяйствам. Эту идею я собираюсь донести до руководителей сельских хозяйств и обязательно, чтобы не ошибиться, выслушаю на этот счет их мнение.

— Этот вопрос просто невозможно не задать губернатору, который руководит регионом, населенным людьми более чем ста национальностей. Сегодня много говорят о проблемах глобализации, когда люди, народы, целые страны теряют своеобразие и начинают жить по общим усредненным стандартам. Кто-то воспринимает это как несомненное благо, кто-то как абсолютное зло. На ваш взгляд, нашей стране суждено стать частью этого мирового процесса или у России есть собственный путь?

— Плохо это или хорошо, по-моему — хорошо, но Россия была и будет неповторимой и ни на кого не похожей страной. В нашей истории так много всего было, что и этот сложный период в мировой истории мы все тоже переживем и останемся Великой Россией.

Сергей ПРУДНИКОВ