Налоговые органы вот уже несколько лет доказывают, что ЗАО «ВСП Крутогорский НПЗ» (ныне ЗАО «Феникс») в течение 2009-2012 годов не платило акцизы с производимых им нефтепродуктов. Нефтепереработчики пока безуспешно пытаются оспорить эти обвинения. Суть разногласий в том, что налоговики полагают, будто предприятие производило только одни виды топлива, а производственники утверждают, что выпускали как те, так и другие, не облагающиеся акцизом. Окончательное решение в этом споре имеет немаловажное значение для региона. С одной стороны, в случае признания правоты налоговой службы бюджетом могут быть получены сотни миллионов рублей. С другой, казна этих денег может не получить, так как предприятие попросту обанкротится и его активов не хватит для покрытия и десятой части долга, а область потеряет еще одного крупного налогоплательщика.
Для понимания ситуации «КВ» решили предоставить слово бывшему директору Крутогорского НПЗ, Семену МАСЛЕНКОВУ, который руководил предприятием в 2008-2013 годах, то есть именно в те периоды, за которые проводились налоговые проверки, на материалах которых основываются претензии налоговых органов.
– Семен Васильевич, начнем с самого начала, с 2010 года, когда инспекция ФНС по Октябрьскому округу приступила к выездной проверке по соблюдению ЗАО «ВСП Крутогорский НПЗ» законодательства о налогах и сборах с 2008 по 2009 годы. Что выявила проверка?
– Как достаточно часто бывает, выявились различные нарушения, в том числе и мелкие, для деятельности завода несущественные. Но были и серьезные, которые наносили сильный удар по экономике предприятия. В первую очередь, это претензии по уплате акцизов. Например, в числе продуктов были топливо печное бытовое (печное топливо) и бензин газовый стабильный марки БТмс (тяжелый бензин). Тяжелый бензин не подпадает под акциз, а топливо печное бытовое стало облагаться акцизом только с июля 2013 года. Однако проверяющие посчитали, что наше топливо не печное, а дизельное, а тяжелый бензин – прямогонный бензин, и, стало быть, мы за них не уплатили положенные суммы акцизов. Вместе с пени и штрафами нам за это насчитали недоплату более чем 100 млн рублей.
– Вы с этим не согласились?
– Конечно нет. Дело в том, что инспекция сделала свои выводы исходя только из собственной оценки документов, никак не проверяя при этом реальное производство нефтепродуктов. Но так при желании и белое можно назвать черным. И сколько мы ни настаивали на экспертизе, которая могла бы показать, что же мы на самом деле производим, налоговики ее так и не провели. Состав любого нефтепродукта очень специфичен, чтобы его определить, на предприятиях существуют лаборатории, где продукция исследуется на всех стадиях ее выработки и получает заключение на соответствие тому или иному установленному государством стандарту. А налоговая вместо того, чтобы вникнуть в лабораторные данные, стала оценивать отдельные документы, порой весьма разобщенные между собой, и доказывать, что печное топливо мы вообще не производили. Не случайно первое решение арбитражного суда, куда мы обратились с целью оспорить претензии ФНС, было вынесено полностью в нашу пользу. Оно было принято в феврале 2012 года и отменяло все суммы недоимок, пени и штрафов, размораживало наши счета.
– Но через четыре месяца Восьмой арбитражный апелляционный суд отменил это решение и принял прямо противоположное – вы государству задолжали…
– Это было для нас полной неожиданностью, тем более что к этому времени мы самостоятельно заказали экспертизу спорных нефтепродуктов независимым московским экспертам. Они исследовали как сами наши установки и техническую документацию, так и фактически получаемые продукты, взяли все необходимые пробы и выдали заключение, что это печное топливо и тяжелый бензин, которые акцизом на тот момент не облагались. Налоговики же продолжали настаивать, что это дизельное топливо и прямогонный бензин, а значит, с них надо было уплатить акциз.
– Почему же апелляционная инстанция не приняла во внимание ваши доводы?
– Этого я не могу сказать, нам наши доводы казались более чем убедительными.
– Хорошо, но для потребителя-то есть различие, покупатели понимали, что именно они покупают?
– Безусловно. В этом-то и дело. Мы просто не могли продавать печное топливо как дизельное, это было бы прямым обманом покупателя, и он, вскрыв подлог, непременно предъявил бы нам свои законные претензии, в том числе, естественно, материальные. Продавая печное топливо под видом дизельного, мы обманывали бы контрагентов в качестве, что могло иметь для покупателей самые неприятные последствия.
– Какие именно?
