Павел ОРКИШ, начальник ПТО ООО "Стройподряд": «Больше нужно давать на откуп малому и среднему бизнесу. Государство никогда не будет эффективным управленцем"

Павел ОРКИШ, сын гендиректора ГК «Стройподряд» Сергея ОРКИША, занимает в семейном бизнесе важное место и, по собственному признанию, получает от этого все большее моральное и материальное удовлетворение. Как выяснила корреспондент «КВ» Ирина БОРОДЯНСКАЯ, Павел Сергеевич в свои 28 лет уже воспитал в себе активную гражданскую позицию, а сейчас воспитывает троих детей.
— Судя по биографии, несмотря на полученную в институте специальность, в строительстве вы занимались не только экономикой и управлением, но и с практикой имели дело.
— Еще в старших классах школы на каникулах часто подрабатывал на стройке учеником плотника-бетонщика. Учась на первом курсе, работал дублером мастера на строительстве «Летура». Сейчас я ощущаю, что строительный курс в СибАДИ на экономической специальности был слабоват. Жаль, что не было спецпредметов, сопромата.
— Сейчас вы – начальник производственно-технического отдела в компании «Стройподряд». Этот отдел уже существовал, когда вы его возглавили?
— До того, как прийти на это место, я около года проработал мастером на собственном объекте «Стройподряда», жилом доме по ул. Дмитриева. Потом, когда мы чаще стали выступать заказчиками собственных объектов, на предприятии был создан отдел капитального строительства. Появилась потребность в работе над сбором технических условий, взаимодействием с проектными организациями, освоением площадок. Во время кризиса 2008 года сокращены были и сотрудники, и объемы производства, а производственный отдел решено было объединить с отделом капитального строительства. Тогда меня повысили до начальника этого отдела. Сейчас мы параллельно занимаемся производственно-технической стороной, то есть обеспечением объекта заявками, графиками, документооборотом и осваиваем свои площадки. К собственным объектам «Стройподряда» относятся находящиеся на этапе сдачи дома на Волховстроя и другие дома в центре города. Из нового — площадка на Туполева, к освоению которой мы приступили, и уже строящиеся в центре таун-хаусы, то есть индивидуальное жилье с небольшими участками земли. Это направление строительства я считаю очень перспективным.
— Получается, вы одновременно работаете и с внешним заказчиком, и с собственными объектами. Что лучше?
— Если говорить о жилищном строительстве, внешний заказчик отдает, грубо говоря, 70% квартир, а 30% оставляет себе — за получение техусловий, проектирование, прохождение экспертизы, то есть за прохождение предварительного этапа, который напрямую не связан со строительством. Я считаю, что треть помещений – это достаточно много. Получается, что от ста миллионов мы должны тридцать отдать за то, что кто-то, скажем прямо, «подсуетился», арендовав участок на выгодных условиях. Заказчик получит эти тридцать миллионов, затратив лишь десять. Если мы эту предварительную работу в состоянии сами выполнить, почему нет? Здесь, конечно, есть своя специфика – бывает, что просто сил не хватает, так что иногда проще работать с заказчиком.
— Расскажите о своей сестре. Она работает с вами?
— Сестра Анна младше меня на год и три месяца, мы с ней и в школе вместе учились, и в институт пошли один, даже в одну группу. Сейчас она занимается непрофильными направлениями: цветочным бизнесом и центром отдыха «Сказка», который находится в Чернолучье.
— Себя вы воспринимаете как участника семейного бизнеса?
— Да. Сейчас бизнес у нас достаточно дифференцирован. Еще в период кризиса 2008 года стали появляться предпосылки обрушения стройки в один момент. Незадолго до этого цены на жилье резко выросли, за год — практически вдвое. Тогда все, кто имел средства для инвестирования, ринулись в строительство, хотя многие из их числа раньше не имели дела с этой сферой. В 2008 — 2009 годах многие объекты «схлопнулись». В то время у нас появилось дополнительные направления: автомойки, спортзал и бассейн «Азарт» на Завертяева, уже упомянутый центр отдыха «Сказка».
— Чем вам нравится заниматься больше?
— В последнее время это все же строительство собственных объектов, которые стараемся проектировать «для себя». Несмотря на трудности, мне стало это нравиться. Сначала я относился к стройке как к чему-то вроде данности, хотя понимал, что в этой работе есть толк, она приносит прибыль. Но сейчас, когда я понял, что могу по-настоящему на многое влиять и получать от этого деньги и удовольствие – это совсем другое дело.
— С получением опыта работать становится проще?
— Сколько я работаю – внешние препоны все множатся и множатся. Особенно это касается ввода объектов в эксплуатацию и получения разрешений. Был период, когда очень сильно давили сетевики.
— Препоны появляются в связи с изменением законодательства?
— Да, законодательно это все закручивается, но, как говорится, лучше жить не становится. В последнее время постоянно приходит на ум пример Грузии. СААКАШВИЛИ позакрывал пожнадзор, санэпидемстанцию, и люди ведь от этого травиться больше не стали, не стали больше гореть. Самая дурная работа, с которой мы имеем дело – бумажная: сначала в одну контору документ несешь, потом в другую… Вроде бы все делается из положительных соображений, но с каждым днем условия все жестче и жестче. Раньше за весь период строительства проходила одна-две проверки, а теперь их пять! Штрафы выросли, плюс необходимо самостоятельно обо всем извещать контролеров.
— Можете оценить, как это отражается на ценах на недвижимость?
— Если говорить об оплатах за подключение, то есть суммах, которые получали поставщики-монополисты, одно время из них складывалось до 10 — 15% стоимости объекта. Сейчас сохранились платы за присоединение к теплу, водопроводу и канализации. Пока еще строить ликвидно, хотя и идут разговоры о том, что нас ждет очередной кризис…
— Ваш отец был депутатом Заксобрания. Вы сами не хотели бы пойти по политическому пути, чтобы получить возможность принимать разумные законы?
— Не хочу заниматься тем, на что не могу повлиять. А слова там никто не даст. Государство становится все более авторитарным, и общую партийную линию не сдвинешь. Еще недавно все со смехом и горечью смотрели на то, что творится у нас на региональном уровне, когда нашему губернатору с характером постоянно мерещилось, что у него всюду враги, и он разворачивал информационную войну. А теперь смотришь – вот уже и на федеральном уровне ситуация не менее абсурдная. Получается, что мы живем в государстве, в котором закон не обезличен, а когда Фемида без маски, то чаша весов правосудия склоняется в сторону тех, у кого есть власть и деньги.
— Какие реформы необходимы, чтобы и ваш бизнес не пострадал, и цены на недвижимость снизились?
— Снизить давление на малый и средний бизнес. Бороться с причиной коррупции – конкуренция и другие рыночные механизмы должны включиться в регулирование бизнеса и повышение качества товаров и услуг. Оплаты поставщикам за присоединение – это абсолютная ненормальность. Получается, что предприниматели платят монополисту за то, чтобы они потребляли в дальнейшем его же ресурс. Мне кажется, нефтяные деньги всех развратили. Мы страдаем «голландской болезнью», когда ничего не развивается, кроме освоения одного ресурса. Все остальное производство оказывается невыгодным. Вроде бы для новых производств логично делать налоговые каникулы, но все, напротив, только усложняется. Например, ввели лицензии, за которые людей обязали заплатить по 300 — 500 тысяч рублей, как вдруг принимается закон о СРО. Срок лицензии еще не истек, и я думаю, что она все еще действует — я же заплатил за нее… Но с появлением СРО оказывается, что нужна новая лицензия. А как деньги за старую вернуть? Никак – закон изменился, а твой бизнес — это твой риск… И это лишь малая толика. Надеюсь на гражданское общество. Мы сами должны понять, что государство — для человека, и только мы можем изменить нашу жизнь к лучшему.
— Каково влияние на вас отца? У вас с ним возникают разногласия?
— Кроме основной работы в «Стройподряде», есть и непрофильная сфера, о которой я уже говорил. В бизнесе, связанном с автомойками, я почти не пересекаюсь с отцом. Я трачу на него не очень много времени, но там я сам себе хозяин, никто меня не трогает. Что касается стройки, там с отцом случаются разногласия. Когда такой родитель сильный и авторитетный, конечно, он оказывает давление. Но с возрастом мировосприятие меняется, и если раньше его критику я спринимал чересчур близко к сердцу, то теперь понимаю, откуда она берется. Радует, что в последнее время мы достигли большего взаимопонимания.
— А как вообще вы к критике относитесь? Например, недавно вас обвинили в получении выгоды от обмана дольщиков гаражного кооператива. Хотя потом, правда, опровергли эту информацию.