– Да элементарно – в печном топливе больше содержание смол, серы, парафиновых составляющих. При его использовании дизельный двигатель выйдет из строя гораздо раньше срока, гарантированного его производителем. Ни один приличный производитель не станет портить себе репутацию и подсовывать покупателю товар, изначально понимая, что его нельзя использовать по тому назначению, для которого он продан. Это сразу же вскрылось бы, и мы потеряли бы весь рынок сбыта.
Есть и объективные доказательства. Оперативники, расследовавшие по материалам налоговой инспекции уголовное дело, остановили бензовоз покупателя, изъяли все документы на перевозимый товар, а пробы содержимого отправили на экспертизу в Омске. И она однозначно показала, что в бензовозе находилось печное топливо.
– Семен Васильевич, налоговая инспекция какие-то свои аргументы выдвигала? Какие основания у апелляционного суда были отменить решение первой инстанции?
– Поначалу налоговики заявляли, что мы вообще не могли производить печное топливо и тяжелый бензин. Мнение именитых экспертов не учитывалось налоговиками. Но что любопытно: если по первому делу налоговики утверждали, что мы провели ряд дополнительных работ, которые повлияли на характеристики продукции и после которых мы могли выпускать спорную продукцию, то по второму стали говорить прямо противоположное – никаких работ на НПЗ не было, поэтому предприятие как в 2009 году, так и в 2010-2012 годах продолжало выпускать только дизельное топливо и прямогонный бензин под видом печного топлива и тяжелого бензина соответственно. А о том, что мы и то и другое выпускали и, соответственно, с одного платили акцизы по закону, а с другого – нет, и слышать не хотят.
– Хорошо, перейдем ко второму делу. Оно родилось на основании проверки уплаты налогов за 2010-2012 годы, ФНС нашла недоплату налогов и акцизов на еще большую сумму и вместе с пени и штрафами предъявила вам иск на 800 миллионов. Опять что-то не так?
– Наоборот, все так же. Суд просто проштамповал решение апелляционной инстанции по первому делу и вынес аналогичный вердикт. И опять-таки налоговики не проводили никаких экспертиз, все их доводы основаны только на сравнительном анализе документов и опросе работников НПЗ, которые не являются специалистами в технологической сфере.
Мы же представили заключение экспертов Всероссийского НИИ по переработке нефти. Там ясно сказано, что образцы нашей продукции соответствуют бензину газовому стабильному марки тяжелый, а наше печное бытовое топливо отвечает предъявляемым к нему техусловиями требованиям и никак не соответствует госстандартам и техрегламентам на дизельное топливо. Подтвердили эксперты и то, что все эти виды нефтепродуктов могут изготавливаться на наших установках. Это подтвердили и разработчики оборудования, которые, приехав к нам, в частности, исследовали технологию, используемое сырье, брали необходимые пробы и подтвердили, что и печное топливо на этих установках можно выпускать, и тяжелый бензин. Что, казалось бы, еще нужно? А арбитраж по всем вопросам ссылается на решения судов по предыдущему делу и занимает сторону налоговой инспекции.
Одна только цитата из решения Арбитражного суда Омской области от 29 декабря прошлого года. «Заключение по результатам экспертизы отвечает на вопрос о возможности производства на используемом оборудовании спорных нефтепродуктов, но не отвечает на вопрос о реальности их выпуска».
Исходя из этой странной логики, выпускать тяжелый бензин и печное топливо мы можем, но это почему-то «нереально». Почему-то суд не верит экспертам московского НИИ, специалистам разработчика оборудования, руководителям предприятия, операторам установок и даже лаборантам, а уволившемуся оператору товарного парка – верит. Но он – механик, как он может определить то, что определяется только в лаборатории? Для него, если спросить, любое топливо – солярка, визуально их не различить. Но при рассмотрении таких споров разве можно опираться на бытовые суждения?
– Как же в дальнейшем будет решаться вопрос?
– Последний иск был подан к ЗАО «Феникс», как теперь называется ЗАО «ВСП Крутогорский НПЗ», где я уже не работаю. Знаю, что «Феникс» подал апелляционную жалобу на решение арбитража и ее вскоре должен рассмотреть Восьмой арбитражный апелляционный суд. Какое решение он примет, сказать не берусь.
– Что, по вашему мнению, будет с предприятием, если апелляционная инстанция откажет компании в удовлетворении жалобы?
– Не могу отвечать за собственника компании, но, на мой взгляд, ему ничего не останется, кроме как обанкротиться и самоликвидироваться. Государство и регион от этого точно не выиграют.