— К недобросовестным журналистам, конечно, неприятное отношение. У наших следственных органов это тоже в моде — любят выбросить информацию о том, что у них есть намерение завести уголовное дело на такого-то товарища. Это уже удар по репутации, а ведь есть презумпция невиновности. Даже когда дело заводится, до суда не может быть известно, чем оно завершится. А когда вообще ничего еще нет и человека только собираются официально в чем-то обвинить… «Подозревается в растрате» –уже настраивает негатив по отношению к подозреваемому. В СМИ желают подогреть интерес читателей, но никому не интересно знать, что происходит у тебя на самом деле. На близких это сказывается – вот что самое печальное. Что касается гаража, мы оказались вплетены в чьи-то сторонние интересы. Объект, конечно, неплохой – я проезжал там пару раз. Половина построена, но оказалось, что она уже продана, хоть документов у дольщиков и нет. Впервые мы узнали о том, что дело нечисто, когда нам позвонил человек и сказал: «Отдайте мне деньги за гараж. Можете никому не возвращать, а мне верните. Тогда я никому ничего не скажу». Сейчас мы пытаемся от этого куска территории дольщиков всеми средствами избавиться – пусть что хотят, то с ним и делают. Мы никогда не занимаемся тем, что может быть связано с обдуриванием – всем должно быть понятно, что репутация важнее.
— Сколько человек у вас в подчинении?
— Три инженера ПТО.
— Вы жесткий руководитель?
— Скорее демократичный. Мне все-таки кажется, что необходимо всем нам к демократии приходить, и в государстве тоже. Стольких людей у нас в стране обучили, дали высшее образование, и после этого считать их быдлом… Опять же можно сравнить с Грузией. Почему там смогли победить коррупцию, пересажать всех, кто к ней причастен, в полиции навести порядок? А у нас высказаться никому нельзя. Вот Познер высказался – и тут же вопрос возник: с чего это он себе позволил? Совпадает ли его мнение с мнением Первого канала?
— Как вы отнеслись к смене региональной власти?
— Надеюсь, конечно, на лучшее. На то, что новая власть обратит внимание на развитие дорог, школ, больниц и в первую очередь решит именно эти проблемы, а уже потом будет вкладываться в амбициозные проекты, которые нашему бюджету не под силу. Половина горожан ездят на автомобилях — добавить бы лучше дорог и развязок, отремонтировать междворовые проезды. Для сравнения достаточно съездить в Новосибирск. Город цветет и пахнет! Да, там есть метро, но и с дорогами все в порядке. Что касается аэропорта, у вас об этом тоже писали в интервью с бывшим гендиректором Омского аэропорта КРУГЛОВЫМ — зачем Федоровка, если у нас сейчас одна полоса загружена на 30%? А будет три полосы! Деньги вкладываются в изначально нерентабельное предприятие. Проблема освоения – это наш бич. Чтобы исправить ситуацию, больше нужно давать на откуп малому и среднему бизнесу. Государство никогда не будет эффективным управленцем, так как у чиновников не может быть стремления сэкономить. Законодательно сложилось: если сэкономишь средства, то в следующий раз выделят меньше.
— Расскажите о своей молодой, но уже большой семье.
— Я женат, у меня трое детей: два мальчика, одна девочка. Старшему Сереже 3 года семь месяцев. Маше в конце ноября будет два года. А Пете в феврале исполнится годик.
— Вы всегда мечтали о большой семье?
— Да, я хотел троих детей. Их рождение нас сподвигло быстрее закончить свой дом – пора было переезжать из квартиры.
— Чем занимается ваша жена, кроме воспитания детей?
— Жена занимается бизнесом, связанным с автомойками – курирует банкетный зал, сауны.
— Где вы познакомились?
— Познакомились на лыжах. То есть были и раньше знакомы, но поверхностно. До сих пор стараемся хотя бы раз в год ездить кататься на горных лыжах: в Абзаково, в Шерегеш. Думали за границу рвануть, но с детьми это сделать сложнее.
— Свободное время с семьей проводите?
— Да. Ходим в бассейн, каждые выходные летом катаемся на велосипеде, зимой — на лыжах. В Чернолучье часто ездим.
— Мыслей об эмиграции не возникает?
— Как можно из своей страны уехать? Пусть те, кто ей вредит, сами уезжают. Никуда не собираюсь.


Поколение NEXT — проект, который заостряет внимание на его героях в координатах времени. Наши участники — это те люди, чья сознательная жизнь пришлась на исторический период, качественно отличный от того, в котором выросли и встали на ноги их родители. Само это становление у сегодняшних молодых, не успевших укорениться в Советском Союзе, проходило по иным законам. Мы пытаемся понять, что дает и что отнимает свобода выбора, принесенная новым строем, и насколько она необходима, чтобы проявить себя по-настоящему. Часто наши собеседники — дети успешных родителей, сумевших состояться не только в старом, но и в новом времени. Хотя выросли старшие в системе ценностей, где успех имел совсем другое значение. Каких принципов придерживается следующее поколение? Чего они ждут от жизни и чего нам ждать от них?